Под ногами чавкало болото. Перчатки покрылись красноватой влажной землей из-за того, что мне то и дело приходилось помогать себе руками, чтобы не упасть. Я услышал, как отвратительный булькающий голос отдает приказы, и увидел, как над парапетом передо мной высунулась скрытая под капюшоном голова. Я перекинул дробовик и нажал крючок. Голова исчезла в фонтане крови и осколках кости. Я продолжил бежать, пригибаясь и не переставая лихорадочно молиться Императору.

Вдруг болотистая земля ушла у меня из-под ног. Я поскользнулся, потерял равновесие и покатился по склону, к колючей проволоке. Я бросился плашмя, погрузив пальцы в насыпь парапета, чтобы замедлить соскальзывание. Однако ботинки все же угодили в проволоку, и металлические шипы пробили штанину. Я стал вытягивать застрявшую ногу, и на проволоке остался обрывок ткани вместе с кусочком мяса. Меня пронзила боль, и я понял, что получил глубокий порез, однако мой организм перед лицом опасности проигнорировал все это, как сражающийся человек иногда не замечает потери конечности, покуда не падает замертво в конце боя.

Я взобрался на насыпь, прислушиваясь к звукам снизу. Затем попробовал рассчитать, как далеко зашел. Похоже, я был возле входа на базар, почти там, откуда начал путь. Мне не очень хотелось высовывать голову над парапетом, чтобы ее невзначай не снесли, и поэтому сначала я осмотрел порез на ноге, а затем окинул взором ничейную землю. Над ней клубился густой ядовитый туман, медленно катясь в моем направлении. Я помолился в надежде, что когда он достигнет меня, то не занесет отраву через открытую рану.

Ветер немного разогнал туман, и я увидел груды бездвижно лежащих еретиков. Похоже, их гибель никого особо не заботила. Они будут наступать и дальше, катиться вперед приливной волной, словно их жизни ровным счетом ничего не стоят. Они были пушечным мясом, которому предстояло отвлекать нас, пока на наши позиции готовилась другая, более скрытная атака.

Я вынул перископ и поднял его над парапетом, на этот раз с непривычной стороны, и увидел, что внутри траншеи отделение Львиной стражи сражается с культистами. Я заметил Ивана, чья покрытая кровью механическая рука сжимала отрубленную голову еретика. Она выглядела так, словно ее сняли с шеи одним отточенным ударом. Рядом с Иваном припал на колено Антон, сосредоточенно стреляя из снайперской винтовки. Судя по его позе, Антона переполняли напряжение и возбуждение.

Я направил перископ в другую сторону и увидел несущуюся на них орду еретиков. Я достал еще одну гранату, метнул ее и пополз вдоль края парапета, бросая по пути все новые и новые гранаты. Враги так плотно набились в траншею, что я просто не мог промахнуться. Когда они взрывались, меня окатывало душем из кусков мяса и брызг крови, а я продолжал забрасывать врагов гранатами. Затем они закончились, но у меня оставались фосфоресценты, поэтому я принялся кидать и их тоже. Даже сквозь фильтры своего противогаза я почуял вонь горящей и разлагающейся плоти. Попытался убедить себя, что это просто мое воображение.

Прогрохотала цепочка взрывов, и траншею захлестнуло огнем. Или я попал в канаву с топливом, или какой-то еретик нес с собою взрывчатку. Неважно, в любом случае результат меня более чем удовлетворил. В четвертый раз я направился обратно вдоль траншеи. Из нее валили клубы черного дыма, звуки стрельбы прекратились.

— Иван! — крикнул я. — Антон! Вы меня слышите?

— Это ты, Лев? — ответил Антон.

— Нет! Мой дух! Сам как думаешь?

— Точно он, — услышал я слова Антона. — Слишком колкий, чтобы это был кто-то еще.

— Я высовываю голову! Не отстрелите ее!

Обеими руками я поднял дробовик над головой. Если кто-то собирался выстрелить в меня, то лучше уж потерять руку. Я продержал оружие над парапетом с полминуты.

— Чего ты ждешь? — окрикнул меня Антон.

— Хочу убедиться, что никто не начнет палить.

— Ну, ответ ты уже получил.

Я высунул голову и увидел ряд глядящих на меня снизу лиц. Затем я оглядел траншею и увидел кучи мертвых еретиков, выкошенных моей небольшой засадой и слаженным огнем отделения Ивана. Повсюду кружились мухи. Везде валялись трупы. Смрад пробивался даже сквозь фильтры противогаза. Я спрыгнул в траншею, и Иван хлопнул меня по плечу.

— Когда еретики ворвались в траншею, я думал, что больше тебя не увижу.

— Остальные погибли, — произнес я и окинул взглядом отряд, ожидая прочесть в линзах противогаза обвинение.

Из-за своего промедления я утратил три полных отделения. Похоже, никто, кроме меня самого, ни в чем меня не упрекал. Я подумал, что справлюсь с этим до тех пор, как мы вернемся в штаб, где, без сомнения, мне придется давать объяснения.

— Что ты нашел в своем ответвлении? — спросил я.

Иван лишь покачал головой:

— Ничего. Траншея заброшена. Как и должна была быть. Что с тобой случилось?

Я рассказал. Глаза Антона прищуривались все сильнее и сильнее:

— Хочешь сказать, мне теперь придется опасаться убийц, даже когда я на толчке? И там уже не расслабишься.

— Взгляни на это с другой стороны. Представь, каково им, — ответил я.

Едва я успел договорить, когда по траншее прокатился рев сирен. Три коротких гудка, три долгих и еще три коротких. Плохой сигнал. Он означал, что близится мощная атака.

— Лучше нам вернуться, — произнес я. — Чую, мы понадобимся.

Из траншей доносились барабанный бой и булькающее пение. Куда сильнее прежнего.

У меня не осталось больше гранат, а у остального отделения — всего несколько штук. Трюк с засадой мне уже провернуть не удастся, не этой ночью, а возможно, и вовсе никогда, если только мы не найдем место получше, чтобы принять бой.

Пока мы шли по траншеям обратно, я понял, что прихрамываю. Я посмотрел на ногу, казавшуюся мне теперь онемевшей. Когда я разрезал штыком штанину, то заметил странные темноватые круги от колючей проволоки вокруг ранок. Я протер их, надеясь, что не слишком поздно. На Локи люди теряли ноги и за куда меньшее.

Иван хмурился. Он лучше большинства знал, к чему могли привести подобные раны. Вряд ли кто-то стал бы устанавливать мне здесь бионику. Доступ к протезам остался глубоко в тылу Крестового похода. И в последнее время припасов до нас доходило все меньше.

— Что думаешь? — спросил Иван.

— Отступаем к Форту Бранда, — ответил я. — Там наибольший шанс отразить атаку.

— Если нас окружат, мы окажемся в смертельной ловушке. — Весь этот выступ превратится в одну большую ловушку, если только нам не вышлют подкрепления. По крайней мере мы будем защищены, у нас будут еда, лекарства и столько боеприпасов, сколько мы больше нигде не получим.

Форт Бранда представлял собой крупный бункер, вырытый внутри небольшого холма и укрепленный рокритом. За минувшие несколько лет его усиливали снова и снова, добавляя больше орудийных башен, больше рокрита и больше колючей проволоки. В проложенных на его склонах сточных канавах текла илистая жидкость. В мотках проволоки висели скелеты. Вокруг основания одного из бункеров какой-то шутник возвел невысокую стенку из черепов, а затем на склоне под ним выложил из костей слова: «Приходите и умрите». И когда только люди находят время на такое?