не было. Я не знаю, почему я так некрасиво поступил, но все же попытаюсь объяснить. После того как на меня напал лев, я очнулся здесь и долго не мог понять, где я нахожусь и почему ты не разговариваешь со мной. Я ломал голову над множеством загадок, пытаясь понять, почему ты живешь здесь одна. Потом я решил, будто ты – зеландонии, женщина, посвятившая себя служению Великой Матери, и проходишь через различные испытания. Когда мои попытки поделиться с тобой даром Радости закончились провалом, я подумал, что частью испытаний является отказ от радостей. Я предположил, что клан – это одна из редких групп зеландонии и ты жила раньше с ними.

Эйла перестала трястись и начала прислушиваться, продолжая лежать неподвижно.

– Я думал только о себе, Эйла. – Он опустился на корточки. – Не знаю, поверишь ли ты мне, но я… меня всегда считали привлекательным мужчиной. Многие женщины… добивались моего внимания. Я мог выбрать чуть ли не любую. Я воспринял твое поведение как молчаливый отказ, и это ударило по моему самолюбию, я к этому не привык. Наверное, я выдумал всю эту историю про тебя просто потому, что мне было невыносимо думать, будто я тебе не понравился. Будь я повнимательней, я бы заметил, что ты ведешь себя не как зрелая женщина, отвергающая чьи-то ухаживания, а скорей как юная девушка, которая еще не прошла через ритуал Первой Радости, ощущающая некоторый страх, неуверенность и прилагающая все усилия к тому, чтобы понравиться мужчине. Уж кому-кому, а мне-то следовало это понять, ведь я… впрочем, ладно, это не имеет значения.

У Эйлы отчаянно забилось сердце. Она откинула край шкуры, чтобы лучше слышать.

– Но я видел в тебе только женщину. И уж поверь мне, ты не похожа на юную девушку. Когда ты сказала, что считаешь себя слишком высокой и уродливой, я решил, что ты меня дразнишь. Но я ошибся, верно? Ты и вправду так думаешь. Возможно, плос… людям, которые тебя вырастили, твоя внешность казалась необычной, а твой рост чересчур высоким, но, Эйла, ты вовсе не долговязая и не уродливая, ты должна знать об этом. Ты красивая. Самая красивая из всех женщин, которых я когда-либо встречал.

Эйла повернулась на спину, приподнялась и села.

– Я красивая? – переспросила она. Не в силах поверить его словам, она снова зарылась в шкуры, боясь, как бы он опять не причинил ей боль. – Ты смеешься надо мной.

Он протянул к ней руку, но затем заколебался и отдернул ее.

– Конечно, тебе трудно мне поверить после того, что произошло сегодня. Но я все же попытаюсь исправить положение и кое-что объяснить. Обычному человеку даже не представить себе того, что тебе довелось пережить. Ты осиротела, и тебя вырастили… люди, разительно отличающиеся от твоих соплеменников. Ты родила ребенка, но вас с ним разлучили. Тебе пришлось покинуть место, которое ты считала родным домом, отправиться в незнакомые тебе края и поселиться здесь одной. Лишь немногим удалось бы выжить в такой ситуации. Ты не только красива, Эйла, ты очень сильная и стойкая. Но впереди тебя ожидают новые трудности. Тебе необходимо знать о том, как люди относятся к тем, кого ты называешь членами клана. Я и сам относился к ним так же. Люди полагают, что это звери…

– Они не звери!

– Но ведь я не знал об этом, Эйла. Кое-кто из людей ненавидит членов клана, уж не знаю почему. Я долго раздумывал над этим и вспомнил о том, что звери – настоящие звери, на которых мы охотимся, – ни у кого не вызывают ненависти. Возможно, в глубине души люди подозревают о том, что плоскоголовые – да, Эйла, именно так их называют – тоже принадлежат к человеческому роду. Но они так сильно от нас отличаются, что мысль об этом кажется пугающей. И все же порой некоторым мужчинам приходит в голову… не то чтобы поделиться даром Радости – тут уместней сказать, как говоришь ты, утолить желание с женщиной из племени плоскоголовых. Уж не знаю почему, ведь они не считают их за людей. Но если при этом происходит смешение духов и на свет рождаются дети, видимо, они не звери…

– А ты точно знаешь, что все дело в духах? – спросила Эйла.

Джондалар говорил с такой уверенностью, что она чуть было не поверила в его правоту.

– В любом случае, Эйла, не только у тебя, но и у других рождались дети, которые наполовину люди, а наполовину плоскоголовые, только люди умалчивают…

– Члены клана – тоже люди, – прервала его Эйла.

– Тебе не раз придется услышать слово «плоскоголовые», Эйла. Я должен предупредить тебя об этом. И еще учти: если мужчина однажды совокупится с женщиной из клана – это одно дело. Никто не одобряет этого, но на это смотрят сквозь пальцы. Но если женщина «разделит дар Радости» с плоскоголовым, большинство людей сочтет это непростительным.

– То есть мерзостью?

Джондалар побледнел, но все же ответил:

– Да, Эйла, мерзостью.

– Я вовсе не мерзкая тварь! – вспылила она. – И Дарк тоже! Мне не понравилось то, что делал со мной Бруд, но это не было мерзостью. Будь на его месте любой другой мужчина, который не пылал бы ненавистью ко мне, я восприняла бы это как всякая женщина из клана. А в том, чтобы принадлежать к членам клана, нет ничего постыдного. Я осталась бы жить среди них даже в качестве второй женщины Бруда, если бы мне позволили, лишь бы не разлучаться с сыном. И меня не волнует, нравится это кому-то или нет!

Джондалар восхитился ее стойкостью, но он понимал, что ей придется нелегко.

– Эйла, я не говорю, будто ты должна считать себя виноватой. Я просто предупреждаю о том, какую реакцию это вызовет. Возможно, тебе лучше сказать, что ты принадлежала к другому племени людей.

– Джондалар, почему ты хочешь, чтобы я говорила неправду? Я не умею этого делать. Члены клана никогда не лгут, ведь это бесполезно. Это бросается в глаза. Даже если ты что-то скрываешь, это тоже заметно. Иногда такое позволяется… это своего рода вежливость, но при этом все равно все понятно. Я всегда знаю, когда ты говоришь неправду. Это видно по твоему лицу, по развороту плеч, по движениям рук.

Джондалар покраснел. Неужели он лгал так неумело? Он порадовался тому, что решил поговорить с ней откровенно. Честность Эйлы, ее прямота были частью ее душевной силы.

– Эйла, я не призываю тебя учиться лгать, но я подумал, что обязан рассказать тебе обо всем