Майк глубоко вздохнул, сожалея, что Одри вдруг начала разговаривать с ним, раньше долго с ним вообще не общалась.

— Я хотела спросить, найдется ли у тебя время завтра вечером после работы быстро выпить чашечку кофе.

Да. Определенно он сожалел, что она передумала с ним не разговаривать.

— На этой неделе у меня много дел, — заявил он. — Я не смогу.

— Ну тогда я выпью кофе, а ты можешь просто зайти. Это не займет и пяти минут, — ответила она.

— Одри... — начал он, почувствовав движение, его взгляд прошелся по необычно пустому их отделению участка к лестнице, где только что появился Ривера.

Майк кивнул в сторону Риверы.

Одри прошептала ему на ухо:

— Пять минут, Майк. Я обещаю, это важно.

— Ты можешь сказать мне, в чем дело? — спросил Майк.

— Насчет школы Клариссы.

Майк перестал смотреть, как Ривера идет к его столу, опустил глаза и моргнул.

— Что?

— Школа для Клариссы. Я разговаривала с миссис Лейн на прошлой неделе, и знаю, что ты и она подали заявление о приеме и стипендии в две школы. Я хочу поскорее увидеться с тобой по этому поводу.

— А мы не можем это обсудить по телефону? — Спросил Майк.

— Нет, потому что у меня есть кое-что, что я должна тебе передать.

Господи. Ему не понравилось, как это прозвучало. Одри редко что-либо ему давала или дарила, если только какой-то случай не вынуждал ее к этому, и что бы она ему ни дарила, он всегда платил даже за свой подарок, и как правило это всегда было больше, чем они могли себе позволить. Ее щедрость сейчас вызывала у него совсем неприятные чувства.

— Одри... — начал он.

— Майк, — оборвала она его. — В «Мими». После работы. Это в двух кварталах от тебя. Просто напиши мне, когда закончишь, я встречу тебя там. Обещаю, это не займет много времени.

— Ты можешь пообещать, что меня это не разозлит? — спросил Майк.

— Да, могу, — твердо и немедленно заявила она, и Майк снова уставился на свой стол.

Затем пробормотал:

— У тебя будет пять минут. Я напишу.

— Спасибо, Майк, — тихо ответила она.

— Увидимся.

Затем он отключил телефон, и его взгляд переместился на Риверу, который внимательно наблюдал за ним.

— Могу предположить, что этот звонок был не от твоей лучшей подруге, приглашающей на мартини, — заметил Ривера, и губы Майка изогнулись, он отрицательно покачал головой.

— Бывшая жена, если бы моя лучшая подруга пригласила меня на мартини, она бы больше не была моей лучшей подругой.

— Понял тебя, брат, — пробормотал Ривера, а затем заявил: — Ты должен мне еще семь дюжин пончиков, но я готов взять от тебя две, так как ты вытащил мою задницу из похода в торговый центр с Джеррой и Дасти.

Майк откинулся на спинку стула, его ухмылка превратилась в улыбку.

— Никогда не ходил по магазинам с Дасти, но все, что касается Дасти — беззаботность и непринужденность. Джерра не такая?

— Джерра может захватить торговый центр или покинуть его. Она готова поджечь компьютер, делая покупки онлайн, но в торговом центре, — он пожал плечами. — Теперь Адриана, которой, напомню, шесть лет, живет торговым центром. Моя маленькая дочка заявляет, что хочет это барахло только примерить. Даже Джерра говорит, что это полная фигня.

— Мой тебе совет, пресекай эту любовь к торговым центрам в зародыше. Сейчас же, — сказал Майк, и Ривера внимательно посмотрел на него.

— Твоя дочка любит торговые центры? — Спросил он.

— Она практически там жила, пока у нее не появился парень. И ее мать была такой же.

Ривера ухмыльнулся.

— Так вот почему ты позволяешь своей дочери, твоей любимой дочери, встречаться с парнем, у которого, скорее всего, больше зазубрин на столбике кровати, чем у меня.

Ривера, как уже неоднократно отмечал Майк, улавливал суть на лету.

— Да, поэтому и еще он хороший парень, успокаивает ее задницу, заставил ее учиться и сдвинул ее с этого пути, который мне не очень нравился. Ее интерес к торговому центру исчез, оценки улучшились, но он понимает, что я пристрелю его, если он решит зайти слишком далеко с Риси.

Ривера выдержал его взгляд и тихо сказал:

— Он все правильно понимает. Если бы я сказал этому парню, что его девушка сделана не из лучшего фарфора, он назвал бы меня лгуном, но после того, как врезал бы мне по лицу и плюнул в меня. Солнце восходит и заходит для него в твоей Риси, Майк. Ты понял это?

Майк кивнул. Он понял. Это было невозможно не заметить. И он не мог сказать, что у него не было сомнений, но все равно пока ему это нравилось.

Ривера слегка наклонился вперед и продолжил тихо:

— Я имею в виду, что в некотором смысле это дерьмо не умирает. Она — единственная для него. Он встретил ее в семнадцать. И брат, как она смотрит на него, ведет себя с ним, говорит о том, что ей пятнадцать, но она чувствует к Фину то же самое.

— Я понимаю это, Ривера, — ответил Майк. — И я не могу сказать, что у меня нет проблем. Но могу сказать, что они не так уж много дают мне поводов для раздражения.

Ривера откинулся на спинку стула.

— Да. Если моя девочка в пятнадцать встретит парня, готового пройти ради нее сквозь огонь с улыбкой, я поступил бы так же, как ты сейчас, брат.

И поскольку Майк видел, как обращается Ривера со своими собственными детьми, у него не возникло сомнений на этот счет.

Майк поднялся, схватил блейзер со спинки стула, сказав:

— У нас есть еще время, чтобы заглянуть к «Мими» перед встречей. Кофе — это хорошо. Но ее печенье, брауни, и все остальное на витрине — это всего лишь одна ступенька вниз от «Хиллигосс», и ступенька эта очень узкая.

Ривера встал, отвечая:

— Не был уверен насчет отпуска в Хузирленде, но вы, жители Индианы, знаете, как вкусно поесть. Я предполагал, что заскучаю по своему барбекю и текс-мекс, но не долго.

Он натянул блейзер, потом они вместе поднялись, а затем спустились по лестнице, Майк произнес:

— Когда вернешься в Техас, никому не говори, или нам придется послать