сидят в своем юрте и не внимают биликам, уподобляются камню, упавшему в глубокую воду, либо стреле, выпущенной в заросли тростника, [и] тот и другая бесследно исчезают. Такие люди не годятся в качестве начальников!».

Еще он сказал: «Каждый, кто в состоянии содержать в порядке свой дом, в состоянии содержать в порядке и [целое] владение [мулк]; каждый, кто может так, как это положено, выстроить к бою десять человек, достоин того, чтобы ему дали тысячу или туман: он сможет выстроить их к бою».

Еще он сказал: «Каждый, кто может очистить от [зла] свое внутреннее, может очистить от воров [целое] владение».

Еще он сказал: «Каждого эмира десятка, который не в состоянии построить к бою своего десятка, мы обвиним вместе с женой и детьми, а из его десятка выберем кого-нибудь в качестве эмира, и таким же образом мы [поступим с эмирами] сотен и тысяч и эмиром-темником!».

Еще он сказал: «Можно в любом месте повторить любое слово, в оценке которого согласны три мудреца, в противном случае на него полагаться нельзя. Сравнивай и свое слово и слово любого со словами мудрых; если оно будет [им] соответствовать, то может быть сказано, в противном случае [его] не надо произносить!».

Еще он сказал: «Каждому, кто пойдет к старшему, не должно ничего говорить до тех пор, пока этот старший не задаст вопроса. И тогда пусть он согласно этому вопросу даст должный ответ, потому что, если он произнесет [свое] слово прежде [вопроса], то хорошо, если его услышат, в противном случае он будет ковать холодное железо».

Еще он сказал: «Добрым можно назвать только такого коня, который хорошо идет и откормленным и в полтеле, и одинаково идет, будучи истощенным. Коня же, который хорошо идет [только] в одном из этих трех состояний, добрым назвать нельзя!».

Еще он сказал: «Старшие эмиры, кои суть начальники, и все воины должны, когда они выступают в поход, каждый установить свое имя и военный клич [авазэ], подобно тому как они назначают свои имена, когда выезжают на охоту, всегда молясь всевышнему господу, привязавшись к нему [всем] сердцем, да просят устройства восьми сторон, дабы силою извечного господа охватить [все] четыре стороны [света] сразу».

Еще он сказал: «Среди [мирного] населения будьте смирны, как малый теленок, а во время войны кидайтесь в бой, как голодный ястреб, бросающийся на дичину».

Еще он сказал: «Слово, которое сказали, подумав: хорошее ли [букв. крепкое] оно? — раз сказано всерьез или в шутку, [все равно] его нельзя вернуть».

Еще он сказал: «Мужчина — не солнце, чтобы [одновременно] показываться людям всюду. Жена, когда ее муж уезжает на охоту или на войну, должна содержать дом в порядке и прибранным с тем, чтобы, когда посол либо гость остановятся в доме, он увидел бы все в порядке, а она сделала хорошее кушанье и приготовила все, что нужно гостю. [Такая жена] естественно создает хорошую репутацию мужу, подымает его имя, и [муж ее] на общественных собраниях |A 98а, S 250| возвысится, словно гора. Хорошие качества мужа узнаются по хорошим качествам жены. Если жена дурна и неразумна, беспутна и непорядлива, то и муж по ней познается!». Известна [следующая] поговорка:

Стихи

В доме все походит на хозяина.

Еще он сказал: «В пору смут должно так ездить, как, говорят, ездил Даракай-Ухэ из племени катакин: он ехал в смуту [булгак]; с ним было два нукера. Они издали заметили двух всадников. Нукеры сказали: «Нас трое, нападем на них, их [только] двое!». Тот ответил: «Так же как мы их увидели, так же и они должны были нас увидеть, нападать [на них] не следует!». И, ударив коня плетью, ускакал. Затем выяснилось, что одним из тех двух [всадников] был Тимур-Уха из племени татар и что он посадил [заранее] в ущелье в засаду около пятисот человек из своих нукеров, а сам показался с тем, чтобы, когда эти три всадника нападут на него, он, обратившись в бегство, кинется в то место [засады] и схватит их [там] с помощью сидящих в засаде нукеров. Но Даракай-Уха догадался об этом и ускакал. В тех окрестностях он имел двадцать других нукеров, он соединился с ними и всех [благополучно] вывел. Смысл [этого рассказа] таков: в делах необходимы осторожность и осмотрительность».

Еще он сказал: «Мы отправляемся на охоту и убиваем много изюбрей, мы выступаем в походы и уничтожаем много врагов. Поскольку всевышний господь указует [нам] путь, это [нам] легко удается, люди же забывают [это] и видят здесь другое».[2547]

Еще он сказал: «Нет бахадура, подобного Есунбаю, и нет человека, подобного ему по дарованиям! Но так как он не страдает от тягот похода и не ведает голода и жажды, то считает всех прочих людей, нукеров и ратников, находящихся с ним, подобными себе в [способности] переносить тяготы [походов], они же не в силах [их переносить]. По этой причине он не годен быть начальником. Достоин же быть таковым [лишь] тот человек, который сам знает, что такое голод и жажда, и судит по этому о состоянии других, тот, который в пути идет с расчетом и не допускает, чтобы [его] войско голодало и испытывало жажду, а скот отощал». На это же указывает [арабское выражение] — ходите ходьбою самих из вас.

Еще он сказал: «Так же как и наши купцы [уртак] приходят с ткаными золотом одеждами и добрыми вещами [тангсук] и твердо уверены в получении барыша с этих материй и тканей, то и эмиры войска должны хорошенько обучить сыновей метанию стрел, верховой езде и единоборству и упражнять их в этих делах. И такими сделать [их] отважными и неустрашимыми, чтобы они были подобны настойчивым купцам по тем искусствам [изворотливости и предприимчивости], которые они знают».

Еще он сказал: «После нас члены нашего уруга оденутся в затканные золотом одежды [каба] и будут вкушать вкусные и жирные яства, будут садиться на красивых коней и обнимать прекрасноликих жен, [но] они не скажут: «[Все] это собрали наши отцы и старшие братья [ака]», а забудут и нас и этот великий день!».

Еще он сказал: «Когда человек, пьющий вино и водку, напьется, он становится слеп, — ничего не в состоянии видеть; он становится глух — не слышит, когда его зовут; он становится нем, — когда с ним говорят, — не в состоянии ответить. Когда он напьется, то похож на человека при смерти: если он захочет сесть прямо, то