Дара упал на колени. Он вцепился в камень, и его внимание привлекло какое-то движение, маленькие волны и водовороты мерцали на темном озере.

Он выдохнул.

– Вода движется, – прошептал он.

Дара высунулся еще дальше, прикидывая расстояние. Конечно, Нахида могла выжить после такого падения. Если бы она спрыгнула со скалы, если бы приземлилась правильно…

Надежда и горе боролись в его груди. Создатель, пожалуйста… пусть она будет жива. Даре было все равно, если она встретит его кинжалом в сердце; после сегодняшнего вечера часть его будет рада этому. Но история Нари не могла так закончиться.

Он неуверенно поднялся на ноги.

– Я найду ее.

Манижа схватила его за запястье.

– Остановись.

Это скупое слово, произнесенное так, словно она отдавала приказ какому-то животному, переполнило хрупкую чашу его терпения.

– Я сделал все, что вы просили! – задыхался он, вырываясь из ее хватки. – Я был вашим Афшином. Я убивал ваших врагов и проливал кровь в нашем доме. Вы можете дать мне несколько минут, чтобы узнать, жива ли она.

Глаза Манижи вспыхнули гневом, но голос остался холодным.

– Не о Нари сейчас надо думать, Дараявахауш. – Она резко указала вверх. – А вот о чем.

Дара поднял глаза.

Небо над дворцом разверзлось.

Казалось, трескается дымчатый стеклянный купол, чернильная полночь отступает, открывая теплые оттенки рассвета, сияние пустынного неба вместо темного тумана, который всегда клубился над Дэвабадом. Он распространялся рябью на горизонте. И когда его взгляд проследил за падающим небом, он заметил, что огни на крышах замигали по всему городу. Лагерь из шатров путешественников, волшебные творения из шелка и дыма, рухнул, как и две заколдованные мраморные башни.

Дара был совершенно сбит с толку.

– Что происходит?

Он взглянул на Манижу, но она не смотрела на него. На глазах у Дары она выхватила меч и уколола им большой палец. Расцвел бутон черной крови. А потом еще один.

Краска сошла с ее лица.

– Моя магия… исчезла.

Холод охватил его, когда он увидел, как гаснут огни. Тишина, воцарившаяся в библиотеке, яд, вытекший из эмира…

– Не думаю, что это только твоя магия, – прошептал он. – Я думаю, всего Дэвабада.

Что-то щекотало Нари, насыщенный запах земли и сладкое пение птиц вытаскивали ее из темноты.

Затем пришла боль, болели спина и плечи. Голова. Рука. Все тело.

И это проклятое солнце. Слишком яркое. Ярче, чем положено солнцу в Дэвабаде. Нари закрыла глаза ладонью и заморгала, попытавшись сесть.

Другая ее рука опустилась в грязь. Что, во имя всего святого?.. Нари огляделась, когда солнечные пятна перестали плясать в глазах. Она сидела в каком-то затопленном болоте, по пояс в мутной воде. Прямо за ней была роща высоких, ощетинившихся пальм, чахлая зелень беспрепятственно росла над осыпающейся глинобитной стеной.

Впереди текла широкая река, вяло растянувшаяся по широкой пойме. Узкая изумрудная полоса зелени окаймляла противоположный берег, за которым простиралась пустыня, сверкая золотом на ярком солнце.

Нари в полном недоумении уставилась на реку. Должно быть, ее ударили по голове. Потому что она могла поклясться, что это выглядело именно так…

– Нет! – знакомый голос разорвал тишину и перешел в вопль. – Нет!

Али. Нари вскочила на ноги, все тело болело. Что не так с ее целительскими способностями? Грязь засасывала ее ноги, и она выбралась из болота на более твердую землю. Она заметила еще несколько разрушенных строений между деревьями: потрескавшуюся голубятню и голые кирпичные очертания того, что когда-то было маленькими домиками.

Она протиснулась сквозь пальмовые листья. Впереди виднелось что-то похожее на деревенскую мечеть, давно заброшенную. Минарет был сломан, купол раскололся под открытым небом.

Облегчение охватило ее – Али был внутри, спиной к ней, когда она заглянула в минарет. Она качнулась вперед, а по коже побежали мурашки. Ее конечности протестовали против каждого движения. Нари не знала, где они находятся.

– Это определенно не похоже на Дэвабад. – Но ей казалось, что она уже бывала здесь раньше.

Она поднялась по каменным ступеням разрушенного минарета. Совершенно запыхавшись, достигнув верха, Нари, спотыкаясь, двинулась вперед, потянулась к его плечу и с хрипом произнесла его имя:

– Али.

Он рыдал, когда повернулся к ней.

Печать Сулеймана ярко горела на его виске.

События прошлой ночи слились воедино слишком быстро, слишком ужасно, а затем Али бросился на нее, положив руки ей на плечи, как никогда раньше.

– Ты должна вернуть нас! – умолял он.

Теперь, подойдя ближе, Нари увидела, что его лицо лихорадочно подергивается.

– Нари, пожалуйста! У них моя сестра! У них все… – Его голос сорвался, когда он схватился за сердце, хватая ртом воздух.

– Али!

Он оттолкнул ее.

– Я не могу это контролировать. – Дымчатый знак печати мерцал на его коже. – Тебе не следовало давать мне это кольцо! Нельзя было уносить нас!

– Я никуда нас не уносила!

Али поднял дрожащую руку.

– Тогда почему мы здесь?

Нари взглянула туда, куда он показывал. Она встала.

Вид, открывшийся перед ней на не столь отдаленном горизонте, сразу же показался ей знакомым. Древние каменные мечети и величественные минареты. Крепости и дворцы давно умерших султанов и полководцев, династии, потерянные во времени. Бесчисленные кварталы многоэтажных зданий землистого тепло-коричневого цвета, человеческого теплого коричневого цвета, которые Нари знала, возвышались над извилистыми, оживленными улицами, где было полно толкающихся лавочников, сплетничающих любителей кофе и бегающих детей. И аптекарей.

На глаза навернулись слезы. Это невозможно. Ее взгляд тут же метнулся от города, который она узнала бы где угодно, к бурлящей реке на берегу. Река, в честь которой ее в шутку назвали рыбаки, вытащившие ее из воды в детстве.

На противоположном берегу, неподвижные и вечные на фоне рассветного неба, стояли три пирамиды Гизы.

Слова, конечно, сначала пришли к ней по-арабски.

– Я маср, – тихо прошептала она, когда египетское солнце согрело ее щеки и запах нильского ила коснулся ее кожи. – Я дома.

Стихия огня:

ДЭВЫ: древний термин для всех элементалей огня до восстания джиннов, а также название племени, проживающего в Дэвастане. Племя, к которому принадлежат Дара и Нари. Когда-то они были лицедеями, жившими тысячелетиями, пока магические способности дэвов не были резко ограничены пророком Сулейманом в наказание за причинение вреда человечеству.