Кларский едва заметно качнул головой, и Ника тут же стала отказываться от этого, с трудом убедив родителей, что провожать их не надо.

Ник взял сумку девушки и открыл дверь.

- Никита! - позвал его по имени Владимир Львович, глаза которого до сих пор были красными, да и нос тоже немного покраснел и припух. - Мы тебе ее доверяем, сам сказал, что берешь ответственность, - погрозил он пальцем светловолосому парню. Тот хотел что-то ответить ему, но Владимир Львович не дал ему это сделать: он вдруг тоже обнял Ника и похлопал его по плечу одной рукой.

- Смотри, следи за ней. - И добавил ехидно. - Сыночек.

Мама Ники последовала примеру мужа и тоже обняла парня. Супруги не просто смутили Кларского, но даже как-то напугали его. Объятия их не были какой-то пустой формальностью, а были вполне по-родственному теплыми и приятными.

- Мы проводим вас до машины, - сказала Людмила Григорьевна, спохватившись.

Ник едва заметно качнул головой, и Ника тут же стала отказываться, с трудом отговорив мать не делать этого. А после, еще раз обняв родителей Ника, незаметно для родителей (это увидел только Кларский) коснулась кончиками пальцев рамки одной из картин, и вышла вон из родной квартиры, которую она так любила, вслед за человеком, которого она любила ничуть не меньше. Ник вызвал лифт, и дверь квартиры Карловых закрылась только тогда, когда захлопнулись створки лифта, который уносил вниз Ника и Нику.

Девушка прижалась к тому, кто взял на себя ответственность за нее, и тяжело вздохнула. Тот молча погладил ее по волосам и обнял за плечо. Они не обменялись ни единым словом, но этого им было не нужно - слова нужны не всегда, если есть чувства. Настоящие чувства, а не их подобия. И даже взгляды не нужны.

Перед тем, как выйти их подъезда, Никита вновь переоблачился - поменял футболку и надел надоевший ему парик. Из подъезда они выходили по одному - сначала он, потом, минут через пять, она. Ника не понимала этих глупых предостережений, но помня о прошлом молодого человека, слушалась его. Девушка, вытирая украдкой глаза, вышла на улицу, огляделась, как будто запоминала собственный двор, прошла жилых кварталов, перешла через пару дорог и только потом, в заранее условленном месте, села в автомобиль Кларского. К этому времени глаза ее окончательно высохли, но улыбка на лице так и не появилась.

Как только дочь ушла, в квартире Карловых стало пусто. Так пусто бывало, когда Ника уезжала в лагерь или в какие-нибудь поездки. Не хватало ее смеха, голоса, шагов - ее незримого присутствия, который всегда радовал ее родителей.

- Ты сегодня ни разу не вспомнил про своего Орлова, - сказала вдруг Людмила Григорьевна, закрыв дверь. Обычно муж говорил о лучшем друге к месту и не к месту. А в этот день ни разу не вспомнил о нем. И не вспоминал бы его очень долго, если бы жена не напомнила.

- Ах, на фиг его, - сказал Владимир Львович. - Слушай, а чего мы дома сидим?

- А где нам сидеть? На улице?

- В ресторан сходить можно, - предложил вдруг мужчина. Он чувствовал, насколько расстроена его жена внезапным отъездом дочери, и хотел ее поддержать.

- Не хочу никаких ресторанов, - покачала головой та и уронила руки на колени. - Еды дома полно.

- Да я же не еду имею в виду! - воскликнул ее супруг. - А атмосферу.

- Что мне до этой атмосферы? - если при дочери и ее молодом человеке Людмила Григорьевна крепилась, то сейчас готова была заплакать. Наверное, только сейчас, с хлопком двери, она осознала полностью, что дочка уехала. И ей было очень грустно.

- Людочка, ну чего ты? - взял ее за руку муж, искренне переживая за любимую женщину. - Не грусти. Ника же сказала, что будет звонить и скоро приедет в гости!

- Я не хочу, чтобы она приезжала в родной дом в гости, - почти прошептала женщина. Владимир Львович сел рядом с ней, ласково обнял и до самого позднего вечера рассказывал жене смешные и познавательные истории, коих знал множество, успокаивая звуками своего неспешного голоса, а после потащил на улицу прогуляться и купил здоровенный букет цветов, вызвав в цветочном круглосуточном магазинчике фурор.

А Никита и молчащая Ника уехали в квартиру Кларского. В машине они так и не разговаривали, просто изредка, без улыбок, смотрели друг на друга, и перекинулись парой слов перед железнодорожным вокзалом, куда Ника опять-таки из-за предосторожности, пошла одна, а вернулась с билетом в Санкт-Петербург, поезд в который отправлялся со второй платформы в час ночи, и шел через Москву. Поскольку все билеты уже были раскуплены заранее, девушке пришлось покупать билет в вагон класса "люкс" - других вариантов не было. Для всех она срочно уезжала сегодня. А после пара обменялась парой предложений в огромном гипермаркете, в который заехали по дороге. Когда они, сделав покупки, вновь очутились в автомобиле и проехали уже метров триста вдоль улицы с кучей самых разных кафешек и магазинчиков, Никита вдруг неожиданно затормозил и ловко заехал в только что освободившееся место в "кармане".

- Ты чего? - с недоумением посмотрела на него Карлова. На коленях у нее лежала большая кожаная сумка, подаренная матерью пару лет назад, но выглядевшая новенькой. Сначала Ника, получившая подарок от родительницы, была не слишком довольна - форма и размер сумки ее не очень устраивали, даже не смотря на то, что сумка была сделана из натуральной мягчайшей кожи. И не смотря на качество, девушка почти не носила ее, предпочитая модные сумки с классным дизайном, купленные в любимом торговом центре, которые, правда, кожаными не были и отличным качеством похвастаться не могли. Но с собой Ника взяла именно ту сумку, которая подарила ей мать - из натуральной кожи. Она была достаточно вместительной, и в нее девушка еще перед приходом Никиты, роняя на вещи слезы, положила не только свой темно-оранжевый нетбук, а также всю косметику, фен и кучу всего очень нужного. А еще туда же она положила и самую свою главную драгоценность - колье, подаренное Никитой, ее личную Серверную Корону, там же лежали и барсетка, зажигалка и ручка, которые были оставлены Ником три года назад. Ника не знала, зачем она хранит все, кроме колье с бриллиантами, которое стоит баснословную сумму.

- Подожди десять минут. Я сейчас вернусь, - сказал Нике Никита. Он подумал, что это прозвучало резко, и спросил. - Хорошо?

- Хорошо, - кивнула она. - Только не задерживайся надолго, ладно?

- Не задержусь, - пообещал он.

Молодой человек вышел из машины. Ника проводила его недоумевающим взглядом, так и не поняв, зачем Кларскому понадобилось, а узнала она об этом только тогда, когда они очутились минут сорок спустя в той самой квартире на третьем этаже, в которой провели вчера первую свою ночь.

- Держи, - протянул все еще молчащей Нике пакет Кларский, когда она стояла в почти пустой комнате напротив окна и смотрела на голубое - почти как ее глаза - небо. Парень понимал, что сейчас ей нелегко и хотел чем-то помочь этой глупой девчонке.

- Что это? - повернулась к нему Ника.