по уши в разъяренных рыжих фуриях прежде, чем дым рассеется.

– Странно, об этом я не подумала. Пока что. Надо узнать.

И правда. По идее, шестерым парням полагалось бы ворваться Белинде на подмогу, как только она начала визжать.

Она полностью овладела собой.

– Мне лучше пойти, – сказала Белинда. – Мы же не хотим, чтобы Тинни переживала из-за того, что мы остались наедине, если не считать двух десятков крысюков и нескольких тысяч крыс в качестве блюстителей целомудрия.

– Иногда ты меня удивляешь.

– Сама себе удивляюсь. Случаются со мной такие порывы – становлюсь человечнее.

Она очень хорошо отдавала себе отчет в своем психическом состоянии.

По роду деятельности мне приходится иметь дело с такими. Большинство из них понимают, что голова у них варит не так, как у обычных людей. Никто из них не считает это преимуществом.

Мы вышли. Белиндины слуги собрались у барака-казармы, пытаясь отогреть разные части своего тела. Все до единого, включая команду Тарпа, не слышали ничего такого из здания.

Странно.

Я проводил Белинду, потом Джона Растяжку и его войско, нагруженное урожаем личинок. Вечерело, небо очистилось от облаков и окрашивалось в густо-синий цвет. Летучие ящеры ползали по крыше, разочарованные исчезновением добычи.

– Почти бесполезные твари, – заметил Плоскомордый. – Ну, из шкуры пристойные башмаки получаются. И еще того… паразитов ловят.

– Правда? Как это?

– Голубей много видишь?

Тарп терпеть не может голубей. Связано это с какой-то историей, когда те нагадили в самую неудачную точку и в самый неудачный момент какого-то из его ухаживаний. Он не любит об этом рассказывать.

– Вообще не вижу.

– То-то и оно, брат. То-то и оно.

65

Я вернулся в дом. Там царила пустота. Только пара призраков бесцельно колыхалась в дальнем конце вестибюля. Я их не интересовал. И они сделались слишком бледными, чтобы их бояться.

Я загасил бо́льшую часть ламп. Вот он какой рачительный, Гаррет – никогда не забудет сэкономить боссу пару монет.

Внутри стало прохладно. Я закрыл все двери, окна и люки, которых не видел из вестибюля. Плоскомордый с ребятами работали на совесть, но народ в городе разный, и я не хотел никого вводить в искушение.

Никакого особого плана у меня не было. Действовал я скорее по принципу «просто показалось удачной мыслью».

Я привалился к стене недалеко от главного входа и принялся размышлять о музыке… или о лязге, как назвал это Билл. И задремал.

– Гаррет? – окликнул кто-то. – Вы здесь? – Голос чуть понизился. – Вы уверены, что он не ушел домой, Тарп?

– Нет, сэр, мистер Гилби. Нет. Он бы ни за что не ушел, не заперев за собой дверь.

– Я здесь.

Я попытался сделать шаг. Это оказалось нелегко. Все тело затекло.

Придерживаясь рукой за стену, я огляделся по сторонам. Увидел трех призраков, ненамного заметнее летнего марева, не обращавших на вошедших никакого внимания. Воздух немного прогрелся.

Гилби с племянницей стояли у входа. Плоскомордый маячил в дверном проеме – заходить дальше ему явно не хотелось.

– Я зашел посмотреть, чего вы добились за сегодняшний день, – сообщил Гилби. – Какие-то работы сегодня все-таки велись.

– Завтра все выйдут. А не выйдут – потеряют работу, а на их место возьмут полукровок, строивших тот барак у входа.

– Ну?

– Я вижу, кое-что на стройке за день продвинулось. – Я постарался напустить на себя уверенный вид.

– А как с решением остальных проблем? – поинтересовался Гилби. – Я вижу нечто, что может быть призраками.

Я объяснил, что с жуками мы, похоже, разобрались.

– На ближайшее время. Я очень удивлюсь, если не вылупится больше ни одного. Вы ведь знаете, как трудно вывести тараканов.

– А призраки?

Я рассказал все, что знал.

– Интересно. Ответьте-ка мне вот на какой вопрос. Как нам напустить вниз такой холод, чтобы мы об этой штуке больше не слышали?

Хизер Соумз отошла от нас, преследуя одно из мерцаний. То, в свою очередь, пыталось от нее ускользнуть.

– Я думаю, нам достаточно просто сдерживать поголовье жуков. Если эту тварь не тревожить, она может продрыхнуть там еще бог знает как долго. Добавить туда холод – может, еще тысячу лет проспит.

– Вы так и не знаете, что это?

– Этими изысканиями занят мой партнер. Сюда сегодня приходили двое с Холма. Не могу сказать, чтобы их это слишком потрясло. В любом случае сомнительно, чтобы это была работа какого-то заклинателя у нас за спиной.

Хизер тем временем догнала-таки призрака и ткнула в него серебряной шляпной булавкой.

Честное слово, не вру: бледное коричневатое мерцание буквально вспотело. Капли его пота – ну или не знаю, чем там потеют призраки, – упали на дощатый настил и мгновение искрились, прежде чем испариться. Призрак позорно бежал.

И тут заиграла музыка. Целый цинковый оркестр. Биллу неплохо удалось описать этот лязгающий звук. Чего ему передать не удалось – так это неописуемой громкости.

На сей раз она играла ГРОМКО! Здание содрогалось. Несмотря на то что «Мир» и достроить еще не успели, с перекрытий посыпались пыль и труха.

– В чем дело, Гаррет? – крикнул от дверей Плоскомордый.

– Думаю, ничего серьезного, – отозвался я. Мне пришлось кричать.

Гилби тем временем отловил Хизер.

– Мне кажется, тебе не стоило этого делать, – заметил он.

– Ты так считаешь? – Она преследовала второго призрака.

Музыка изменилась. Веселая детская песенка перешла в разухабистый тропический танец. И сделалась еще громче.

Настроения ее я не понимал.

Я снова взмок. Воздух в помещении прогревался все сильнее.

Некоторое время я потратил на то, чтобы опять открыть окна-двери.

Температура на улице упала с заходом солнца. Обжигающе-холодный ветер тоже усилился.

Музыка не стихала.

Разобравшись с окнами, я вернулся к Гилби и его племяннице. Красивая она все-таки женщина, эта Хизер Соумз. Красивая и умная. Только слишком уж велика у нее тяга к самоуничтожению.

Плоскомордый так и торчал в дверях. Входить он не решался, но пытался следить за происходящим. Получалось это неважно, потому что он зажимал уши руками. Если это помогало, конечно.

Потом он отодвинулся в сторону. Это вернулись Барат Альгарда и Поток яростного света.

66

Альгарда выглядел изможденным. Бегущая вряд ли могла побледнеть сильнее, не превратившись в альбиноса. Насчет ее физического состояния сомнений даже не возникало: она двигалась так, словно вот-вот рухнет.

Грохот музыки нарастал. Я не особенно религиозен – не считая отдельных моментов в окопах, – но и я вспомнил нехитрую детскую молитву. Пока я проговаривал ее про себя, Альгарда с дочерью приближались ко мне. Старший сложил руки рупором:

– Что случилось?

Я объяснил. Он хмуро покосился на Хизер, но сил сердиться по-настоящему у него, похоже,