о нем всевозможные истории. У этого Пендергаста было какое-то особое разрешение. По большому счету, он был агентом, который брал и выбирал себе дела сам. Видимо, он был чрезвычайно богат, раз получал официальную годовую зарплату в размере одного доллара — далекую от зарплаты, обычно получаемой гражданскими служащими категории GS-15, 10 ступени[720]. Ходили слухи, что Пендергаст был бунтарем, даже кем-то вроде агента-изгоя, который пренебрегал правилами, но имел хорошую защиту наверху. По правде говоря, он был не в почете среди молодых агентов: их возмущала его свобода, его богатство, его элитарные манеры. С другой стороны, старожилы офиса буквально благоговели перед ним и даже выказывали некое подобие уважения. Но, по сути дела, никто не любил его: он не был общительным человеком и не был тем, кто мог после работы вместе со всеми отправиться вывить пива. Легче было заметить его на стрельбище в выходной день, нежели в компании кого-то из коллег в непринужденной обстановке. По этим причинам Спанн имел с ним мало точек соприкосновения, разве что оказание базовой поддержки на местах. Агент редко появлялся на Федерал-Плаза.

Но, так или иначе, он был федеральным агентом. Если в ФБР и имелось нечто общее, являющееся негласным и бесспорным, так это дух лояльности и товарищества, который связывал их всех вместе. Если агент был убит или ему угрожала опасность, Бюро переворачивало небо и землю, чтобы добраться до преступников.

По этой причине похищение Пендергаста вызвало незамедлительный и масштабный переполох, и Спанн с этим делом мог, как выиграть, так и проиграть.

Он взглянул на свой мобильный телефон, лежащий на столе. Первичный контакт с похитителями произойдет через несколько минут, и агент был настроен решительно с этим справиться. Это дело могло построить всю его карьеру. Спанна одолевали противоречивые чувства: с одной стороны он опасался неудачи, но в то же время его распирало от радости. Он знал, что является чертовски хорошим агентом, так как окончил свой курс обучения в Куантико среди первых, и его карьера с тех пор была звездной и постоянно шла в гору. В свои сорок лет он был одним из самых молодых старших агентов ФБР, да еще и в самом важном региональном отделении страны. А этот случай представлял собой возможность, которая стучала в дверь только раз в жизни. Если он провернет это дело — а он был уверен, что сможет это сделать — то перед ним откроются все двери.

Так как пакет прибыл этим утром, Спанн, бросив все остальные дела, тут же перешел к конкретным действиям. Первым делом он созвал небольшую, но мощную ударную группу, которая вот-вот явится к нему на совещание.

Статус дела «Агент под угрозой» являлся приоритетным. Независимо от того, что могло потребоваться во время расследования — ордера, лабораторная работа, судебная экспертиза, анализы, IT — все это выполняли мгновенно, присвоив запросу первостепенную важность по сравнению с остальными делами. Спанн уже дал указание всем своим лабораториям, чтобы они были готовы в любой момент.

Его секретарь объявил о прибытии ударной группы. Спанн поднялся и вышел во внешний кабинет, забрав с собой пакет с уликами. Все оперативники сразу появились в поле его зрения: трое мужчин и одна женщина — все агенты высшего класса, самая настоящая элита. Они вошли в дверь — молчаливые и мрачные — и устроились в небольшой зоне для совещаний. Спанн кивнул им в знак приветствия и попросил своего секретаря принести кофе, а сам отправился к дальней стене комнаты и поместил пакет с уликами на демонстрационный стол, стоящий под доской для записей.

Как только он заговорил, дверь снова открылась. Все с молчаливым удивлением уставились на вошедшего. Спанн не знал вновь прибывшего лично, но этот человек слыл настоящей легендой ФБР: Говард Лонгстрит, занимавший довольно загадочную должность заместителя исполнительного директора по вопросам разведки. Деятельность управления разведки, которую контролировал Лонгстрит, не имела ничего общего с вотчиной самого Спанна. Хотя он и был выше Спанна по званию, но фактически не имел над ним официальной власти. Что было, конечно же, очень хорошо.

Лонгстрит представлял собой личность почти такую же эксцентричную, как и агент Пендергаст, пусть и несколько иначе: он обладал несколько хищным орлиным профилем, носил длинные седые волосы, а костюмы его вечно были слегка помяты. Темные глаза блестели из-под большого, нависающего лба. Голос Лонгстрита напоминал рычание, и он был необычайно высокого роста: шесть футов, семь дюймов[721]. Вероятно, именно из-за столь высокого роста он почти постоянно сутулился. Его осанка сильно отличалась от военной выправки, широко распространенной в Бюро. У Лонгстрита был спокойный, самоуничижительный способ работы, который сделал его очень популярным среди подчиненных. И, конечно же, ходили передаваемые шепотом слухи о временах, когда он служил в легендарной — некоторые даже утверждали, что в мифической — команде «Призрак». «Это», — внезапно понял Спанн, — «должно быть, и стало причиной того, что он пришел сюда». Кольцо в пакете с уликами подтверждало, что Пендергаст являлся членом того же элитного подразделения.

Спанн немного растерялся.

— Директор Лонгстрит, какая неожиданность.

Гость повернулся к агенту и кивнул на пустое место.

— Не возражаете, если я присоединюсь к вам?

— Вовсе нет.

Лонгстрит расположился позади, за спинами остальных присутствующих. Его внезапный приход выбил Спанна из колеи, но он быстро собрался.

— Спасибо всем, что пришли, — начал он, — кольцо и медальон идентифицированы как настоящие. На них также обнаружены отпечатки пальцев специального агента Пендергаста: кажется, что они были умышленно нанесены на эти предметы для того, чтобы не оставить нам ни малейшего сомнения, что он находится у похитителей. Исчерпывающие тесты по четырем предметам — кольцу, медальону, письму и конверту — не обнаружили больше ничьих отпечатков, кроме его собственных. Ни ДНК, ни волокон, ни волос — ничего.

Нажатием клавиши он запустил презентацию PowerPoint. На экране появился конверт.

— Он был промаркирован в Главном почтовом отделении, 10001[722], вчера в три часа дня. Далее он был доставлен в почтовый ящик, расположенный за углом, и извлечен этим утром. Поскольку сегодня вторник, то его могли бросить в почтовый ящик в любое время с воскресенья до трех часов дня понедельника, так как первый забор почты из этого ящика в начале недели происходит именно в это время. Само письмо датировано понедельником, но это еще ничего не значит. На самом почтовом ящике нет камер, но их много вдоль проспектов и улиц, ведущих к нему — все записи с них в данный момент пересматриваются.

Он продемонстрировал следующее изображение: обширный