пробами, на Ктуму отправились добровольцы для более детального изучения. Предстояло выбрать подходящее место для швартовки суперкрейсера и основания будущего поселения. "Молниеносный", как всякое научное судно, был укомплектован скафандрами и разведывательными шаролётами, оснащёнными специально для спуска в непознанные миры.

Пока"Молниеносный" висел над океаном серебристых облаков на орбите Ктумы, тянулись долгие дни изучений накопленных материалов. Это было необходимо прежде, чем сажать суперкрейсер на поверхность. Те, кого в далёком будущем назовут Низшими, всегда были отличными биохимиками, ведь от биохимии зависела жизнь в глубинных полостях спутника Ксафа, и не только его. Ещё по дороге к Ктуме биохимики освоили огромную лабораторию "Молниеносного", оборудованную по последнему слову технологий Высших. С момента прибытия первых зондов с образцами, они были завалены работой. Первым делом изучалась степень опасности несметного количества местных бактерий и вирусов в воде, в воздухе, в почве. Против оказавшихся опасными разрабатывалась система чипов-прививок. Всё это занимало много времени, но иного пути не было. Входить в незнакомый мир без защиты от местных условий было бы безумием.

Всё изменилось для Линн после того, как ей в очередной раз явственно приснилась Мэг.

– Мэг, забери меня туда, где ты! Мне очень-очень плохо! – всхлипывала Линн.

– Хватит уже реветь! – возмутилась Мэг. – Из-за дурацкого рёва никак не удаётся тебе помочь. Займись сейчас же своим спасением! И не вздумай говорить, что тебе уже ничего не поможет! Иди за мной живо, и без обычных дурацких выкрутасов.

Мэг вела её за собой по центральному коридороу "Молниеносного". Указала на одно из помещений за овальным входом, помеченным иероглифами. Таких входов было полно на суперкрейсере.

– Тебе – вот сюда, – строго сказала Мэг. – Запомни. Зарисуй название, как проснёшься. И попробуй мне только забыть!

Линн, к своему удивлению, иероглифы запомнила. Помнила их, даже проснувшись, хотя прежде эти "безумные закорючки" вызывали в ней нервозность и головную боль. Сразу зарисовала пальцем на пыльном стекле иллюминатора. Легко запомнила, ведь так велела во сне Мэг.

И отправилась по тому маршруту, по которому во сне шла с Мэг. Ей казалось, будто Мэг и Тамму рядом, стоит лишь руку протянуть. Линн машинально протягивала руку. Чудилось лёгкое прикосновение, будто кто-то вёл по руке влажной марлей. Линн не сомневалась, что всё – лишь игры воображения, но, как ни странно, от этих игр она почувствовала себя чуть лучше. Наяву она сразу нашла стандартный овальный вход, помеченный знакомыми закорючками. Входная плита отодвинулась при её приближении, и Линн оказалась в лаборатории биохимиков.

"Молниеносный", как большинство серьёзных судов, обладал опцией расширения внутреннего пространства (геометрия внутри корабля для человека молодого вида представляла собой нечто головоломное). Благодаря этому лаборатория была огромна. В ней было не четыре, а девять поверхностей, по которым можно было передвигаться. Лаборатория казалась уходящей в неведомую светлую даль, где менялись местами стены, полы, потолки. Высокие люди в прозрачных шлемах и защитных скафандрах руководили работой приборов. В сухом стерильном воздухе ни на чём висели крошечные шарообразные колбы из силовых полей. В них находились частицы растений, минералов, почвы, скопления живых клеток, бактерий, вирусов. Какие-то реактивы просачивались сквозь незримую поверхность колб. После этого колбы входили в пазы сложных приборов. Приборы прямо в воздухе высвечивали формулы. Уходящие вдаль, преломляющиеся под взглядом стены лаборатории были покрыты бесчисленными прозрачными сотами. В сотах – колбы, колбочки, прозрачные коробочки, пробирки. К ним вели трубки, трубочки, спирали, нити, шланги. Вспыхивали надписи в проёмах сот. Линн догадалась, что в каждой из сот поддерживается определённая температура, гравитация, давление и, возможно, другие, неведомые ей параметры. Время от времени биохимик перемещал тонким лучом часть колбочек в прозрачные центрифуги, над которыми вспыхивали загадочные иероглифические формулы. Дальше, в глубине лаборатории, происходили совсем уж непонятные вещи, к которым и сравнения не подобрать.

На взгляд Линн было во всём этом совершенство, строгое и очень притягательное, ведущее сложнейшими путями нанотехнологий в тайны волновых и генетических параметров неведомой жизни. Это взволновало её. Она зачаровано наблюдала, как деловито совещаются на непонятном языке эти чуждые люди. Линн с болью вспомнила Мэг. Её маленькая переносная лаборатория из найденных в шахтах покорёженных посудин, микроскоп, собранный Даниэлем из оптики и металлических трубок сбитой наблюдательной аппаратуры – всё это ни в какое сравнение не могло идти с такой лабораторией. И всё же Мэг ухитрялась получать какие-то лекарственые вещества даже из плесени, которую соскребала со стен туннелей. Линн всегда было интересно помогать Мэг в этих делах. Мэг ушла навсегда. Не удержалась Мэг и приоткрыла неизвестную колбочку в оставленной машине. И с ней случилось самое страшное, что может случиться с человеком. Искуственный вирус безумия… А ведь Мэг была самая трезвомыслящая из всех Бежавших. На глаза Линн навернулись слёзы, и она поспешила уйти.

В той кают-компании, где обычно собирались Бежавшие, было пусто. Все разошлись по своим делам, только Линн делать было абсолютно нечего. Перед её глазами ещё стояли бесчисленные прозрачные соты с пробами веществ неведомого мира… В ушах ещё звучала деловитая чуждая речь. Понять бы их!.. Линн бездумно повертела оставленный кем-то лептонный переводчик, пристегнула к вороту. Машинально включила, хотя говорить в пустой кают-компании было не с кем… И неожиданно для себя вновь оказалась в лаборатории биохимиков.

– А тхеллянке-то здесь интересно, – на ходу заметил высокий человек в защитном скафандре.

Несколько призрачных фигур почудились в пространстве. Их заметила не только Линн.

– Приветствую уважаемых Предков, – сказали одновременно несколько человек, не отрываясь от наблюдений за приборами.

Линн показалось, что Мэг – вот она, здесь, только руку протянуть, и она коснётся её… Жаль, что это лишь показалось. Мэг лежит на четвёртом уровне лабиринта в грязном тёмном коллекторе, холодная, безжизненная, а, может, сгоревшая в потоках плазмы, и даже могилы у неё нет… Линн всхлипнула, крупные слёзы покатились по щекам.

– Что с тобой, девонька? – удивилась высокая молодая женщина-биохимик. – Ты, никак, реветь сюда пришла? Случилось что-то?

– Нет, просто вспомнила мою подругу-фармаколога. Она погибла в проклятых туннелях.

Высокая женщина, устало облакотившись на какой-то прибор, сказала:

– Послушай, милая, у нас завал работы. Может, поможешь примагничивать этикетки вот к тем образцам? А то ни у кого на это нет времени, а это необходимо.

– Конечно! – Линн не могла понять, почему обрадовалась такой простой рутинной работе.

– Вот и отлично. Меня звать Аага-Па. А это завлаб Маэлин-Ц. Дай покажу тебе, как правильно делать.

С этого времени Линн перестала напоминать унылое привидение, бредущее по коридорам. Девушка обладала скрупулёзностью, и очень ответственно следовала всем инструкциям. Это понравилось биохимикам, и постепенно они стали на ходу объяснять