Афинах, но статус главного не получил, в Риме при ставке Кессельринга вообще имелся лишь офицер связи, а роль главного АСТ-Восток играл упоминавшийся штаб “Валли”. Ранее существовавшие в военных округах отделы по-прежнему руководили направляемой за пределы оккупированных территорий агентурой, а новые абверштелле лишь обеспечивали ее деятельность и были сориентированы в основном на контрразведывательные операции. Штатная численность ACT и АИСТ колебалась от 3 сотрудников в Шербуре до 382 в Париже, а в среднем составляла около 150 человек. В апреле 1942 года, например, АСТ-Гамбург насчитывало 64 офицера, 8 гражданских чиновников, 24 унтер-офицера, 97 рядовых и 105 вольнонаемных служащих, всего 298 человек[180]. К этому периоду абвер располагал сетью из 10 зарубежных резидентур (КО), 34 ACT, 26 АНСТ и 23 постов. Представители ACT, обслуживающих конкретную территорию, нередко включались в состав располагавшихся там КО.

В марте 1941 года Канарис подписал приказ о начале подготовки абвера к нападению на СССР, в соответствии с которым колонны разведчиков и диверсантов формировались и прикомандировывались к штабу каждой армии и групп армий “Норд”, “Митте” и “Зюд”. Отряды при штабах групп армий именовались абверкомандами, а при штабах армий — абвергруппами. Первые из них вели глубинную оперативную разведку в полосе от 50 до 300 километров в тылу противника и доставлялись туда в основном по воздуху, а вторые проникали в расположение советских войск по земле и собирали тактическую информацию в 50-километровой зоне. Каждая абверкоманда имела группу диверсантов в количестве от 25 до 30 бойцов. Такая структура фронтовых разведывательных органов была опробована в ходе греческой и югославской кампаний и вполне оправдала себя. По мере продвижения на Восток штаб “Валли III” продвигался вместе с войсками, а “Валли I” и “Валли-П” остались в районе Растенбурга, так же как и возглавляемый Германом Бауном главный штаб “Валли”. Численность “Валли I” достигала 500 человек, включая добровольных помощников (“хиви”) из населения оккупированных областей Советского Союза.

Система резидентур в нейтральных и союзных странах претерпела меньше изменений. К маю 1942 года абвер располагал следующими загранточками:

— КО-Португалия (Лиссабон);

— КО-Испания (Мадрид);

— КО-Швейцария (Берн);

— КО-Швеция (Стокгольм)

— КО-Финляндия (Хельсинки);

— КО-Болгария (София);

— КО-Загреб;

— КО-Северная Африка (Касабланка);

— КО-Ближний Восток (Анкара);

— КО-Дальний Восток (Шанхай).

Крупнейшим из них стало существовавшее с 5 февраля 1937 года КО-Испания, имевшее на территории страны не менее 30 филиалов, пунктов и постов радиоперехвата. В июне 1940 года его штат насчитывал 87 человек, из которых 3 относились к руководству, 73 работали по I линии (разведка), 3 — по II линии (диверсии и саботаж), 5 — по III линии (контрразведка), административный персонал составляли 3 служащих. Из разведчиков 34 являлись радистами, а 10 — шифровальщиками[181]. Прикрытием резидентуры служила фирма “Эксцельсиор”, возглавлявшаяся бессменным резидентом Вильгельмом Лайсснером, действовавшим под псевдонимом Густава Ленца и имевшим у подчиненных прозвище “папа Ленц”. К концу войны загранточка непомерно разрослась и насчитывала 717 штатных и 600 привлеченных сотрудников, число агентов достигло 360, а диверсантов — 90[182].

С началом боевых действий и появлением первых военнопленных принципиально изменился состав вербовочной базы германской разведки. Ранее ее основным контингентом являлось население приграничных зон по обе стороны границы, в первую очередь национальные меньшинства, которым было разрешено так называемое “малое пограничное перемещение” на глубину не более 15 километров, а также проживающие за пределами рейха евреи, которых можно было шантажировать остававшимися в Германии родственниками и друзьями, члены зарубежных организаций НСДАП, притесняемые национальные меньшинства за рубежом, сотрудники германских и иностранных пограничных полиций и таможен, бизнесмены, журналисты, коммивояжеры, совершающие частые поездки через границу, и проводники международных вагонов. Однако после начала войны некоторые перечисленные категории просто перестали существовать, другие в нейтральных странах находились под особым контролем полиции и контрразведки, а во враждебных были зачастую интернированы, поэтому основная вербовочная работа проводилась среди военнопленных и населения оккупированных Германией районов. Одним из источников пополнения агентуры абвера в Западной Европе являлся черный рынок, операции на котором карались смертной казнью. Эта перспектива делала пойманных спекулянтов значительно менее устойчивыми к вербовочным предложениям немцев, к тому же большинство из них обладало разветвленными связями и высокой коммуникабельностью, повышавшими их разведывательные возможности. Любая вербовка обязательно предварялась запросом в центральный отдел абвера, где по общей картотеке и картотеке агентуры проверялось наличие компрометирующих материалов на объект или же факт его уже установленного сотрудничества с оккупационными властями. Формальное вербовочное предложение делалось лишь после получения из Берлина официального письменного ответа.

Операции абвера в различных регионах мира подробно описываются в соответствующих главах, здесь же следует коснуться иной стороны деятельности военной разведки и лично ее руководителя. Во множестве источников бытует утверждение о тесном сотрудничестве адмирала Канариса с британской разведкой, вплоть до объявления его едва ли не прямым агентом СИС со всеми вытекающими из этого последствиями. Естественно, что более всего такую версию поддерживают две группы историков: апологеты МИ-6, а также желающие полностью отделить якобы невиновную германскую армию от преступных НСДАП и СС. В результате в некоторых публикациях руководитель абвера предстает едва ли не главой антанацистского заговора в Третьем рейхе, что, безусловно, абсолютно неверно. Канарис не входил в группу офицеров и генералов, попытавшихся уничтожить Гитлера и свергнуть нацистский режим в ходе неудавшейся операции “Валькирия” 20 июля 1944 года, равно как и не руководил какой-либо другой активной подпольной организацией. Знал ли он о существовании офицерского заговора? Вероятно, да. Однако, судя по всему, осторожный начальник военной разведки крайне низко оценивал шансы на сохранение в секрете планов заговорщиков и потому совершенно не собирался активно участвовать в столь рискованном мероприятии. Многие из его подчиненных, в том числе начальник центрального отдела абвера генерал-майор Остер и сотрудник того же подразделения Донаньи, а также будущие начальники Абт-I полковник Ганзен и Абт-П полковник Бессель фон Фрейтаг-Лорингхофен действительно входили в группу заговорщиков, но Канарис об этом не знал, и арест первых двух офицеров стал для него крайне неприятной и опасной неожиданностью. При всем этом адмирал весьма скептически относился к Гитлеру и не верил в перспективу победы Германии, а также опасался и не любил руководство СС и НСДАП. Похоже, что его контакты с англичанами носили характер своего рода страховки на перспективу. Предстоящее военное поражение Третьего рейха, особенно после вступления в войну СССР и США, было для Канариса совершенно очевидным, и он постарался установить с будущими победителями даже не отношения, а осторожный намек на них. Вероятно, все подробности его контактов с СИС узнать полностью будет невозможно. В настоящее время относительно достоверно известно о двух каналах его взаимоотношений с