посмотрел вниз, попинал ногой деда, прицелился — и опять хлопнул выстрел. Затем он взял со стола кожаный саквояж, улыбнулся и поставил его на пол. Виктор встал на ноги и молча огляделся. Все, кто меньше минуты назад были живы, лежали на полу и не двигались. Ради чего всё это было? Неужели из-за денег?

— Ну что, Ярский, вот мы и встретились, — разглядывая раненую руку, сказал Паша. Рана была несерьёзная, вероятно, просто царапина, но рукав был вымазан кровью. — Думаю, пришло время представиться.

— Я слышал, что вас зовут Павел, — сказал Виктор, трогая содранный подбородок, который начинал саднить, а всё тело от ног до головы потряхивало лёгкой неприятной дрожью.

— Павел Ильич Афанасьев, — сказал мужик таким тоном, как будто это должно было что-то значить.

Он стоял, опустив пистолет, и с лёгкой ухмылкой на лице разглядывал Виктора. Афанасьев, Афанасьев… Где-то он слышал эту фамилию. Точно, и это было совсем недавно, но где? Последние дни выдались нервными. Мозг с утра до вечера работал на форсаже, отфильтровывая всю ненужную информацию, и теперь… «Афанасьев Паша» всплыло где-то в глубине памяти. Точно, про него говорил Русанов. Виктор посмотрел ему прямо в глаза и спросил:

— Это вы убили моих родителей?

Прежде чем отправить этого самонадеянного деревенского наглеца на тот свет, Афанасьев хотел увидеть в его глазах страх, растерянность, возможно, даже мольбы о пощаде, но во взгляде Ярского ничего этого и близко не было. Он стоял в двух метрах и спокойно смотрел на человека, готового в любую секунду прострелить ему голову. Афанасьев сделал удивлённое лицо, поднял руку и, указав пистолетом на Виктора, сказал:

— А ты неплохо проинформирован. Ладно, Ярский, прежде чем отправиться вслед за ними, не хочешь мне ничего сказать? Может, ты хочешь отомстить?

— Раньше очень хотел, — спокойно сказал Виктор. — Теперь нет. Кое-что произошло в моей жизни, и я многое понял. Павел Ильич, мне вас жалко. Вы стоите на краю пропасти, и вместо того, чтобы сделать шаг назад, вы двигаетесь, чтобы упасть в бездну. У вас нет шанса, если вы сделаете этот шаг.

— Это у тебя нет шанса, ублюдок!

Афанасьев поднял пистолет и направил ствол прямо в лицо Виктору. Не так Павел Ильич представлял себе эту встречу, совсем не так. Сейчас он выстрелит, и Ярский мгновенно сдохнет, но сдохнет с гордо поднятой головой, а не просящим пощады. Нет, этого Паша себе позволить не мог. И он попробовал ударить по самому больному.

— А потом твоя Настя тоже сдохнет, как овца паршивая, — сказал он и улыбнулся, — это я тебе обещаю.

Вот оно. Он попал в точку. Афанасьев увидел мгновенную перемену на лице Ярского. Тот неимоверно сильно сжал зубы, а костяшки на кулаках аж побелели. Теперь он был готов броситься на ствол с голыми руками. Паша улыбался, это было как раз то, чего он хотел. Прямо триумф победителя!

— Ты же получил свои деньги, — Виктор кивнул на саквояж. — Зачем тебе убивать Настю?

Этот Паша Афанасьев всё-таки нашёл его слабое место. За Настю он был готов упрашивать этого скользкого мужика. Готов был упасть на колени и молить, чтобы тот не трогал девчонку. Виктор понимал, что теперь был полностью во власти Афанасьева. Опять вспомнился Сиплый. Интересно, как бы он поступил в такой ситуации? Если хотя бы знать, где они все: где Саня с Жекой, Стас и где, в конце концов, его Настя? Виктор глубоко вздохнул и снова почувствовал это озарение. Довольно редкое, короткое, всего на мгновение осознание всего сущего. Такое было много раз, ещё до того, как он открыл для себя Нуо. Понятие, что всё точно будет хорошо. А будет ли? Внезапно Виктору показалось, что он услышал енота. Не столько услышал, сколько почувствовал. Совершенно новое ощущение, не как раньше. Енот не разговаривал с ним, но Виктор точно знал, что Нуо приближается. Более того, он был почти рядом, всего в нескольких сотнях метров. В конце концов в своём сознании Виктор увидел всё чётко и ясно. На белом «форде» во двор базы уже заезжали Стас с Настей. Буквально в нескольких сотнях метров на неимоверной скорости неслись Сиплый с Жекой. За ними на расстоянии ехало ещё несколько машин с бойцами СОБРа. Виктор осознавал, что Настя со Стасом не знали, что сзади них к базе подъезжает Саня. Так же и Сиплый, на машине у которого был установлен жучок, не ведал, что за ним хвост из силовиков. Сиплый с Жекой были просто приманкой. За ними уже несколько дней наблюдали, зная, что они с большой вероятностью выведут силовиков на разборку с Афанасьевым. Весь этот движ был спонтанным экспромтом, но главное, что Настя была целая, невредимая и на свободе. Это было как бальзам на душу. Вот почему секунду назад он испытал эту эйфорию, осознавая, что всё будет хорошо. Мгновенно оценив ситуацию, Виктор понял, что Афанасьеву уже никуда не убежать. Выход был только один. Тот расстрелял, наверное, около пятнадцати патронов и пистолет не перезаряжал. Сколько у него там осталось, неизвестно. Может быть, один, или магазин вообще пуст. Виктор сделал шаг в сторону Афанасьева и, опять посмотрев ему в глаза, сказал:

— И так много смертей, почему бы вам просто не уйти с деньгами?

Афанасьев ничего не успел ответить. Послышались шаги. Эх, если бы это был Саня! Но нет, открылась дверь и на пороге появился Самойлов. Стас вошёл как к себе домой, даже не пытаясь как-то укрыться. В чём-то он был несомненно хорош, но вот в делах военных оказался полным профаном. Чуть не сбив его с ног, вихрем влетела Настя.

— Витька! — крикнула она и посмотрела на него.

Взъерошенные волосы и совершенно дикий взгляд. Она словно собиралась свалить с ног слона, если бы тот оказался у неё на пути.

— Назад! — заорал Виктор, понимая, что это уже бесполезно.

Оба они были как на ладони. Просто две идеальные мишени. Афанасьев поднял ствол в их сторону и ехидно улыбнулся. В следующую секунду Виктор прыгнул. Расстояние было около полутора метров, и за ту секунду, которая у него была, можно было успеть перехватить руку или хотя бы отбить пистолет и не дать прицельно выстрелить. Шанс был так себе — даже не пятьдесят на пятьдесят, но это единственное, что ещё можно было сделать. Он успел схватить Афанасьева за запястье, но тот уже повернул ствол в сторону Виктора. Сильный грохот ударил по ушам, словно лёд посыпался с крыши. В далёком детстве, когда они с пацанами шли мимо