Первобытный ужас, такой сильный, что разум не мог с ним совладать, не давал двинуться с места. Кинжал в руках дрожал.

Бежать.

Нужно бежать, неважно куда.

Подальше от взгляда этих странных глаз, пока они не заметили меня. Иначе я точно не смогу совладать с собой.

Вот только тело все еще не слушается. «Ну же… Ну же!..» — орал запертый в западне разум. Резкий укол, и я почувствовала, что спасительная боль освобождает от оков оцепенения — выскользнувшая из рук Мизеркордия слегка задела бедро, оставив там маленькую царапину, но этого хватило.

Гвардеец резко обернулся в сторону лестницы, заслышав жалостливо лязгнувший о дерево клинок, но я уже неслась обратно в свою комнату, не оборачиваясь, не сомневаясь, не думая о скрытности.

Дверь захлопнулась за мной, словно бы она могла спасти меня от странного наводящего ужас гвардейца. Я двигалась с какой-то несвойственной мне инстинктивностью. Будто бы уже давно была готова к тому, что придется так действовать, продумывала такой вариант развития событий. Почти не думая, я схватила из шкафа теплую накидку и небольшую сумку, в которую начала запихивать все что попадалась под руку — я даже не смотрела, обратившись в слух.

Неспешные шаги сапог по лестнице стуком отдавались пульсацией в теле.

Шаг. Удар сердца.

Шаг. Удар сердца.

Шаг. Удар сердца…

Тишина.

Преследователь явно озирался по сторонам, решая, какая из комнат ему нужна. Сердце колотило так, что, казалось, выдаст меня с потрохами…

Дверь одним резким движением раскрылась, почти слетев с петель, и теперь дверной проем заполняла зловещая фигура. Я с опозданием поняла, что очутилась в ловушке — бежать мне было некуда. Голубые глаза переливались, а от странного свистящего дыхания сердце уходило в пятки. Что-то нечеловеческое было в каждом его движении.

Гвардеец уже было подался вперед, но раздалось громкое недовольное бряцанье, и тот, покачнувшись, рухнул прямо мне под ноги. Ада стояла в проходе, тяжело дышала и содрогаясь от паники. В руках она сжимала то, что осталось от любимой лютни Каталины. Шлем слетел с его головы, и мы с ужасом уставились на гвардейца.

Сначала мне почудилось, что под личиной гвардейца скрывается мерзкое человекоподобное существо, но, когда ужас отпрянул, мы поняли, что это был мужчина с уродливым испещренным шрамами лицом. Мне было показалось, что у существа нет рта, но, приглядевшись, я увидела, что губы его плотно зашиты неровными стежками. Лысую голову покрывали не то родимые пятна, не то какие-то ожоги. Но самым пугающим в его облике были его глаза, точнее на то, что оказалось на их месте. В глазницах были вставлены миниатюрные прозрачные сферы, отдаваясь блеклым голубоватым сиянием…

— Это… — побледневшая Ада покачнулась, и чуть было не рухнула на пол, вцепившись в дверной косяк. — Император всемогущий, я… Но он же погиб, не может этого быть… — губы отказывались слушаться ее.

— Потом, — я переступила через оглушенное тело и схватила набелитку за руку. — Не до него сейчас! Накинь что-нибудь на плечи и бегом за Ари, нужно бежать…

Ада кивнула, а я, прислушиваясь к все распыляющимся звукам сражения, подошла к балкону и выглянула на улицу.

На мостовой я различила нескольких гвардейцев, безжизненно распластавшихся на напитавшемся кровью снегу. Дом со стороны фасада был окружен целым отрядом, но Дарен и Ян не пропускали незваных гостей к входной калитке, на удивление слаженно сражаясь сразу с несколькими врагами на главной улице.

Значит, незаметно сбежать этим путем не выйдет. Оставалось только одно — через террасу с тыльной части сад, который ведет в заснеженный садик, а оттуда — на соседнюю улицу, где гвардейцы нас не заметят.

— … Ари, прошу тебя! — услышала я рыдания Ады. — Открой дверь! Идем с нами!

— Нет! — донеслось из-за двери. — Никуда я не пойду! Это все из-за вас!

— Ари, у нас нет на это времени! — я метнулась к комнате для гостей, и подергала ручку, но тщетно — дверь была заперта изнутри. — Мы не знаем кто они, им без разницы кто виноват, а кто нет!

— НЕТ! — упрямо проорал он. — Я ничего не сделал, чтобы бежать!

С лестницы донеслись голоса и торопливые шаги:

— … должны быть наверху, быстрее!

«Шейд бы тебя побрал, Ари», — в ярости я стукнула кулаком по наличнику двери, но времени уже не оставалось. Я схватила закутанную в плащ Каталины набелитку, которая с рыданиями вцепилась в дверную ручку, и с силой потянула ее за собой. Пробежав до конца коридора, к окну, откуда открывался вид на внутренний дворик и улицу. Ход сражения успел перемениться — теперь уже я видела только Яна, которого потеснили от входной калитки, а гвардейцы один за другим просачивались в ворота.

Я распахнула окно, и чуть ли не втащила Аду на небольшую террасу.

— Прыгай, — твердо сказал я зареванной набелитке.

— П-погоди!.. — она в страхе уставилась вниз, уперевшись руками в ограду.

Но я не слушала ее причитания, сейчас было не до трусости. Отринув сомнения, я толкнула сначала Аду, а затем прыгнула вслед за ней в глубокий сугроб. Боли я не почувствовала — снег смягчил наше падение, но вот холод тут же впился мертвой хваткой в тело, жаля и обжигая кожу. Тепло стремительно покидало меня с каждым вылетевшим изо рта белым облачком пара. Ноги норовило свести судорогой, но странный прилив сил все продолжал вести меня вперед, заставлял бороться не во благо, но вопреки.

— Ид-д-дем, — стуча зубами я помогла Аде подняться и отряхнуться.

Путь к калитке, укромно спрятавшейся между двумя рослыми яблонями, оказался настоящей пыткой. В отличие от Ады я не успела обуться, и каждый шаг острым жаром отдавался в ногах. Но нужно было идти. Нужно бежать. Не думать ни о чем. Вперед. Только вперед…

Калитка поддалась почти сразу, хотя на миг, чуть поржавевший метал, казалось, не поддастся ударам двух девичьих плечей. Теперь путь был свободен. Мы незаметно выскользнули, хотя справа от нас на улице все еще были слышны звуки шагов и приказы.

— С-скорее, нал-л-лево, — сказала я Аде, девушка слабо кивнула. У нее уже не осталось сил ни на слезы, ни на упрямство, лишь зубы стучали друг о друга, выбивая нестройную трель.

«Еще шажок, и мы будем в безопасности» — говорила я себе. И еще один…

За углом я в кого-то врезалась, отшатнувшись. Перед лицом замелькал серый начищенный офицерский нагрудник. «Нет…», — простонала я про себя. — «Они и сзади дом окружили…»

Гвардеец резко обернулся, его шерстяной плащ взметнулся, поднятый порывом ветра. Серые глаза безжалостно смотрели прямо