Но, как оказалось, я слишком поспешила, неправильно рассчитав момент своего возвращения.

Мне, безусловно, следовало подождать еще немного. Джон действительно успел подписать первый документ, в котором давал согласие на лечение, но добраться до тех бумаг, которые давали нам с Гарри право на опекунство, он еще не успел. Увидев, что я вернулась, он несколько отвлекся, его рука с пером застыла в воздухе, и он невольно глянул на лежавшую перед ним страницу.

– Что это? – неожиданно резко спросил он, прищурив глаза. Доктор Роуз глянул через стол и спокойно пояснил:

– Это документ, дающий право на опекунство. Самая обычная процедура для тех, кого поручают моим заботам; на время своего лечения эти люди обычно поручают ведение своих дел какому-нибудь ответственному человеку, чаще всего своему родственнику – вдруг в период их пребывания в лечебнице понадобится принять какое-либо срочное решение?

Джон обвел взглядом наши бодро улыбавшиеся лица.

– Значит, меня тоже «поручают вашим заботам»? – переспросил он. Разумеется, его тренированный ум сразу выхватил самые важные слова, открывающие истину. – Именно «поручают»? Но я, по-моему, выразил желание лечиться у вас по собственной воле?

– Конечно, конечно, – попытался успокоить его доктор Роуз. – Это же простая формальность. Мы всегда требуем дополнительных поручительств – вдруг кому-то из наших пациентов не удастся справиться со своим пагубным влечением? И тогда мы вынуждены будем держать его взаперти, изолировав от тех, кто снабжает его, например, спиртным.

– Взаперти?! – Джон даже слегка охрип, настолько он был потрясен. – Да ведь благодаря этому документу меня могут лишить состояния и навсегда запереть в сумасшедшем доме! Не так ли? Не так ли? – Охваченный паникой, он резко повернулся к Селии: – Вы знали об этом? – с трудом сдерживая ярость, спросил он у нее. – Это ведь была ваша идея; вы убеждали меня, что это единственный путь к спасению. Неужели вы планировали все это заранее?

– Ну, в общем, да, – призналась Селия, будучи не в силах оказать отпор Джону, возбуждение которого все возрастало. – Но ведь это, конечно же, не принесет вам никакого вреда.

– И кто же получает право распоряжаться моим имуществом? – спросил Джон и разом смахнул все документы на пол. – Гарри Лейси и адвокаты Гарри Лейси, разумеется! А всем нам прекрасно известно, под чью дудку пляшет Гарри Лейси, не так ли? – Он метнул в мою сторону злобный и одновременно испуганный взгляд. Потом швырнул на пол и ту бумагу, которую держал в руке. – Боже мой, Беатрис! Ты хочешь украсть мое состояние, а меня запереть в лечебнице для душевнобольных! – в ужасе воскликнул он. – Ты сажаешь меня под замок, чтобы без помех меня ограбить!

Доктор Роуз незаметно кивнул доктору Хилари, но Джон сразу это заметил. И как только доктор Хилари начал вставать со своего кресла, он вскрикнул пронзительно, как испуганный ребенок: «Нет! Нет!», и бросился к двери, перевернув кофейный столик и рабочую шкатулку Селии. По ковру покатились катушки с нитками и кофейные чашки. И вдруг каким-то невероятно быстрым для такого тяжеловесного великана движением доктор Хилари нырнул вниз и, ухватив Джона за ноги, с грохотом повалил его и буквально пригвоздил к полу. Селия вскрикнула, я в ужасе стиснула руки, а доктор Роуз вытащил из своего медицинского саквояжа смирительную рубашку и подал ее доктору Хилари.

Увидев это, Джон, охваченный паническим ужасом, закричал: «Нет! Нет! Селия! Селия, не позволяйте им!», и Селия тут же вцепилась в смирительную рубашку, но я во мгновение ока очутилась с нею рядом и схватила ее в охапку. Однако она оттолкнула меня, громко требуя:

– Беатрис! Ты должна остановить их! К чему такие крайности? Ведь в этом нет никакой необходимости! Останови их! Пусть они прекратят мучить Джона! Пусть не смеют его связывать!

Но доктор Хилари уже успел натянуть на Джона, беспомощно махавшего руками, смирительную рубашку и умело обмотал его рукавами, точно цыпленка перед жаркой. Теперь руки у него были прижаты к животу и крест-накрест перетянуты длинными рукавами, концы которых были связаны за спиной. Джон извивался, выгибая спину; глаза его вылезли из орбит от ужаса.

– Ты дьяволица, Беатрис! – простонал он. – Нет, ты сам сатана!

И взгляд его выпученных глаз переместился на доктора Роуза.

– Не делайте этого, – сказал он хрипло, настолько напряжено от ужаса было его горло. – Не поступайте так со мной, умоляю! Не позволяйте, чтобы сотворили этот подлый обман. Я все сейчас объясню. Моя жена и ее брат сговорились. Она хочет посадить меня под замок. Она – шлюха и убийца…

Селия, вырвавшись из моих рук, бросилась к Джону и упала перед ним на колени.

– Нет, не говорите так! Прошу вас, Джон, не будьте таким! Успокойтесь, и все будет хорошо.

Рот Джона словно сам собой раскрылся в беззвучном вопле ужаса, и он прохрипел:

– Значит, теперь и вы на ее стороне! И вы меня предали! Вы готовы отдать меня этим людям, ее приспешникам. Это ведь она научила вас, как можно заманить меня в ловушку, не так ли? Вы просто выполнили за нее часть этой грязной работы. Вы… – Голос у него сорвался; он с диким видом озирался в поисках помощи, но видел лишь наши лица. – Ты – дьявол, Беатрис, – снова выдохнул он, – сам дьявол! Спаси меня, Господи, от этой дьяволицы и ее проклятого Широкого Дола! – Из его груди вырвалось хриплое рыдание, и он умолк. Я замерла, как изваяние, и не произносила ни слова. Доктор Роуз с любопытством глянул на меня. Мое застывшее лицо было белым, как молоко. Селия отошла от Джона в ту же минуту, как он принялся ее обвинять, и теперь плакала, закрыв руками лицо и не желая видеть, как дорогой ей человек лежит связанным на полу в ее хорошенькой гостиной.

Я была по-прежнему недвижима, точно скованная льдом река. Я все еще не могла поверить, что вся эта сцена действительно только что разыгралась у меня на глазах, хоть и предполагала заранее, что нечто подобное может случиться. Я осторожно завела руку за спину, нащупала стул и без сил рухнула на него, по-прежнему не сводя глаз с Джона. Я видела, как трепещут его сомкнутые веки, как вздымается грудь под скрещенными, привязанными к телу руками.

Доктор Роуз шагнул к нему и приподнял его голову.

– Несите его прямо в карету, – велел он доктору Хилари. – С ним все в порядке.

Великан поднял Джона, словно тот был младенцем, и аккуратно вынес из комнаты. Доктор Роуз помог Селии сесть в кресло, но она на него даже не посмотрела, не переставая душераздирающе всхлипывать.

– Увы, такое бывает довольно часто и сильно действует на нервы окружающим, – заметил, обращаясь ко мне, доктор Роуз.

Я кивнула, с трудом заставив себя пошевелиться. Я сидела, вытянувшись в струнку, словно меня прибили к сиденью, и чувствовала, что от напряжения у меня ноют все мускулы, а шея и голова просто пылают от боли.

– Доктор Хилари и я, разумеется, сами подпишем все документы, необходимые для передачи пациента под нашу ответственность, – сказал доктор Роуз, собирая бумаги с пола, – но мне будет нужна хотя бы одна подпись… э-э-э… родственника мужского пола.