– Все было сделано настолько доподлинно, что его и вправду допустили к императору. Повторяю, он почти преуспел.

– Что же с ним сделали?

– Я не знаю. Меня там не было. Знаю только по рассказам, что он был хитер и дрался храбро. Он получил серьезную рану. Еще он каким-то образом захватил бесценный артефакт Высших и угрожал его уничтожить. Ареон позволил ему уйти и унести добычу с собой в сточные подземелья, лишь бы избежать безвозвратной потери…

– Что за артефакт?

– Вуаль Гулона, – сказал Марцелл. Заметил озадаченный взгляд Фелла и пояснил: – Выглядит как женская безделушка, а на деле обладает невероятным могуществом. Ареон без Вуали и сам как будто неисцелимую рану получил.

– Каким образом Ранул о ней узнал?

– Ему помогли. – Лицо Марцелла омрачилось. – Изнутри.

Фелл мотнул головой:

– Получается, вы невероятно цените какой-то клочок ткани, но при этом бросаете тысячи мужчин и женщин в обреченную битву за недостижимые цели! И еще нас странными созданиями называете…

– Все мы сложно устроены, – с оттенком гордости заявил Марцелл. – Мэйсон говорил, что Ареон – зло. На самом деле это не так, хотя он действительно совершил немало злодейств. Однако он способен и к величайшей доброте, и к состраданию, и, уверяю тебя, к сожалению… Как и я сам.

– И о чем же ты, государь мой, жалеешь?

– О том, что убил единственное существо, любившее меня всей душой… – Взгляд Марцелла обратился внутрь. – Слова Мэйсона напомнили мне кое о чем, давно позабытом. Мы ведь остались здесь, в Городе, с теми, кто называл нас богами, ради любви. А я предпочел погубить свою любимую, чтобы спасти себе жизнь. До сего часа я скорбел о ней и сожалел о ее смерти, но рассматривал эту смерть как печальную необходимость. А теперь вот задумался: чего стоило мое чувство, если я отказался от него так легко?

Фелл ощутил, как его охватывает холодная брезгливость.

«Вот они мы, – подумал он, – стоим над разрушенным Городом, а его верховный правитель горюет о погибшей любовнице, вместо того чтобы скорбеть о невинных жертвах: мужчинах, женщинах, детях. Как и о верных воинах, павших сегодня…»

– Мэйсон говорил мне, – сказал он, – что хотел видеть тебя наследником Ареона. Он говорил, по императорским меркам ты был бы не из худших!

– Мэйсон лгал. – Глядя в пол, Марцелл медленно покачал головой. – У него было много талантов, и в том числе способность читать людей, словно открытую книгу. В тебе, например, он видел воина, верившего в понятие солдатской чести. Для того чтобы перейти к действиям, личной ненависти тебе было мало. И он предложил тебе более высокую цель: убить императора и посадить на его место солдата с незапятнанной честью.

Марцелл стоял и молчал – голова опущена, плечи ссутулены. Когда он поднял глаза, у него был вид человека, принявшего тяжкое решение.

– И это единственное, о чем ты жалеешь? – спросил Фелл. – Смерть одной женщины?

– Да.

Фелл поднял меч. Марцелл отсалютовал ему, как подобало. Они стали кружиться. Поединок начался каскадом мгновенных выпадов, уколов, ответных ударов. Фелл тотчас понял, что в фехтовальном мастерстве ему было далеко до соперника, но это его ничуть не смутило. Он просто знал: как бы то ни было, а его меч рано или поздно упокоится в теле этого человека, и по-другому не будет. Два воина метались по плоской крыше, их клинки сверкали на солнце. Трижды меч Марцелла касался кожи Фелла: две метины остались на плече и одна – на щеке. С подбородка закапала кровь. При всем своем превосходстве Марцелл никак не мог найти брешь в обороне ловкого и быстрого Фелла, чтобы нанести смертельный удар.

– А ты неплохо дерешься, – дружелюбно проговорил Марцелл.

Фелл ощутил некую тень сомнения. Да можно ли вообще убить эту тварь? Он отбросил лишнюю мысль в дальний закоулок сознания. Вся его предыдущая жизнь была подготовкой к этому мгновению. Так пусть же несчетные часы упражнений и тысячи пройденных битв сделают свое дело!

Марцелл затеял очередную атаку. Фелл перехватил его меч, крутанул запястьем и всадил клинок глубоко в правое плечо соперника, пропоров мышцы и связки. Рука, перестав слушаться, выронила меч… Марцелл со сверхчеловеческой скоростью перехватил оружие левой, не дав ему долететь до пола.

И без сколько-нибудь заметного перерыва атаковал снова. Фелл отбил удар и сдвинулся в сторону, восстанавливая равновесие. Марцелл не отставал от него, его меч уже летел Феллу в горло. Фелл отбил этот удар, затем еще. Вынужденный припасть на колено, он перекатился вправо и вскочил на ноги как раз вовремя, чтобы уйти от смертоносного размаха. Фелл схватил свой меч двумя руками и рассек Марцеллу пальцы на левой руке. Тот вскрикнул, выронил меч и упал на колени.

Фелл отступил на шаг. Он тяжело дышал, по лицу и груди стекал пот.

Марцелл непослушной рукой потянулся к оружию, но поднять его не смог. Непроглядно-черные глаза обратились на Фелла. Фелл не увидел в них ни сожаления, ни раскаяния. Он крутанул мечом и что есть силы метнул его Марцеллу в грудь. Клинок вошел глубоко и застрял, подрагивая. Марцелл мучительно застонал, но падать по-прежнему не торопился. Фелл подошел к нему и поднял второй меч.

Марцелл пытался что-то сказать… Потом откинул голову и заревел, точно бык на бойне. Казалось, этот рев исходил из самых глубин его существа. Потом раздался долгий булькающий вздох. От побагровевшего лица как-то разом отхлынула кровь. Марцелл застыл так неподвижно, что Фелл даже задумался, не умер ли он уже. Фелл наклонился поближе и увидел, как шевельнулись губы.

– Трудно убить бога, – прошелестел Марцелл.

Фелл кивнул, выпрямился, взмахнул мечом и снес ему голову.

– Но можно попробовать, – сказал он.

* * *

Глубоко в недрах дворцовых подземелий, где теряли свой смысл слова «пытка» и «ужас», все еще жил Рийс.

Ему полагалось бы утонуть, но каким-то образом он умудрился упасть так, что его голова оказалась на выступе крошащегося камня. И он со стоном осознал, что жив. Его тело невероятно страдало, а разум балансировал на грани безумия.

Видеть он ничего не мог, но слух засек движение рядом, и он съежился. Плеск воды сопроводило едва различимое шипение. Рийс пытался сдвинуться, отползти прочь… Искалеченное тело не повиновалось. И он лежал, беспомощный и охваченный ужасом, ожидая приближения гулона.

Что-то легко, словно перышком, коснулось обнаженного колена. Несмотря на все свои раны, Рийс затравленно дернулся, силясь убрать ноги подальше. Глаза успели привыкнуть к потемкам, и он различил тень, крадущуюся к его распластанному телу. Он слышал хриплое дыхание, чувствовал, как терся сальный мех о его кожу. Усилием воли Рийс высвободил руку и ударил зверя. Длинные зубы сперва вскользь задели его плоть, потом впились и рванули. По сравнению с тем, как досталось остальному телу, это была чепуха, однако новый виток страдания помог Рийсу сосредоточить мысли и укрепиться в решимости. Здоровой рукой он нашарил морду зверя… Гулон снова цапнул его и убрался из пределов досягаемости. Рийс хотел ударить его ногой, но промахнулся и чуть не потерял сознание от боли. Страшным усилием он заставил себя приподняться и привалиться к стене. Все тело буквально кричало, сознание валилось в черноту. Он пытался дышать поглубже, хотел собраться с силами…