Заместитель заведующего отделом ЦК КПСС Олег Косов, курировавший спорт, принимал у себя в кабинете председателя Футбольной Федерации Польши Зденека Паточняка. Разговор шел о предстоящем футбольном турнире, который был приурочен к 30-летию ПНР. Польский гость привез в Москву окончательный вариант формулы турнира, с которым Косов внимательно ознакомился и тут же его… забраковал.

– Вы предлагаете четырем сборным – нашей, польской, болгарской и румынской – сыграть в два этапа: по два матча друг с другом и затем финальная игра, – подняв глаза от документа, произнес Косов. – Но это нам не подходит – слишком долго. А во-вторых, нам бы не хотелось пересекаться с румынской командой и вы сами знаете почему.

Паточняк действительно это знал. Впрочем, об этом были осведомлены почти все в Восточном блоке – о непростых отношениях между СССР и Румынией, а вернее, между Брежневым и Чаушеску. Румынский лидер вел себя слишком независимо и фактически игнорировал советские директивы. Он осудил ввод войск Варшавского Договора в Чехословакию в августе 68-го, а годом позже первым из социалистических лидеров принял у себя президента США Ричарда Никсона. Кроме этого, Румыния не разорвала дипломатические отношения с Чили после того, как там к власти пришла хунта во главе с Пиночетом, а также вступила в Международный валютный фонд. И уж совсем демонстративным был арест заместителя министра внутренних дел Румынии по обвинению его в шпионаже в пользу… СССР. В ответ советское руководство принуждало другие страны СЭВ сокращать торгово-экономические связи с Румынией. Применялись и другие методы давления. Так, венгерский лидер Янош Кадар затеял кампанию за «возвращение» Венгрии Трансильвании (исконно румынской территории, оккупированной Венгрией до 1945 года), против «дискриминации трансильванских венгров», а болгарский лидер Тодор Живков потребовал пересмотра болгаро-румынской границы на Дунае.

Из-за этого Брежнев еще ни разу не посещал с официальным визитом Румынию, где правил Чаушеску. Поэтому они в основном встречались в Крыму, где советский генсек любил отдыхать и там принимал лидеров социалистических стран. Но когда в прошлом году Чаушеску приехал в Крым, у него вышел резкий разговор с Брежневым по поводу Молдавии.

– Мы в прошлом году обещали признать и не игнорировать Молдавскую ССР, – заявил румынский лидер. – Но мы никогда не согласимся и не признаем, что есть какая-то отдельная молдавская нация и отдельный молдавский язык. Вспомните Михая Кантемира, царских министров и работы ваших же советских авторов, опубликованные в 20-е и 30-е годы, а также послевоенную Большую советскую энциклопедию, где сказано, что в СССР между Прутом и Днестром живут румыны.

– Не надо использовать только тех авторов или только те места из работ тех или иных деятелей, в том числе Кантемира, где имеются выгодные для румын положения, а надо смотреть на вещи реально, – возразил Брежнев. – Молдавский народ, его язык, культура, национальное самосознание существуют реально и сколько бы их не отрицали, не перестанут существовать. К тому же я в свое время работал в Молдавии и могу с полным основанием заявить: они существуют реально.

– Я у них тоже был, но они разговаривали со мной по-румынски.

– Что вы цепляетесь за язык, Николай Андреевич, – возмутился Брежнев. – Если бы даже молдавский и румынский языки были абсолютно идентичными, хотя это совсем не так, то и тогда нельзя было бы говорить о единой нации. И во многих других странах народы говорят на одинаковых языках, но это разные нации. Я имею в виду Австрию, Германию, Англию, США, те же арабские страны и т. д. В этом вопросе вы стоите не на марксистских позициях.

Об этих разногласиях знали везде, в том числе и в Польше, поэтому слова Косова не стали для Паточняка открытием. Но он знал и другое: что советская и румынские сборные по футболу старались не играть товарищеских матчей, однако в апреле прошлого года эта традиция была нарушена матчем между ними в Киеве. Сборная СССР тогда победила 2:0. Именно поэтому в польской Федерации футбола и решили, что блокада прорвана и можно снова свести русских и румын на зеленом газоне. Но это оказалось не так. Поэтому Паточняк поинтересовался:

– Тогда какую формулу турнира предлагаете вы?

– Пусть с румынами встретится ваша сборная, а мы сыграем с нашими «братушками» – с болгарами. Команды, которые победят, и выйдут в финальную пульку. Две другие команды разыграют между собой третье место. В итоге эти соревнования уложатся в три дня.

– Леонид Ильич будет на них присутствовать? – спросил Паточняк.

– Этого мы не знаем. Пока в его планы это мероприятие не входило, но кто знает, как случится на месте. Леонид Ильич человек в этом плане непредсказуемый.

8 июля 1974 года, понедельник, Варшава, Дворец науки и культуры

Анджей Кравчик стоял у стенда на третьем этаже Дворца науки и культуры и внимательно всматривался в лица знаменитых боксеров Польской Народной Республики. Только что он побывал на встрече варшавян со знаменитым польским боксером, а ныне тренером и общественным деятелем Феликсом Штаммом, который работал тренером национальной сборной команды Польши по боксу с 1928 по 1971 год. С его именем были связаны основные достижения польских боксеров на международных состязаниях: при нем сборная страны участвовала в семи Олимпиадах (1936–1968), на которых завоевала 23 медали (в том числе 6 золотых, 7 серебряных и 10 бронзовых). В Польше Штамма ласково называли «папаша Штамм» и всегда внимательно прислушивались к его советам по части бокса. Вот и сегодня зал на его выступлении был забит битком и люди с интересом слушали его воспоминания о прошлых победах, а также размышления о сегодняшнем дне. В середине своей речи Штамм внезапно упомянул и Анджея Кравчика: по его словам, талантливого боксера польского происхождения, который доказал всему миру, что поляки никого не боятся и умеют побеждать даже под дулами автоматов. После этих слов Штамм попросил Кравчика подняться со своего места, чтобы зал мог лицезреть своего земляка, которого в прошлом году так радушно приняла Польша, устроив ему торжественный прием. После этого имя Анджея Кравчика стало здесь очень популярным. И эта слава достигла новых высот, когда два месяца назад Кравчик, представляя Польшу, победил в международном боксерском турнире в Братиславе, одолев в финале чехословацкого боксера Иржи Черника, которого тренировал знаменитый Ян Захара.

И теперь, вспоминая те лестные слова, которые отпускал сегодня Штамм по его адресу, Кравчик смотрел на фотографии знаменитых польских боксеров, глядевших на него со стенда, и мысленно отождествлял себя с ними. А боксеры были и в самом деле знаменитые, причем все сплошь ученики Штамма: Зыгмунт Хыхла, Зенон Стефанюк, Лешек Дрогош, Збигнев Петшиковский, Тадеуш Валасек, Казимеж Паздзёр и другие.

– Хотите стать похожим на них, пан Кравчик? – прервал размышления боксера чей-то голос, раздавшийся у него за спиной.

Боксер обернулся, и увидел рядом с собой пожилого мужчину с абсолютно седой головой. Он протянул Анджею руку и представился:

– Ежи Ковальский. Как, кстати, ваша нога?

Вопрос был не случайным. Три недели назад всю Польшу облетела новость о том, что Анджей Кравчик угодил в аварию на своем спортивном мотоцикле. Об этом даже написали в «Пшеглонд спортовы», после чего Кравчику пришлось выступить на телевидении, чтобы успокоить общественность: дескать, авария легкая, пострадала только правая нога, да и та несерьезно. «Но похромать какое-то время придется», – заметил Кравчик в заключении своего интервью. С тех пор он ходил, опираясь на тросточку, которая была с ним и теперь, во Дворце науки и культуры.