– Нет. Мы больше не виделись.

– Дальше вы действовали самостоятельно?

– Я регулярно получал инструкции.

– Кто их передавал?

– Делалось довольно просто. Мне звонили по телефону. Голос был всегда один и тот же, но кто говорил, я не знаю. Только не тот. Называлось несколько цифр, и я знал, что они означают. Я ехал на железнодорожный вокзал, находил нужный бокс в автоматических камерах хранения, набирал нужный номер и брал оставленную для меня сумку или чемодан. Чаще – сумку. Обычно было и письмо.

– Шифрованное?

– Употреблялась тайнопись.

– Это и были так называемые посылки из Италии?

– Да.

– Сколько их было?

– Три. Но, кроме посылок, был еще довольно дорогой перстень.

– Для кого?

– Просили устроить так, чтобы он попал к матери Галины Нестеровой. Она обожает драгоценности. Я устроил.

– Подарили?

– Нет. Но она уплатила за него до смешного мало.

– Сам Пьетро Маттинелли больше посылок не присылал?

– Если бы присылал, я бы знал. Сухова от меня ничего не скрывала.

– Скажите, кто же был главным объектом – Сухова или Нестерова?

– Сейчас я могу заявить совершенно определенно: Нестерова. Вернее, ее отец.

– Почему вы так уверены?

– Все шло в этом направлении. Я понял, в чем дело, когда получил приказ сделать слепки ключей квартиры Нестеровых и выяснить, есть ли у него сейф. Академика в городе всякий знает, но я постарался вникнуть поглубже и выяснил, что главная его работа не подлежит широкой огласке, это нанесло бы ущерб государству.

– Что вы имеете в виду?

– Вообще. Его научные работы. Ничего конкретного я, поверьте, не узнал. Это невозможно.

– Вы достали слепки?

– Да. И мне велено было сделать по ним ключи.

– А от несгораемого ящика?

– Этого мне не удалось.

– Что с ключами?

– Я останавливался в гостинице «Минск». Двадцать седьмого мая пришел в номер человек от них, назвался, представьте, Ваней. У него был ко мне пароль. Он потребовал ключи, и я их отдал.

– И от своей машины?

– Я все делал как приказывали.

– И письмо Светланы к Маттинелли?

– Да. Так было велено.

– Хорошо, скажите теперь вот что. Вы, насколько можно понять, воздействовали больше на Сухову. Почему?

– Посылки можно было привозить только ей, ведь именно за ней ухаживал итальянец. К тому же я очень скоро заметил, что в этой паре, Светлана – Галя, верховодит Светлана.

– Как же вы решились на убийство?

– Я попытался привлечь ее к работе от имени Маттинелли. Все делалось под маркой Маттинелли.

– Ну и что же?

– Я в ней ошибся. Она отказалась. Но главное – все испортил приезд итальянца. Видно, его не ожидали. Мне пришлось спешить, а когда торопишься – сами знаете… Она бы увиделась с итальянцем, и всему конец.

– Письмо Маттинелли было нужно, чтобы узнать его почерк… Для чего понадобилось письмо Светланы?

– Это, вероятно, приберегалось для шантажа.

– Вам советовали держать в руках Светлану, чтобы воздействовать на Галину Нестерову. По-вашему, это достаточно мощный рычаг?

– Светлана действительно имела на подругу очень большое влияние. Но было не только это. Вероятно, намечалось что-то еще. Во всяком случае, меня просили сказать подругам, что у меня есть племянник и что он скоро приедет. Предполагалось подружить его с Галей.

– Он не приехал?

– Не успел, как видите.

– А кто он такой?

– Я же его не видел.

Марков встал, подошел к столику, где было сложено то, что обнаружили при задержании у Кутепова. В паузе задал вопрос Семенов:

– Вам не говорили, для кого понадобится ваш автомобиль?

– Для племянника.

– Стоянку сами подбирали?

– Я долго работал юрисконсультом в тресте «Оргтехстрой», меня все там знают. И после я тоже часто пользовался их стоянкой, так что искать не пришлось.

– На машине, между прочим, номера вы сменили. Для чего – понятно. Чтобы милиция не нашла. А откуда новые?

– Взял у знакомого.

– Как так?

– Он в больнице, пролежит долго, да и неизвестно, поднимется ли, подозревают рак. Просил присмотреть за его машиной. У него хороший гараж.

– С его согласия взяли?

– Нет, он не знает.

– Это что же, все экспромтом делалось?

– Я же говорю – делал как приказывали.

– Вы себя все-таки непоследовательно ведете, Виктор Андреевич, – жестко заметил Павел. – Начали с того, что, мол, буду откровенным, готов помочь следствию и так далее. А из вас приходится по капле выжимать.

Кутепов испуганно взглянул на него.

– Извините, я не умышленно. Какие-то детали ускользают.

– Может, вспомните еще что-нибудь из деталей?

Виктор Андреевич действительно вспомнил:

– Ну, например, меня просили сделать доверенность на мою машину.

– На чье имя?

– Если не ошибаюсь – Никитин.

– Уже с новым номером?

– Да.

– Вы заранее все рассчитали.

– Это было нетрудно. Мною руководили.

– Куда вы девали разводной ключ?

– Бросил в реку.

– Значит, рассчитывали, что все равно подозревать станут Дмитриева?

– Я только выполнял инструкции.

Марков вернулся на свое место. В руке он держал половинку рубля.

– Откуда это у вас и для чего?

– Это пароль. Мне дал его так называемый Ваня. Тогда, в гостинице.

– Пароль к кому?

– Двадцать седьмого июня я должен был поехать в Тбилиси, пойти в гостиницу «Руставели» и там встретить одного человека. У него вторая половинка рубля.

– Что за человек? Как бы вы друг друга нашли?

– Ваня показывал мне фотографию. Даже две. Анфас и в профиль.

– У вас хорошая память на лица?

– Благодаря профессии. – Кутепов повернулся к Павлу: – По-моему, мне показывали ваш портрет.

Сказанное Кутеповым сопоставлялось с тем, что сказал Павлу так называемый Ваня, подобно двум половинкам рубля.

– Похож? – спросил Марков.