Кивнув, я взял у одного из охотников еще один стул и послушно сел к Гете, сжав ее свободную ладонь.

— Обязательно скажи, если тебе нужна будет помощь, не делай все сама.

— Хорошо.

Улыбка скользнула по губам девушки, кажется, даже с такой поддержкой ей стало намного проще.

Мы просидели так почти весь вечер, пока последние из празднующих не подошли к столу, оставив на нем кружку, наполненную медом.

— Вот и настало время.

Я думал, что кто-то из охотников выйдет к медведю, но они все обратили внимание на меня. Видимо, по негласному договору они сейчас выбрали меня Старшим.

Едва ли не смутившись, я дал знак Васе и прошел к Марье, вновь взглянув в ее глаза.

— Достойно ли встретили тебя, Амикан?

Медведица, будто бы ухмыльнувшись, кивнула мне.

— Уважили ли мы тебя, Амикан?

Снова кивок.

— Расскажешь ли всему лесу, как хорошо здесь?

Амикан вновь встала на задние лапы и, гордо осмотрев селян, коротко зарычала так, что по всей деревне пронесся ее голос. После она вновь села и позволила Ваське напоить ее медом, скрепляя свое обещание. Пустая кружка громко ударилась о столешницу, давая понять, что ритуал исполнен, и жители с громким ликованием вновь бросились в пляс под звуки гармоней, барабанов и флейт.

— Нам пора.

Гета встала на ноги и дождалась, пока брат выведет Марью из-за стола. Быстро попрощавшись с присутствующими, мы двинулись в обратный путь к дому ведьмы и оттуда к лесу, остановившись лишь на границе заднего двора.

Там я наконец-то смог обнять медведицу и напомнить ей о своей тоске, о том, как сильно я ее люблю и как скучаю. Она не могла мне ответить, но печальные глаза вторили моему сердцу. Вася, кажется, лучше всего понимавший сейчас Марью, не смог сдержать слез, прижавшись к боку зверя.

— Спасибо, мам. Ты у меня самая лучшая.

Дочь, отбросив свою маску страшной ведьмы, зацеловала медвежий нос и зарылась руками в густую шерсть. Фыркнув, Марья лизнула ее щеку в ответ, заставив Гету рассмеяться, и все же оставила нас, развернувшись к лесу.

Ее силуэт быстро исчез под пеленой нового снегопада, а крупные хлопья начали быстро заметать следы. Только теперь Геката отпустила свои чары, вернув зверю сознание, и едва не упала без сил. Подхватив ее, я прижал дочь к себе крепче и понес к дому, отдавая ей часть собственной магии.

— Спасибо, Гета.

— Тебе спасибо, пап.

Лампа Альхазреда

Я помню то, что было до меня —

Далекую зарю Земного Дня

И первой жизни шаг, взращенной из огня

Стихийных битв — задолго до меня…

«Говард Ф.Лавкрафт, Август Дерлет. Лампа Аль-Хазреда»

Машина плавно остановилась, мягко вытеснив меня из тревожного сна. Чужие воспоминания оставили мне горькое послевкусие и тоску по близкому человеку, но отчего-то мне казалось, что это была не последняя потеря в жизни Ньярла, а лишь часть его пути. Одна из частиц общей головоломки, приведшей его к тому, что сейчас есть.

Разлепив веки, я ощутила тепло рядом, чье-то размеренное дыхание и руку, мягко придерживающую меня. Видимо, уснув в пути, я попыталась найти опору и подушку.

Поежившись, я подняла голову с плеча Каина и неловко отстранилась от него. За окнами показался наш дом и кованые ворота.

— Ты снова плакала во сне.

— Мне снилось, что Ньярл вернулся в деревню из-за смерти Марьи.

— Ах вот оно что, да, помню, он рассказывал о медведице.

Мужчина достал из кармана платок и дал мне вытереть остатки слёз. Промокнув мягкой тканью уголки глаз, я, смутившись своей эмоциональности, поспешила выйти из машины в открытую Гани дверь.

— Как ты, братец?

— Не знаю, все еще не понимаю. С одной стороны я рад, а с другой… — он продолжил едва слышно: — У меня сердце кровью обливается.

— Еще раз извини, что так получилось.

— Нет, ты тут не при чем, я все понимаю, просто мне обидно, что все закончилось именно так.

— Надеюсь, что действительно закончилось.

Каин вышел вслед за нами и, захлопнув дверцу, внимательно посмотрел на нас обоих.

— Я все еще жду объяснений.

Невольно втянув голову в плечи, брат отвел взгляд, стараясь набраться храбрости.

— Я объясню сам.

— Хорошо. Софи, раз у тебя появилось свободное время, проверь лабораторию, Гемера говорила, что могла оставить после себя небольшой хаос.

— Мелочи какие, Гера всегда предельно аккуратна во всем, но я проверю, вдруг она что-то забыла.

Обняв Гани в качестве поддержки, я первой поспешила к дому, оглядывая крыльцо. Гравийная дорожка под ногами звучно хрустела, солнце, не успевшее полностью скрыться за горизонтом, расцветило небо последними закатными лучами и всеми оттенками алого.

Впервые я чувствовала себя так, словно действительно возвращаюсь домой, такое мимолетное ощущение уюта, будто я стала частью этого маленького мира. Сейчас все как-то понятнее, уже привычно и не пугает как раньше то ли из-за возможности дать отпор и влиять на что-то самой, то ли просто из-за снятого напряжения, копившегося не один месяц.

Зайдя в дом, я быстро скинула верхнюю одежду и поспешила в лабораторию, привычно прислушавшись к тиканью напольных часов в столовой и с порога оглядев свое место работы. Помимо недописанных чертежей и множества набросков, закрепленных как попало на стеллажах у стен, беспорядка не наблюдалось. Реактивы, привезенные из поместья, стояли где и раньше, и только на одной из нижних полок, на стопке бумаг, сидела небольшая мраморная синица. Взяв ее в руки, я покрутила статуэтку, оценив и чистоту камня, и тонкость работы мастера. Редко увидишь подобные вещицы, обычно скульпторы не занимаются такой мелочью.

Поставив вещь на место, я осмотрела полку и в тонкой щели между досок заметила небольшой сверток, запавший за стеллаж. Полки мне установили простые, деревянные, на первое время, и я часто сталкивалась с тем, что записи так и норовили соскользнуть вниз, но эти листы, были свернуты в трубочку, перемотаны холщовой тканью и перевязаны бечевкой. Кто-то специально спрятал их, но зачем?

Сев на пол, я выудила свою находку из-под стеллажа и прежде, чем развязала веревку, заметила небольшую записку на ткани. Торопливым неровным почерком на ней было выведено мое имя: Серафина.

«Сера, ни в коем случае не читай то, написанное на листах. Прошу, отнеси их кочевникам как можно скорее, они знают, что делать с такими вещами. Караван должен приехать со дня на день. Заранее благодарю. Гера.»

Послание показалось зловещим, особенно учитывая предупреждение. Часы в столовой гулко пробили восемь вечера.

Придется поторопиться.

Сжав в руке