— Проклятая шлюха… Стерва…

Он закрыл глаза и почувствовал, как вокруг него кружится комната.

Звонок в дверь не прекращался ни на секунду.

Когда Феликс распахнул дверь во второй раз и услышал щелканье фотоаппаратов, то обнаружил, что смотрит на брата.

— Оставайся внутри, — прошипел Манго, толкая его назад. — Я целую вечность звоню в чертов звонок. Забыл ключи.

Он захлопнул за собой дверь, с раздражением осматривая Феликса.

— Как ты узнал, что я здесь? — Феликс отвернулся и, спотыкаясь, начал подниматься по лестнице.

— Я знаю одного из тех парней, — сказал Манго, обгоняя его и врываясь на кухню. — Он подозвал меня и сказал, что ты наконец появился. Где ты был, черт возьми?

— В Шотландии. Я ездил навестить бабушку.

— Она умерла, — резко сказал Манго, выливая остатки водки в раковину.

— Я знаю. — Феликс с трудом преодолел еще несколько ступенек. — Но не помнил об этом, пока не приехал туда. Тогда я отправился в Абердин и напился. — Он споткнулся о верхнюю ступеньку и растянулся на полу. — И я могу с гордостью сказать, что до сих пор не протрезвел. — Он отключился.

— Черт! — Манго бросился вперед и поднял его.

— Она это сделала, вот сука! — угрюмо пробормотал Феликс, снова приходя в себя. Затем он заговорил безостановочно и бессвязно. — А я до сих пор чертовски сильно люблю ее… Я ненавижу ее за это. Я заберу Яппи назад. Да, я собираюсь забрать собаку… Я хочу назад эту проклятую собаку! Если я не могу вернуть ее, то верну хотя бы собаку.

Манго притащил его в ванную, затолкал в душевую кабину и начал поливать холодной водой, пока не услышал крики:

— Выключи чертову воду, ублюдок!

Манго смягчился.

В одежде, с которой стекала вода, в хлюпающих ботинках Феликс выбрался из душевой и неверными шагами вернулся на кухню, оставляя за собой мокрый след, словно улитка. Там он остановился, вытащил из кармана промокшую пачку «Честерфилда», достал одну сигарету и засунул ее в рот с некоторым достоинством и спокойствием. Затем он вновь побрел к лестнице, явно намереваясь еще раз скатиться вниз по ступенькам.

Манго бросился вслед, вернул его на кухню и усадил на стул.

— Итак, большой брат, — он включил чайник и взял печенье, — я собираюсь привести тебя в норму. Я никогда не думал, что мне придется говорить это тебе, но сейчас я скажу: я собираюсь посоветовать тебе женщину.

— Забудь об этом, — пробормотал Феликс. — С сегодняшнего дня я даю обет безбрачия. Если ей этого хочется, — он захихикал. Потом он начал плакать.

— Бо-же. — Манго посмотрел на потолок, осознав сложность предстоящей задачи.

Флисс уговаривала Фоби прийти на выставку.

— Я только все испорчу и отвлеку внимание, — тоскливо пробормотала Фоби. — Веселитесь, а я приду завтра, когда будет меньше народу.

— Я хочу, чтобы ты пришла сегодня, — умоляла Флисс, ненавидя мысль о том, что ей снова придется оставить ее одну. — Милли сказала, что они с Гоутом придут. А еще Клодс, Пэдди и Стэн. Даже старина Айен может появиться.

— Если быть честной, то я не думаю, что смогу с этим справиться. — Голос Фоби дрожал. — Соберутся все, кто был на той вечеринке, и все будут смотреть на мои заплывшие глаза, а не на твои прекрасные скульптуры. Лучше я займусь уборкой квартиры.

— Боже, ты действительно погибаешь! — в отчаянии воскликнула Флисс.

Галерея «Гиллэм» являлась огромным, чисто коммерческим выставочным помещением, скромно расположенным в пространстве между двумя элегантными домами в георгианском стиле. Скульптуры Флисс производили странное впечатление. Ее персонажи напоминали героев мультфильмов. Одетые в плохо сидевшие на грушевидных телах вещи, они сжимали в руках корзины для покупок, малышей, собак и сумки на колесиках. Вылепленные из глины, лица выглядели так, словно их обладатели только что сделали пару хороших глотков джина, прежде чем выйти из дому. Толстые лысеющие старики почесывали обтянутые жилетом животы и косились на краснолицых домохозяек с неприлично глубокими вырезами. Измученные молодые мамаши с ребенком в каждой руке посматривали на неуклюжих молодых парней, похожих на головорезов, с модной стрижкой, и бутылкой пива в татуированной руке.

Проходя по противоположной стороне улицы, Флисс увидела, как внутри горели огни, а официантки готовили длинный стол с закусками и шампанским. Она на мгновение задержалась, чтобы полюбоваться зрелищем. Толстые забавные люди из глины, которых она начала лепить ради смеха, стали ее карьерой. Все они выглядели намного спокойнее, чем она сама. На фасаде здания висел плакат, изображающий одного из ее пенсионеров в фетровой шляпе и сапогах из бараньей кожи, а над ним большими буквами было написано ее имя. Дрожа от страха и возбуждения, Флисс завернула за угол и вошла в паб, где она договорилась встретиться со своими друзьями.

— Никогда не приходи на свою выставку вовремя и трезвой, — предупреждал ее Стэн. Являясь художником, который почти пять лет прожил на пике славы, он был ветераном выставок. — Ты появляешься на час позже с толпой друзей, а когда к тебе подходят посетители, ты должна быть с ними чертовски милой.

Флисс сидела в пабе «Бык и вол» со своими друзьями, потягивая бренди и пытаясь остановить чрезмерную вентиляцию легких. Как только они собрались отправиться на выставку, она взглянула в сторону стойки бара и почти совсем перестала дышать.

— Ты видишь то, что вижу я? — выдавила она.

— Черт! — Пэдди проследил за ее взглядом. — Вот это наглость.

За маленьким столиком в укромном, сумрачном уголке сидел человек с безошибочно узнаваемыми светлыми волосами, широкими плечами и профилем, за который стоило умереть. Он о чем-то шептался с блондинкой, похожей на него классической красотой и умными голубыми глазами.

— Я иду туда. — Стэн допил свою пинту пива. — Этот болван заслуживает…

— Нет! — Флисс схватила его за руку, чтобы остановить. — Оставь их, Стэн. Это не твоя битва. Я думаю, нам лучше просто уйти.

Феликс и Саския были так поглощены разговором, что не замечали ничего вокруг. Когда на них смотрела Флисс, Феликс вытянул руку и погладил Саскию длинными пальцами по щеке, прежде чем наклониться над столом и поцеловать ее в эту щеку. Саския казалась взволнованной, ее глаза сверкали слезами облегчения и благодарности.

Вздрогнув, Флисс быстро покинула паб, испытывая огромное облегчение, что Фоби не стала свидетельницей этой сцены.

Фоби рыдала из-за того, что ей не удается вычистить всю плесень между кафельными плитками за сливным бачком туалета в ванной. Она потратила на это уже несколько часов, но плесень продолжала распространяться по стене толстыми зелеными линиями, словно начерченный график. Яппи скулила с усталым разочарованием, виляя коротким хвостиком и надеясь, что скоро рыданиям настанет конец.