я снова посмеиваюсь. Как же невероятно легко и хорошо мне сейчас. — но я хочу кое-что прояснить.

— Ну… — так Холмс приглашает к делу.

Я всё-таки поднимаю на него глаза. Сложно почему-то сохранять невозмутимость. Почему мы так много улыбаемся? Вот о чём я вдруг думаю.

— Я ведь правильно понял, — я еле сдерживаю очередную улыбку. — что ты не можешь выкинуть меня из головы…

Холмс тут же понимает о чём я и картинно закатывает глаза.

— Я предполагал, что ты вцепишься в те мои слова. — хмыкает он.

О, да. Конечно я вцепился. Мало у кого я вызываю подобный эффект. Мне интересно почему. Особенно у Майкрофта.

— Мне уже называть тебя братишкой? — продолжаю нагло шутить я.

— Умоляю, нет. — тут же восклицает Холмс.

Я смеюсь.

— Верно, тебе одного с головой хватает.

Политик кивает и тут же качает головой. Бедный Майкрофт. На его плечах не только целая страна, но ещё и братец детектив-любитель, влезающий в неприятности. Ну, а так же есть я. Не знаю, какой груз я из себя представляю, но мне вдруг становится ясно, что Майкрофт… Я отвожу от него взгляд, машинально касаясь своей груди. Сердце бьётся быстро. Боже. Я слепой идиот. Я просто слепой идиот. Ответ всегда был рядом, но я был слишком беспечен, чтобы обратить на него своё внимание.

Я вцепляюсь в колени, ощущая нахлынувшее чувство вины и стыда.

— Эдвард? — Холмс заметил резкую перемну в моём настроении.

Я нервно тереблю ткань, трусливо избегая взгляда политика.

— Мне… — я снова срываюсь на хрип.

Головная боль потихоньку нарастает. Чёрт! Я же и таблеток не взял! Ох, видно я ещё не привык быть ответственным взрослым.

Вдруг у Холмса вибрирует телефон. Он смотрит на экран.

— Это привезли еду. Я оставлю тебя минуту. Хорошо?

Политик ставит на столик стакан с виски и поднимается. Я остаюсь один наедине с жаром камина. Почему мне так стыдно? Я прикрываю глаза. Я был просто отвратительным. Я мог помогать Майкрофту, а вместо этого лишь добавлял проблем.

Холмс застаёт меня с опущенными уголками губ.

— Да что случилось, Эдвард? — пытается добиться от меня ответа он.

Политик раскладывает на столе заказную еду, беспокойно поглядывая на меня.

— Мне просто стыдно. — говорю я, неловко подходя к столу.

Майкрофт садится и приглашает сесть меня. Он молчит на мои слова. Я принимаюсь за лёгкий салат.

— Ты ешь заказную еду. — вдруг произношу я. Когда истинное понимание оседает во мне, я поднимаю голову на Холмса. — Ты ешь заказную еду! Боже, чего ещё я о тебе не знаю?

— Полагаю, — Майкрофт по-королевски промокает рот краем салфетки. — достаточно. — он слегка улыбается. — Но в последние пару… месяцев я так поздно возвращаюсь домой, что время есть только на это.

Уголки моих губ снова опущены, а глаза беспокойные.

— Не часто увидишь грусть на твоём лице. — вдруг произносит политик, откидываясь на спинку стула.

— Ты бы видел меня в последние дни… там. — вздыхаю я. — Я чаще рыдал, чем смеялся. Исключая истеричный смех в процессе припадка.

Холмс щурится, внимательно вглядываясь в моё лицо.

— Мне нужно с тобой о многом поговорить. — произношу я, ощущая груз ранее неизведанной ответственности.

— Говори.

— Не сегодня. Я устал. — признаюсь я, отодвигая свою тарелку. — Спасибо.

Политик кивает.

После ужина я иду в свою комнату. Все силы резко закончились, выкачены самобичеванием.

Я снял с себя всё, кроме футболки и трусов. Придётся спать так. Кровать оказалась прохладной, но мягкой. Я скинул к ногам покрывало и залез под одеяло. Затем я примерно полминуты гипнотизировал выключатель на лампе, а потом решился.

Щёлк. Темно, но комнату освещает лунный свет. Почти полнолуние. Отлично.

Наслаждаясь приятной мистической атмосферой, мои глаза медленно стали закрываться. Теперь главное думать о спасительном образе. Всё в порядке. Он рядом. Майкрофт где-то рядом. Дрёма принесла сладкое наслаждение, и я не заметил, как окончательно расслабился и заснул.

— Лишь ты и я.

Глаза открываются. Сука. Да что б его! Я не помню, что мне снилось, но судя по взмокшему телу, нечто уже привычное. Мои глаза тяжелы после неизвестного количества сна. Неприятный осадок кошмара и недосыпа заставляет меня поёжится.

— Эдвард…

Я резко поворачиваю голову в сторону окна и вижу силуэт около занавесок.

— Нет! — мой голос как гром среди ясного неба раскатывается по всему дому.

Я вскакиваю с кровати и вылетаю прочь из комнаты, захлопывая дверь, чтобы преградить ему путь. Я спотыкаюсь о ковёр и падаю на перила лестницы, чуть не перевалившись через них.

— Уйди! — я сам не замечаю, как кричу. Мой голос будто принадлежит кому-то другому. — УЙДИ!

Вдруг рядом распахивается дверь. Тёплый свет льётся на участок коридора, в котором тут же возникает Майкрофт в распахнутом халате. Я стою, прижимаясь к тем же перилам и ошарашенно перевожу взгляд с двери, из которой в любой миг мог выйти мой дядя, на обескураженного политика.

— Боже, Эдвард, что?..

— Он там! — продолжаю кричать я.

Капля пота стекает по лбу, аккурат очерчивая шрам. Сердце саднит от активной работы, все конечности холодны от ужаса. Я теряю контроль над телом и действиями.

Холмс уже стоит около меня и, нахмурив брови, глядит на дверь.

— Не надо! — истерично кричу я, когда понимаю, что он хочет зайти внутрь.

Но Майкрофт резко открывает дверь в чернь. Я ловлю дежавю. Какой-то период в детстве мама проверяла для меня тёмные комнаты. От этого воспоминания меня пробивает на слёзы. Губы начинают дрожать, я прижимаю к ним ладонь.

Тем временем политик уже исследует комнату, в которой уже горит свет. Я всё ещё вжимаюсь в перила. Спустя пару секунд он выходит. На лице беспокойный оттенок.

— Там никого нет, Эдвард. — произносит он, закрывая за собой дверь.

— Нет… — мои глаза бегают по полу. — Он был там. — я поднимаю взгляд на Майкрофта. — Честно. Я слышал… и видел.

Вдруг Холмс кладёт руку мне на плечо.

— Пошли.

Я, находясь в крайней степени растерянности, подчиняюсь и иду туда, куда меня ведут.

Тепло комнаты Майкрофта сразу окутало меня, и мои коленки подкосились.

— Ложись. — слышу я успокаивающий голос политика.

Что? Я непонимающе гляжу на него. Тот выглядит серьёзным, но уставшим.

— Куда? — еле ворочая язык, спрашиваю я.

Разумеется, здесь только одна кровать. Мы оба это понимаем. На меня тут же накатывает странная волна. Я в смятении.

— Но… — я волнительно тереблю футболку. — Ты серьёзно?

Холмс поджимает губы и кивает. Да. Он действительно серьёзно. Но разве это не слишком? Я имею в виду, для него? Он простил меня, привёз к себе домой, а сейчас предлагает вторгнуться