— вторая пара рук помогла без труда скрутить терявшего последние силы человека.

— Вырубите его! — приказал он доктору, который с трудом поднялся на ноги и потянулся к шприцу.

Врачи схватили пациента за руку, по-прежнему сжимавшую пистолет, отвели ее в сторону, чтобы в случае выстрела пуля попала во внешнюю стену, и не отпускали до тех пор, пока его, капля за каплей, не покинуло сознание, пока ослабевшие пальцы не разжались, пока оружие не выскользнуло из них и не упало на пол.

Леннокс подняла пистолет, сунула в кобуру и облегченно повернулась к коллеге:

— Если не считать последних двадцати секунд, все получилось отлично!

Бакстер выключила надоедливую утреннюю радиопрограмму и бросила взгляд на вход в станцию метро «Хаммерсмит». С неба сыпала мелкая крупа, рисуя ледяные узоры на ветровом стекле.

Несколько минут назад из метро вынырнул Руш, как обычно прижимая к уху телефон. Он махнул в сторону черной «Ауди» Бакстер, но задержался у входа, чтобы договорить.

— Ты что, издеваешься? — пробормотала Бакстер.

Потом взревела двигателем, нажала на гудок и отпустила только тогда, когда Руш под градом подбежал к машине и уселся на пассажирское сидение. Под ногами у нее захрустела пустая коробка из-под сэндвичей и прокатилась полупустая бутылка энергетика.

— Доброе утро, — произнес он, пока она выезжала на Фулхэм-Пэлис-роуд. — Спасибо, что подождали.

Бакстер ничего не ответила и опять включила радио — оказалось, что передача стала еще скучнее и тягомотнее, чем обычно. Через несколько секунд она выключила его, покорилась судьбе и решила начать разговор:

— Как поживает наш коматозный ублюдок?

Их команду проинформировали об успехе, достигнутом ФБР накануне.

— Все еще жив, — ответил Руш.

— Это хорошо… наверное. Вероятно, Леннокс продержится на работе немного дольше ожидаемого.

Руш бросил на нее удивленный взгляд.

— Что вы на меня так смотрите? Из всех начальников, которых я встречала в жизни, она первая поступила так же, как на ее месте поступила бы я, — сказала Бакстер, оправдываясь, и решила сменить тему. — Так что же, они забыли проверить эсэмэс в телефонах убийц?

Дождь за окном набирал силу.

— Полагаю, все немного сложнее, — отозвался Руш.

— Угу.

— Специалисты пытаются расшифровать… разрозненный… как бы это сказать… массив данных… в интернете, — объяснил Руш, хотя Эмили не поняла из его объяснения ровным счетом ничего. — В доме Грина проводили повторный обыск?

— А куда мы, по-вашему, сейчас направляемся? — спросила Бакстер.

Они катили по широкой улице. Руш жадно смотрел на ярко освещенные витрины магазинов.

— Не хотите поесть? — спросил он.

— Нет.

— А вот я не завтракал.

— Хреново вам живется! — злобно бросила Бакстер и съехала на обочину.

— Я вас обожаю! Вам что-нибудь взять? — спросил Руш, вылезая из машины в дождь.

— Нет.

Он захлопнул дверцу и побежал через дорогу в кондитерскую, лавируя в потоке машин. Его телефон остался на пассажирском сиденье. Бакстер на несколько секунд задержала на нем взгляд, переключила внимание обратно на кондитерскую, но уже совсем скоро опять медленно опустила глаза на мобильный и нервно забарабанила пальцами по рулю.

— Да черт с ним!

Она схватила телефон с кожаной обивки и провела пальцем по экрану — чтобы разблокировать его, вводить пароль не потребовалось. Потом кликнула по иконке и открыла журнал звонков.

— И кому ты все время названиваешь, черт бы тебя побрал?

На экране вспыхнул список исходящих вызовов, в котором снова и снова появлялся один и тот же номер с кодом Лондона — накануне днем и вечером Руш звонил по нему почти каждый час.

На мгновение Эмили охватила нерешительность.

Она опять бросила взгляд на кондитерскую, сердце забилось сильнее, она прижала телефон к уху и нажала кнопку вызова.

Пошел первый гудок.

— Давай. Давай. Ну, давай же.

— Здравствуй, люби… — прозвучал ответ.

Дверь машины открылась.

Не успел Руш сесть, как детектив дала отбой и швырнула аппарат на пассажирское сиденье. Агент насквозь промок, его волосы с проседью немного потемнели, отчего он стал выглядеть моложе. Он немного приподнялся, вытащил из-под себя мобильник и положил его на колени.

— Я прихватил вам сэндвич с яйцом и беконом, — сказал он, — на всякий случай.

Запах был восхитительный. Эмили выхватила сэндвич из рук напарника, завела мотор и юркнула в зазор между машинами.

Развернув свой сэндвич, он увидел, что дисплей его телефона светится, и метнул взгляд на Бакстер. Та сделала вид, что полностью поглощена запруженной автомобилями дорогой. Он несколько мгновений не сводил с нее внимательных глаз, потом провел пальцем по экрану и вновь его заблокировал.

Глава 25

Пятница, 18 декабря 2015 года,

8 часов 41 минута утра

— Успокойся хоть немного, — прошипел Эдмундс, выбежав из финансового отдела. Теперь он слонялся по коридору, прижимая к уху телефон.

Ему удалось урвать три часа сна, больше, чем в среднем удавалось поспать Тиа, но измученный недавней чередой бессонных ночей организм требовал платить по счетам.

Увидев, что чуть дальше по коридору из лифта вышел начальник, Эдмундс спрятался в закрытом на ремонт туалете и понизил голос до шепота:

— Я уверен, этому есть вполне разумное объяснение.

— Врать мне снова и снова с того самого момента, как я подключилась к расследованию этого дела? — прошептала Бакстер.

Она стояла в просторной спальне арендованного пентхауса Алексея Грина в Найтсбридже. На полу в беспорядке валялась дорогая одежда — гардероб стоял пустой, ящики выдвинуты. Матрац был распорот, из него на коврик у окна вывалились пружины и набивка. Снятый со стены телевизор стоял без задней крышки.

Команда обыска поработала на совесть.

Бакстер слышала, как Руш копается в соседней комнате, тоже перевернутой вверх дном.

— Ты сам подумай — они прямо при мне что-то увидели в машине, врезавшейся в 33-й участок, но, когда я его об этом спросила, он тут же взялся отнекиваться. Токсикологическая экспертиза, которую Кертис… — Эмили на мгновение замолчала. — Я нашла смятую бумажку с ее результатами в кармане его куртки. А теперь он рассказывает мне сказки о том, где был минувшей ночью.

— Откуда ты знаешь?

— Зачем ему всю ночь звонить домой, если он уже приехал?

— Об этом, наверное, надо было спросить его жену, когда ты с ней разговаривала, — риторически предложил Эдмундс.

— Я не успела, — сердито прошептала Бакстер, — учитывая это, ситуация с его семьей кажется как минимум странной. Добавь сюда и то, что он даже не может толком сказать, сколько лет его дочери — то ей шестнадцать, то шесть…