Но, к несчастью, Юлиан не знал, как это делается.

– Я слегка не так выразился, – попытался развеять обстановку он. – Думал, что англичане, как настоящие ценители чая, не греют напиток при помощи…

– Не заговаривай мне зубы, Мерлин, – перебил его Гарет. – Я управляюсь с частицами Гольдштейна куда более умело, чем ты. Я могу творить чудеса и, то, что ты ни разу этого не видел, ни о чём не говорит.

Магдалена всё ещё ничего не понимала, но её напрягала сложившаяся обстановка. Она пришла сюда явно не для того, чтобы наблюдать, как ссорятся лучшие друзья.

– У меня и мыслей не было, – виновато произнёс Юлиан. – Думаю, ты неправильно всё понял.

И всё же прямо сейчас он видел, как депроксимат при помощи магии разогрел чай. Это было столь же неестественно, как зрение слепого или слух глухого, поэтому не могло выйти из мыслей по щелчку пальцев.

Возможно, Гарету и впрямь настолько больно слышать о своём недостатке. Но нельзя было зарывать голову в песок – что-то изменилось, и глаза не обманывали Юлиана. Стоило поговорить об этом с Тейлором, чего бы это ни стоило.

– Я всё знаю, Гарет, – робко произнёс Юлиан, заставив Магдалену взять его за руку в качестве поддержки. – Не спрашивай меня, откуда. Я понимаю, насколько тебе неприятно говорить на эту тему, но ты должен, потому что это случилось не просто так. Возможно, это могло бы помочь всем нам в поимке врага.

– Каким образом, Мерлин? Со мной всё хорошо. Так хорошо, как не было последние восемнадцать лет. Я не позволю тебе разрушить мою жизнь своим вмешательством. Ясно?

Юлиан не видел ранее Гарета таким агрессивным. Даже тогда, когда состоялся его диалог с Аароном на повышенных тонах около ворот академии. Некогда позитивный и невероятно оптимистичный юноша напоминал сейчас Юлиану его самого.

– Опомнись, Гарет. Никто не собирается рушить твою жизнь. Но мы должны разобраться, как это случилось.

– Что случилось? – не выдержала и шёпотом спросила Магдалена.

– Не сейчас, – погладил её по руке Юлиан, после чего сконцентрировал внимание на Гарете. – Это же было после нападения элементаля? Ты пришёл в себя и понял, что способен на большее, чем раньше?

Выражение глаз Гарета выдавало то, что он согласен с Юлианом. Но слегка дрожащие веки отказывались мириться с тем, что кто-то ещё знает суровую правду.

– А твоя девушка не напишет статью об инвалиде, с которым случилось чудо, и он снова стал полноценным?

Магалена нахмурила брови, ожидая от Юлиана какой-то защиты.

– Знаешь, Гарет? В другой ситуации это меня оскорбило бы. Но мы должны во всём разобраться. Ты сам обвинял меня в том, что я неделю лежал и ничего не делал, а сейчас поступаешь так же.

Скорее всего, Гарет понял свою ошибку, потому что после этого он молчал примерно минуту, после чего наконец собрался с мыслями и ответил:

– Прости, что вспылил. Просто я… Очень сильно боюсь снова потерять её. Да, всё было так, как ты и говоришь. Первые сутки ничего не происходило, а потом… Мне очень сложно объяснить. Я проснулся, чувствуя что-то необычное. Это можно сравнить с… Представь глухого, которому не сказали, что его излечили. Он впервые слышит музыку и не знает, что это такое. Но понимает, что это нечто прекрасное. Так же было и со мной.

Магдалена начала понимать, что происходит, потому что на этот раз её взгляд выражал не привычное недоумение, а понимание.

– Я изучал магию годами, – продолжил Гарет. – Надеялся, что отец был не прав, и моя Проксима скрывается где-то глубоко. Видимо, я ошибался. Но, благодаря полученным знаниям, я могу ей пользоваться. Теперь я полноценный боец и член нашей команды. Отныне я не только мозг, но и сила.

– Перестань, Гарет. От тебя всегда было больше пользы, чем от всех нас, вместе взятых.

Юлиану казалось, что Гарет вот-вот расплачется. Это был уже не тот беззаботный жизнерадостный паренёк, с которым Юлиан познакомился в середине зимы. Гарет предстал для мира в новом свете – он впервые показал не только неоднозначность, но и многогранность.

– Видимо, его филактерий устроен несколько сложнее, чем мы думали раньше, – подавив эмоции, сказал Тейлор. – Он лишает силы тех, у кого она есть и награждает ей того, кто ей не обладает. Робин Гуд какой-то. Вселенский уравнитель. Мне не хочется признавать, но, выходит, что… Я должен быть благодарен этому парню? Ведь он дал мне билет в полноценную жизнь.

– Сам того не понимая, – согласился Юлиан. – Но, я думаю, что его смерть не отберёт твои силы. Уверен в этом, Гарет.

Гарет же не был настолько уверен. Он не соврал, когда сказал, что очень сильно боится потерять недавно обретённую Проксиму. Юлиан не считал Гарета неполноценным, но отлично понимал, что он чувствовал ранее и чувствует сейчас. Боль. А позже страх.

Несмотря на сказанное, Юлиан тоже не был уверен в своих же словах. Случившееся не сулило ничего хорошего – всё это могло быть частью большого плана Сорвенгера, в список качеств которого благодетель никогда не входила.

Но об этом стоило молчать. Гарет должен был сохранить хотя бы иллюзию того, насколько всё прекрасно.

Желая перевести дух, Юлиан встал с кресла и сказал:

– Выйду в туалет, если вы не против.

Он нисколько не боялся оставлять Магдалену наедине с Гаретом. Не из-за того, что был совсем неревнивым, а потому что доверял своему другу.

Мистер Тейлор в одиночестве сидел на скамейке в своём саду и увлечённо рассматривал бегущие облака. Небо было непривычно ясным – настолько, что казалось, что если пристально всмотреться, можно разглядеть то, что находится за ним, будь то рай или глубины космоса.

Несмотря на расслабленный и умиротворённый вид Тейлора, Юлиану было жаль преподавателя, потому что он оказался лишним в беседе своего сына и друга. Наверняка, Лиам планировал провести воскресенье вместе с сыном, но приход Юлиана и Магдалены бесцеремонно лишил его этой возможности.

Мерлин не мог закрыть на это глаза. Кроме того, он пришёл сюда не только для того, чтобы проверить Гарета, но и за тем, чтобы кое-что узнать от его отца.

– У вас очень красивая девушка, – сказал Лиам, любезно предлагая Юлиану присесть рядом.

– Слышу это каждый день. Признаться, устал от этого.

– А следовало бы радоваться.

– Мне кажется, что я не достоин её, мистер Тейлор.

Преподаватель не сводил взгляд с небес. То ли он вспоминал о чём-то, то ли размышлял о будущем, но, скорее всего, просто наслаждался очередным удивительным для него днём. Юлиан хотел бы