А потом побежала прочь, боясь оглянуться и увидеть то, что происходит за ее спиной.

Скафандр Саджаки, дразня, маячил впереди Силвеста все время, пока они спускались в воронку «Плацдарма». Наполовину погруженный в тело планеты перевернутый конус, который еще несколько минут назад казался таким крошечным, теперь занимал все поле зрения Силвеста, а его крутые, почти отвесные стены загораживали горизонт во всех направлениях. Временами конус содрогался, и Силвесту пришлось вспомнить, что этот механизм ведет смертельную битву с защитными системами Цербера, а потому слепо полагаться на его защиту никак не следует. Как только «Плацдарм» будет побежден, понимал Силвест, он будет поглощен и переварен буквально за считанные часы. Рана в коре планеты затянется, а с ней исчезнет и путь отступления.

— Надо пополнить реакторную массу, — сказал скафандр.

— Что?

Впервые за все время с тех пор, как они покинули корабль, ему ответил сам Саджаки.

— Мы использовали значительную часть своего запаса этой массы, чтобы добраться сюда. Необходимо пополнить его до того, как мы окажемся на вражеской территории.

— Каким способом?

— Оглянитесь. Тут колоссальные ресурсы этой массы, которые только и ждут, чтобы ее кто-то использовал.

Конечно же! Никто не может помешать им забрать себе часть запасов этой массы у самого «Плацдарма»! Силвест согласился, тем более что самому ему делать ничего не пришлось, так как Саджаки взял на себя управление и его скафандром. Одна из крутых, слегка изогнутых стен, поднималась совсем рядом, а на ней торчали какие-то красные наросты и группы механизмов. Масштабы этой стены поражали воображение. Она походила на дамбу, концы которой, закругляясь, сходились где-то далеко-далеко. Где-то в этой стене, подумал Силвест, замурованы тела Алисии и ее сторонников — мятежников.

Здесь существовала определенная сила тяжести, с которой был связан и страх высоты. Он отнюдь не умерялся тем, что конус суживался книзу, превращаясь в бесконечно глубокую шахту. Где-то — почти километром ниже — походившее на звездочку пятнышко скафандра Саджаки приземлилось на полку примерно метровой ширины. Ноги скафандра мягко коснулись выступа, и Саджаки встал в полный рост, готовый рухнуть в Ничто, находившееся за его спиной.

— Что мне делать? — спросил Силвест.

— А ничего, — ответил Саджаки. — Ваш скафандр все прекрасно знает сам, что ему делать. Я предложил бы вам начать доверять ему. Он ведь уже давно занят сохранением вашей жизни.

— И, по-вашему, это должно меня воодушевить?

— А вы полагаете, в данный момент такое воодушевление вам не нужно? Вы ведь готовитесь вступить в совершенно чуждую вам среду обитания, где до сих пор не бывал еще ни один смертный. Думаю, вы нуждаетесь в какой-либо подстраховке.

Пока они обменивались этими фразами, из груди скафандра Силвеста вылезло нечто вроде хобота, который коснулся стены «Плацдарма». Еще несколько секунд, и хобот мерзко запульсировал, по всей его длине от стены к скафандру побежали утолщения.

— Отвратительно, — буркнул Силвест.

— Почему же? — возразил Саджаки. — Он всасывает из стены тяжелые элементы. «Плацдарм» щедро делится с нами, так как видит в скафандрах своих друзей.

— А что будет, если у нас кончится энергия, когда мы будем находиться в недрах Цербера?

— Задолго до того, как проблема энергии станет проблемой для вашего скафандра, вы будете уже мертвецом. Ему приходится пополнять лишь реакторную массу для своих двигателей. Прочей энергии у него достаточно, но ему нужно топливо для работы тормозных двигателей.

— Знаете, мне не слишком понравилась та часть вашего спича, где говорилось о моей возможной смерти.

— Что ж, возвратиться еще не поздно.

Проверяет меня, подумал Силвест. Сначала это показалось ему даже разумным, но только на мгновение. Он боялся, да, боялся, даже больше, чем хотелось бы признаться самому себе. Примерно так же, как боялся тогда, когда шел к Завесе Ласкаля. Но, как и тогда, он знал, что единственный способ преодолеть страх — это идти вперед. Чтобы встретиться с тем, что порождает этот страх. Но когда пополнение запаса топлива завершилось, Силвесту потребовалось преодолеть огромное нервное напряжение, чтобы соскочить с карниза и продолжить спуск в пустоту, оконтуренную стенами «Плацдарма».

Они опускались все ниже и ниже, падая сквозь казавшиеся бесконечными секунды, время от времени прерываемые выхлопами ракетных двигателей. Теперь Саджаки частично передал управление скафандром Силвесту, медленно снизив доминирующую автономность скафандра, чтобы им управлял сам Силвест. Этот переход был почти незаметен. Сейчас они спускались со скоростью тридцать метров в секунду, но казалось, что скорость возрастает по мере того, как стены воронки сжимаются. Теперь Саджаки держался от Силвеста на расстоянии нескольких сот метров, но отсутствие у скафандра лица как-то уничтожало ощущение человеческого присутствия, не создавало ощущения товарищества. Словом, Силвесту было ужасно одиноко. Мелькнула мысль, что для этого есть причина. Вполне возможно, что ни одно разумное существо не приближалось к Церберу так близко со времени последнего визита амарантян. Чьи же призраки обитали тут последние тысячи столетий?

— Приближаемся к последней трубе с форсункой, — предупредил Саджаки.

Стены конуса сошлись так близко, что диаметр образованного ими круга был не более тридцати метров. Сами стены теперь уходили куда-то в бездонную глубь почти вертикально. Скафандр падал прямо по центру этого колодца, держась так без приказа самого Силвеста. Саджаки летел слегка позади.

— Не стану отнимать у вас честь войти первым, — сказал Триумвир. — В конце концов вы так долго добивались этого.

Теперь они спускались по узкой шахте, конца которой не было видно. Почувствовав их появление, на стенах сами собой зажглись редкие красные светильники. Впечатление от скорости усилилось, она казалась громадной, чувство тошноты стало почти непереносимым — наверняка такие ощущения должны были бы возникнуть у существа, которого выдавливают наружу из громадного шприца. Силвест припомнил, как Кэлвин демонстрировал ему когда-то движение эндоскопа сквозь кровеносную систему одного из своих больных. Старинный медицинский инструмент, с объективом на одном конце тонкого кольчатого тела. Он вспомнил, как этот «червь» быстро проник в артерию. А потом почему-то вспомнился ночной полет в Кювье, после ареста во время раскопок обелиска. Тогда он долго летел по узким каньонам в руки своей политической Немезиды. А было ли в его жизни время, когда он знал бы точно, что ждет его там — за пределами слепых, летящих мимо него стен?

Потом шахта вдруг исчезла, и скафандры понеслись сквозь пустоту.

Вольева достигла ангара и остановилась возле одного из обсервационных окон, проверяя, что все шаттлы на месте и что данные, сообщенные ей ее браслетом, еще не изменены Похитителем Солнц. Приводимые в движение плазмой, трансатмосферные крылатые корабли были в полном порядке, они стояли в своих «стойлах» и походили на ряды наконечников стрел в мастерской лучника. Она могла сейчас же начать готовить себе шаттл, воспользовавшись браслетом, но это было слишком опасно, слишком легко могло привлечь внимание Похитителя Солнц и насторожить его, что неминуемо привело бы к крушению ее планов. В данный момент она была в относительной безопасности, поскольку пребывала вне той части корабля, куда свободно могли проникнуть датчики Похитителя Солнц. Во всяком случае, она на это надеялась.