смотрел на него. Зачем мне продолжать носить его, если он ничего для меня не значит? И если быть по-настоящему честной самой с собой, понятно, что это действительно что-то да значит. Камень согрелся между пальцами, пока я держала его, и это ощущение напомнило мне о его магии огня так сильно, что у меня по коже побежали мурашки. Я не раз просыпалась, обхватив кулон руками.

Дариус снова посмотрел мне в глаза, и мое сердце бешено заколотилось, когда я пыталась заставить свой язык произнести слова, которые Дарси велела мне сказать ему. Но это было чертовски трудно. После всего, через что мы прошли, после всего, что он сделал, и я сделала, я просто…

— Почему ты никогда не извинялся? — спросила я его, подняв подбородок, когда мой голос застрял в горле. Потому что, если я всерьез собиралась быть честной с ним в своих чувствах, мне необходимо, чтобы он сделал то же самое.

Он нахмурил брови и придвинулся ближе ко мне, а затем снова остановился на таком расстоянии от меня, что не мог дотянуться. Земля задрожала у меня под ногами, и он зарычал, взглянув на нее сверху вниз, звезды мгновенно сработали против нас, даже когда я просто хотела поговорить с ним.

Я споткнулась, когда земля снова вздыбилась, и раздраженно фыркнула, обойдя Дариуса, кивнув в сторону стада Пегасов у подножия холма, который он только что преодолел.

Стадо двигалось между деревьев дальше по тропинке, и я пошла вперед, вставая между ними, сошла с тропинки и прижалась спиной к огромному дубу, чтобы мы больше не были одни, а звезды оставили бы нас в покое для разговора. Я опустила на нас заглушащий пузырь и натянуто улыбнулась Софии, когда заметила ее в форме розового Пегаса. Она посмотрела между мной и Дариусом и кивнула своей лошадиной головой, прежде чем топнуть ногой по земле, давая сигнал остальному стаду оставаться вокруг нас.

Мне нужно почаще говорить этой девушке, что я люблю ее.

Дариус встал передо мной, и я посмотрела на него, ожидая ответа.

Он провел рукой по лицу и вздохнул, рассматривая меня.

— Мой отец воспитал меня жестоким, безжалостным и беспощадным в моем стремлении к власти и доминированию, — сказал он в конце концов, удерживая мой взгляд, чтобы я не могла отвести глаза. — Когда ты и твоя сестра вернулись в Солярию, это был первый раз, когда я был вынужден столкнуться с подобной угрозой. Кто-то, кто действительно может встать между мной и тем, для чего я был рожден. Отец и другие Советники Целестиалов оказывали на нас сильное давление, убеждаясь, что вы никогда не восстанете. Мы подумали, что если сможем заставить вас уйти из академии, доказать всем, что у вас нет никаких шансов сравниться с нами, тогда сможем просто забыть вас. Двигаться дальше. Претендовать на трон, как это сделали наши родители после убийства твоего отца, и просто жить дальше, как будто вы никогда и не возвращались.

— Я понимаю это. Но ты не ответил на мой вопрос, — сказала я тихим голосом, пытаясь скрыть боль от всего того, что он сделал со мной, хотя была уверена, что у меня это плохо получается.

— Я думаю, я… — Он сделал шаг ближе ко мне, так что я была вынуждена наклонить голову, чтобы посмотреть на него, воздух между нами нагрелся от его огненной магии, а моя поднялась к поверхности кожи, чтобы встретиться с ней. — Я просто не думал, что мои извинения могут исправить все то, что я сделал с тобой. И если быть честным, я не думал, что ты захочешь их услышать, даже если я попытаюсь.

Я проглотила тугой ком в горле, облизала губы, пытаясь придумать, что на это сказать. Его глаза следили за движением моего языка, и мое сердце заколотилось, когда он снова приблизился ко мне. Я прислонилась спиной к дереву, грубая кора терлась о голую кожу вдоль моего позвоночника, пока он запирал меня в клетку своего тела. Но у меня не было ни малейшего желания убегать от него.

— Я не должна была говорить, что это ничего не значит для меня, когда мы оказались вместе в Мерцающих Источниках, — выдохнула я, мой голос был таким тихим, что я не была уверена, что он услышал, но то, как его глаза вспыхнули жаром, сказало, что услышал.

Мы долго смотрели друг на друга. Все обиды, боль и отголоски всех тех ужасных вещей, которые когда-либо происходили между нами, повисли в пространстве.

— Я должен был понять раньше, что ты предназначена мне, — сказал Дариус грубым голосом, который выдал, насколько сильно расстояние между нами причиняло ему боль.

— Какая-то часть меня действительно понимала это, — ответила я. Потому что не могла отрицать притяжение, которое всегда чувствовала к нему, ту боль во мне, которая умоляла меня забыть все ужасные вещи, которые он сделал со мной, и просто потребовать его для себя.

Но как бы просто это ни звучало, я не была такой девушкой. Мне слишком много раз причиняли боль слишком многими способами.

— Я тоже, — выдохнул он таким безнадежным тоном, который нисколько не уменьшил накал, нарастающий между нами. — Но я был… слабым, видимо. Я пошел по пути, который ожидал мой отец. По самому легкому пути.

— Тебе всегда будет легче причинить мне боль, чем быть рядом со мной. Это то, кто ты есть. Ты жаждущее власти существо, которое пожертвует всем, чтобы получить от жизни то, что, по твоему мнению, тебе причитается. — Вернулась та горькая нотка в моем тоне. Злоба, гнев, обвинение.

Дариус не отшатнулся от моих слов, но то, как он нахмурил брови, заставило мое сердце заболеть, как будто он тоже видел в них какую-то правду и ненавидел этот факт.

— Я знаю. Но если бы ты сказала мне «да», я бы потратил всю свою жизнь, пытаясь загладить вину перед тобой, — выдохнул он, придвигаясь ближе ко мне так, что я была ошеломлена размерами его огромного тела. Его мышцы напряглись от напряжения, а темный взгляд горел всем тем, что он хотел бы иметь со мной. Мой взгляд зацепился за черную линию, окружающую его темно-карие радужки, эту метку, которая одновременно привязывала его ко мне и отдаляла от меня.