изучение проблемы бессмертия. Здесь столько всего интересного, что умирать как-то ну вот совсем скучно и обидно. И дело не только в исследованиях. Я редко работаю в поле, но иногда, всё же, приходится. Представьте себе: ночь, лабораторные палатки, мороз такой, что деревья трещат... ну, вот как сейчас, примерно, охотники нанятые для охраны мутузят в кустах поленом шишигу, а ты выходишь на вершину холма – и ни души! Никого на мили и мили вокруг! Только снег, леса, ветер, подземная чудь из-под кустов глазами сверкает и луна в полнеба. Закуришь сигарету, и тут, прищуришься – огонёк! И думаешь: а не почудилось? Присмотришься – точно, огонёк! Далеко-далеко, на холме за лесом светится окно в избушке. То ли трапперы ночуют, то ли старатели, а, может, и одинокий разведчик коротает ночку на стоянке в глухомани. И поневоле становится тебе интересно: кто там такой, что за человек, что делает он тут в такое время, всё ли у него в порядке... Когда смотришь на городские огни, то просто ностальгируешь: а вон там окошко светится так же, как у подруги детства, с которой ты впервые попробовал вино, когда её родители были в отъезде, а вот там мальчишки за рекой жгут костры – и сразу же вспоминаешь, как сам был таким мальчишкой. Здесь всё иначе, здесь – вы не поверите, Фигаро! – мне впервые за всю мою довольно долгую жизнь стали интересны люди. Хуже: я начал терять своё отвращение к ним! Для колдуна моего уровня это было бы непростительно.

- Это ещё почему?

- Ну как же? Колдун, если он хочет чего-то достичь в жизни, должен относиться к окружающим с изрядной толикой презрения. Иначе он будет постоянно задаваться вопросами «а зачем?», «а почему?», «а не навредят ли мои действия кому-нибудь?». Какой же это колдун, к чёртовой матери? Это уже какой-то хилый гуманитарий, право слово! Если квазиматематик, да ещё и с колдовским талантом полюбил людей, то всё, пиши пропало. Пора ему на покой, стишки писать и кроликов выращивать. Это как с политиками: как только почувствовал первые уколы совести – всё, хана! Пора на пенсию.

- Вы почувствовали уколы совести? Вы? Да я скорее поверю в домашних драконов.

- Да ничего я не почувствовал, что вы пристали, как банный лист... Просто в какой-то момент люди мне осточертели настолько, что я понял всю глубину мудрости князя Василия Дикого: не гнуть через колено, а медленно менять химический состав мира, его коллективное, общее. Вроде как медленно подогревать котёл с лягушками, чтобы не спугнуть сердешных ненароком. Управляя теми возможностями, что доступны массам, ты управляешь ходом истории, и тебе не надо быть Фунтиком или, Эфир упаси, Тузиком. Это как с муравьями: если дать им еловые иголки, то они будут строить из еловых иголок. Просто потому что ничего другого нет, понимаете? И никакого принуждения. Напротив! Вот увидите: скоро все эти Глафиры, Винсенты, Александры и Пьеры выстроятся в длиннющую очередь, чтобы первым купить новую диковинку из Белого Лога. А мы на их деньги будем тут делать чистую науку.

- Вы снежным львом стать не хотите?

- Угу, я наслышан о ваших приключениях с этим мудаком Хартом... Нет, пока что мне и человеком неплохо. Но мысль интересная. Когда-нибудь, Фигаро, мы все почувствуем, что дни наши подходят к концу – если, конечно, они не подойдут к нему уж слишком внезапно. И, кто знает, может быть тогда идея стать бессмертным сверхсуществом не покажется вам такой уж и безумной.

Зашумела гидравлика, люк в полу открылся, и на обзорную площадку ловко выскочил приземистый гвардеец в комбинезоне полной защиты, увешанном кобурами, кабелями, фонариками и алхимическими гранатами, что зловеще поблёскивали пусковыми штоками. Гвардеец быстро отдал Анне честь и прогнусавил в маску:

- Командир, доклад от разведгрупп. Вокруг волколаки. Количество – не сосчитать.

- Готовятся к атаке? – По голосу Анны Гром нельзя было сказать, что новость её взволновала, но руки командира «Дубин» сжались в кулаки.

- Никак нет, не обращают на нас внимания. Стекаются стаями по десять-двадцать голов к Рогатой Горе. На нас внимания не обращают.

- К горе, значит... – Анна задумалась. – Неужели что-то почуяли? Ещё не хватало пробиваться сквозь стаи оборотней, если, конечно, не найдём дорогу для машин... Ещё что-нибудь?

- Так точно. У Лысины Мертвеца видели «снежинок».

- Снежных элементалей? – Глаза командира широко распахнулись за защитными незапотевающими стёклами маски. – Ночью? Вы ничего не напутали?

- Ночью, ага. – Гвардеец обескураженно развёл руками. – Судя по донесениям, собираются в клин. Атаковать, значит.

- Бред какой-то. Никто ещё не видел снежного спрайта ночью. Это, явно, тоже неспроста... Господа, – она развернулась на каблуках и строго посмотрела на колдунов, – может, специалисты прокомментируют происходящее?

Метлби, который явно воспринимал слово «специалисты» как прямое обращение к себе любимому, хмыкнул и пожал плечами.

- Вообще, насколько мне известно, не существует ничего, что могло бы препятствовать элементалю, и не только ледяному, совершенно свободно действовать ночью. Это же не Ночные Летуны или Буки с пылёвками, для которых губителен солнечный свет.

- Да не было такого никогда! – Гвардеец в сердцах хлопнул ладонью по ограждению обзорной площадки, да так, что пол ощутимо загудел. – Всегда днём снежки летали, а волаки, сталбыть, ночью. И никогда по-другому!

- Если чего-то никогда не было, – Метлби назидательно пригрозил пальцем, – то это не значит, что этого никогда и не будет. Да, насколько мне известно, существовала некоторая корреляция между дневным световым циклом и атаками снежных элементалей. Сейчас она, похоже, больше не работает, вот и всё.

- Ничего себе, всё!.. Хотя ладно, мы этих гадов хоть ночью хоть днём отмудохаем. Становиться в оборону, командир?

- Некогда. – Анна резко качнула головой. – Будем прорываться. Если на горе действительно их гнездо, то скоро все «снежинки» Хляби будут здесь, так что задерживаться нельзя. Передай разведгруппам, чтобы держались поближе к «Мамонту». И нужен свет, больше света! Установите на всё, что двигается переносные прожектора и не забывайте про налобные фонари.

- Слушаюсь! – Гвардеец щёлкнул каблуками. – Будем на Лысине Мертвеца через час.

Когда люк за коренастым гвардейцем закрылся, Фигаро обеспокоенно обернулся к Анне и спросил:

- Как думаете, прорвёмся?

- Да, – коротко ответила та, – прорвёмся.

- Прорвёмся, – эхом отозвался Метлби. – Мы едем на движущейся крепости. Элементали, как и прочие