А что — нормальная логика тогдашней власти. Гражданин для них и был — крепостной, подданный. Как у феодала. Ты не застал, маленький еще был…

Зато для нынешних мы просто лохи. Голосуй, за кого скажут, и не рыпайся. Не мытьем, так катаньем.

Да. Типа того…

Тебе его что, жалко?

Почему ты спрашиваешь?

Так мне показалось. Как-то уж очень спокойно ты на него реагируешь…

Да. Наверное. Не знаю…

Вот наконец ответ, который всё объясняет. Спасибо.

Ну чего ты сердишься, котя? Ревнуешь меня к нему, что ли?..

Я? К нему? Тоже еще придумала!..

Нет, подожди, так ты и правда… А ну-ка, глянь на меня, дурачок… Ну? Ну что с тобой? «Что с тобою, милый Адя, что с тобою?» Чего ты завелся?

Не знаю, Лялюша… Как-то все это… странно… Он ведь все время только к тебе обращался, меня там вообще могло не быть — так, не-пришей-кобыле-хвост, эскорт для дамы… Ну еще водку разлить, на подхвате чтобы был… И то, как ты его слушала… Подожди, не перебивай! Я понимаю, он достаточно серьезную роль сыграл в твоей жизни. В жизни твоей мамы… только ты все-таки не забывай, что это был двухсторонний процесс, а не благотворительность, за которую ты ему должна до скончания века в рот заглядывать. Видно же невооруженным глазом, что твоя мама тогда у него в голове тоже что-то серьезное повернула. Какой-то винтик, без которого он, может, и не выжил бы. Его же на теме суицида реально заклинивает, ты заметила?..

Заметила. Я даже думаю, что он за Нику именно из-за этого больше всего боится. Ну, чтоб она не узнала, что ее бабушка покончила с собой… Что-то он там про проклятие обмолвился, помнишь?

Ну да, и Ника тоже… Он же ее на тебя теперь вешает — передает тебе, так сказать, по наследству! В подружки или бес его знает… В подопечные. По той самой кураторской логике, гэбэшной. Короче, у вас с ним, типа, свой сюжет. А я, значит, сижу и в пластиковые стаканчики водяру разливаю. А между тем это его папахен привел в исполнение смертный приговор моей тете — и он это знал еще тогда, осенью, когда я подал свой первый письменный запрос. И если бы не дочка, не тот концерт — хрен бы сказал. Как и про то, что она была беременная…

Знаешь, у меня все время из головы не идет — ведь в каких-то их сводках это должно было быть? Экспертиза, анализ останков… Кто-то же это делал? Собирал покалеченные трупы, сортировал: своих — в одну сторону, тех — отдельно… Отдельно мать, отдельно плод…

Подожди, не сбивай меня. Тут не из разных кусков, как ты говоришь, смонтировано, а словно три разных процесса, и не линейного характера, а волнового, колебательного — есть такое уравнение Шрёдингера… Потому и не в фокусе, потому и мельтешит — больше измерений, чем ты или я по отдельности можем охватить. Понимаешь?

Правду сказать, не очень.

Ну черчение в школе учила? Помнишь, как изобразить трехмерный предмет на двухмерной плоскости?

Три разные картинки, с трех сторон?

Типа того. Так вот, здесь то же самое. В моем, в нашем мире меньшее число измерений, чем требуется для адекватного отображения процесса, — мы получаем только сумму случайных его проекций, и то — неполную… А они еще и не сходятся у тебя и у меня — ну как если бы у тебя была фронтальная картинка, а у меня профильная… И я не попадаю в твое измерение, я не в поле…

Это как?

Я просто посредник, Лялюша. Ну как проводник тока, понимаешь? Ну еще иногда катализатор процесса… И так все время, с самого начала: я работаю приложением к твоему проекту. Проекту, связанному с моей семьей, для которого я тебе нужен только как проводник. Посредник…

Странно…

И не говори!

Нет, странно, потому что мне порой кажется все с точностью до наоборот. Что это мой проект, как ты говоришь, является посредником — между тобой и мной…

Я устал от всего этого посредничества, девочка. Я хочу быть с тобой вдвоем, и чтоб никого больше. Хочу быть твоим мужчиной, и всё. Мужем, а не посредником. Разницу понимаешь или тоже объяснять?

Дурачок ты мой… Ты ведь мой мужчина и есть.

Не знаю, малыш. Не знаю…

А я знаю. Ты же меня прикрываешь. Все время меня прикрываешь, ты даже не замечаешь, потому что у тебя это само собой получается. И взъерепенился ты сейчас потому, что всего Павла Ивановича, одним куском, на себя принял — одним ударом, и теперь от последействия тебя колотит…

Мм… Думаешь?

А ты что, сам не чувствуешь?

Черт его знает… Достал он меня, это правда. Словно заразу от него какую-то заглотнул, и она пошла кружить по жилам — и все по дороге валить… Как в боулинге. И еще от того, что вынужден был сидеть молча, жопа жопой, и все это выслушивать… Ты же сама подумай: я себе, твою мать, семь лет жилы рву, черт знает перед кем унижаюсь, трясусь над каждым старым прибамбасиком, как Гобсек, стараюсь хоть что-то сберечь, еще и бюджет им, бляха, из своих кровных наполняю, а тут, на мои же кровные — ликвидатор архивов, блин! И главное — он ведь до сих пор уверен, что поступил правильно, и ничем его не пробьешь!

Да куда его еще пробивать, Адя, он и так весь в дырках… Как дуршлаг.

Ну конечно, тебе только расскажи про тяжелое детство, и ты всех готова пожалеть!

Кто-то же должен и это делать, правда?

Ладно, малыш, не обижайся…

Не буду. Я только хочу сказать, что у него другого выхода не оставалось. Как и у них у всех — тех, что выросли на вранье, на извращении естественного хода жизни… Ты только представь, какое это уязвимое существование — без корней, в воздухе… Эдакое шоу, играемое нон-стоп себе самому. И нет другого способа его поддерживать, кроме как все время следить, с кувалдой, чтобы естественное положение вещей не восстановилось, а то на минутку отвернешься — и прорвет, как ту дамбу…

Да уж…

И ему тоже когда-нибудь прорвет. Весь тот бумажный домик, что он с таким трудом слепил вокруг своего ребенка. Вот ведь уже понемногу начало протекать — то теща проговорилась, то еще какие-то угрозы: чем дальше ребенок из дома в мир, тем больше рисков. Поэтому он так и боится…

Сколько мудрости. Сколько сочувствия. И где такое продают?

А что? Ты не согласен?

Нет, все-таки я шизею от вас, женщин… Сидит себе, философствует, и ухом не ведет!..

Это все потому, что ты меня прикрыл. Можно сказать, отважно заслонил собственным телом. Принял на себя энергетический удар. Или как тут правильно сказать — информационный?

Подлизывайся-подлизывайся…

Я не подлизываюсь, а режу тебе правду-матку в глаза. Ты — мой герой. Рыцарь и защитник. Чип и Дэйл. Ниндзя-черепашка.

Ох и вредная же ты девчонка!..

Зато мудрая! Сам же только что сказал…

Знаешь, у меня даже голова разболелась… Еще там, на Днепре.