Прикуривая, Мэлтби успел внимательным взглядом окинуть ворота и начальника караула, а потом легкой походкой человека с чистой совестью двинулся вперед. Пока офицер-деллианин изучал его абсолютно подлинные документы, Мэлтби преспокойно стоял, попыхивая сигаретой. Это небрежное спокойствие было маской — на самом деле мозг его напряженно работал. Угораздило же нарваться на деллианина! В большинстве своем они совершенно не поддавались гипнотическому воздействию — за исключением редчайших случаев, когда их заставали врасплох.

— Пройдите в боковую дверь, капитан, — прервал молчание офицер. — Я хочу потолковать с вами.

Основное, нон-деллианское сознание Мэлтби сжалось и ушло вглубь, но второй разум был уже наготове, словно стремительно обнаженная шпага. Неужели его опознали? Мэлтби колебался, уже почти готовый обрушить удар.

«Погоди! — предостерег он себя. — Всегда успеется, если дежурный попытается поднять тревогу».

Мэлтби должен был проверить правильность своей догадки о том, что Ханстону не хватило времени захлопнуть перед ним все ворота.

Он окинул собеседника быстрым проницательным взглядом. Но типичное красивое лицо офицера хранило характерное безмятежное выражение. Если он опознал Мэлтби, применять трехмерный гипноз уже поздно.

Понизив голос, деллианин без предисловий начал:

— Мы получили приказ задержать вас, капитан.

Он умолк и с любопытством посмотрел на Мэлтби, который, попытавшись своим двойным разумом осторожно прозондировать мозг собеседника, встретил непреодолимый барьер и, признав поражение, в замешательстве отступил. Однако пока ему ничто не угрожало.

— Да? — осторожно произнес Мэлтби, внимательно разглядывая деллианина.

— Если я дам вам войти, — продолжал тот, — а потом что-нибудь случится — скажем, исчезнет корабль, — мне придется держать ответ. Если же я не пушу вас и вы попросту уйдете, то никому и в голову не придет, что вы были здесь, — Он пожал плечами и улыбнулся, — Просто, не так ли?

Устремленный на собеседника взгляд Мэлтби помрачнел.

— Спасибо, — сказал он. — Но как это понимать?

— Мы в нерешительности.

— Из-за чего?

— Из-за мезоделлиан. Они захватили власть — прекрасно. Но флот Пятидесяти Солнц не отрекается и не присягает в пять минут. Кроме того, мы не уверены в неискренности предложений землян.

— Зачем вы говорите мне это? В конце концов, биологически я мезоделлианин.

— В кают-компаниях вам основательно перемыли кости, капитан, — улыбнулся офицер. — Мы не забыли, что пятнадцать лет вы были одним из нас. Хотя вы могли и не заметить этого, но мы подвергали вас многим проверкам.

— Я заметил. — Лицо Мэлтби омрачилось воспоминаниями. — И у меня сложилось впечатление, что результаты были не в мою пользу.

— Вы ошибаетесь.

Воцарилось молчание. Мэлтби чувствовал растущее возбуждение. Он был так погружен в собственные заботы, что реакция обитателей Пятидесяти Солнц на катастрофические политические изменения едва затронула его. Начав анализировать ситуацию, Мэлтби подметил у гражданского населения ту же неуверенность, которая звучала сейчас в словах офицера-деллианина.

Казалось несомненным, что мезоделлиане приурочили захват власти к самому подходящему с точки зрения психологии моменту. Но победа их не была окончательной. У других по-прежнему оставались шансы достичь собственных целей.

— Мне надо попасть на Кассидор, чтобы выяснить судьбу жены, — просто сказал Мэлтби. — Как мне осуществить это?

— Так главный капитан «Звездного роя» действительно ваша жена? Это не пропаганда?

— Действительно, — кивнул Мэлтби.

— И, выходя замуж, она знала, что вы робот?

— Я неделями сидел в библиотеке линкора, изучая земную версию той резни роботов, что была учинена пятнадцать тысячелетий назад, — сказал Мэлтби. — Их трактовка событий сводится к тому, что это было кратковременное возрождение в массовом сознании древних расовых предрассудков, которые, как вам известно, коренятся в страхе перед чужеземным и, конечно, в стихийной неприязни. Деллиане с их прекрасным и величественным внешним обликом, со своей удивительной физической и психической мощью, казалось, настолько превосходили обычных людей, что страх одним прыжком перешел в паническую ненависть и начались линчевания.

— А что насчет нон-деллиан? — поинтересовался офицер. — Тех, о ком мы все еще так мало знаем, хотя именно они сделали бегство возможным.

— В этом вся соль. — Мэлтби мрачно рассмеялся. — Слушайте…

Когда его рассказ подошел к концу, офицер беспомощно спросил:

— А люди со «Звездного роя» знают об этом?

— Я рассказал им, — ответил Мэлтби. — Они намеревались предать это гласности перед своим возвращением на Землю.

— Что вы думаете об этом мезоделлианском перевороте и подготовке к войне? — после паузы спросил деллианин.

— Еще не решил.

— Как и большинство из нас.

— Что меня действительно тревожит, так это перспектива прилета других земных кораблей, которыми не удастся овладеть хитростью.

— Да, — согласился деллианин, — такое и нам приходило в голову.

Вновь наступило молчание, и прошло довольно много времени, прежде чем Мэлтби высказал просьбу:

— Существует ли для меня какой-нибудь способ попасть на Кассидор?

Прикрыв глаза, деллианин замер в нерешительности. Наконец он вздохнул.

— Есть корабль, стартующий через два часа. Не думаю, чтобы капитан Терда Лэйрд стал возражать против вашего присутствия на борту. Следуйте за мной, капитан.

Мэлтби прошел сквозь ворота и оказался в тени расположенных за ними огромных ангаров. Он ощущал странную внутреннюю расслабленность. И нужно было побывать в космосе, чтобы теперь правильно понять ее значение: у Мэлтби исчезло мучительное чувство одиночества во враждебной вселенной.

Вид простиравшейся за иллюминатором черноты успокаивал напряженные нервы Мэлтби. Он сидел, устремив взгляд в чернильную тьму, искрящуюся сверкающими точками звезд, и болезненно ощущал собственное одиночество. Нахлынули ностальгические воспоминания о тех часах, которые в бытность флотским метеорологом он провел, вот так же вглядываясь в космические бездны. В то время окружающее казалось ему враждебным; он едва ли не физически ощущал непреодолимую подозрительность, отделявшую его от всех деллианских и нон-деллианских роботов.

На самом же деле это он, Мэлтби, по всей видимости, держал себя настолько отчужденно, что никто не отваживался приблизиться к нему. Теперь стало ясно, что подозрительность развеялась — давно и почти бесследно. Так или иначе, но проблема Пятидесяти Солнц вновь стала его проблемой.