Всё-таки права Су Мин. И вчера была права, и сегодня утром, когда повторила — хватит рвать душу воспоминаниями. Мэрилин ведь, и правда, не единственная женщина на свете. И он для неё уж точно не единственный мужчина. Так чего сидеть и мотать сопли на кулак?

Рекс допил пиво, встал и вышел из бара. В конце концов, что прошло, то прошло. Никто не умер. А девчонок вокруг — валом. Хочешь, трёх сразу сними. На северной окраине с симпатичными, конечно, сложно, но есть же и центр. А деньги… что деньги. Заработает. Время есть. Зато хоть Мэрилин из головы выбросит.

* * *

Итить колотить! Аргентинец зло сплюнул под ноги. Карманник, за которым они гнались из самого центра сектора, всё-таки оторвался! Падла! Мелкий, вёрткий, шустрый! Да ещё южное, мля, направление, которое гораздо хуже севера. Северная окраина, конечно, тоже то ещё местечко, но там ничейная полоса узкая — метров двести, может, чуть больше, а наезжать на патрульных только совсем обдолбанный рискнет. Юг же сектора почти целиком занимали ничейные, никому не нужные развалины. На стройматериалы годятся — не более. Поселиться практически негде, однако почти на самой границе есть вода (грязная и вонючая), и там уже почти месяц стоит лагерь беженцев, откуда, походу, и был тот карманник. Чего ждут, на что надеются…

— Давно выгнать надо этих уёбков, — сказал один из напарников, с трудом восстанавливая дыхание.

— Гнать-то кто будет? Ты, что ли? — второй, почти не запыхавшийся, закурил. — Да и полезные, в общем. Я слышал, их наняли сектор перед Праздником чистить, раза в два сэкономили.

— Их на хуй надо нанимать сообщения разносить, бля, — в сердцах сказал первый. — Быстрее коммов управятся. Бегают, как с двигателем в жопе.

— Пошли уже, — оборвал спорщиков Аргентинец. — Упустили, так упустили. Но я эту тварь запомнил. Ещё попадется. Тогда и возьмём.

Он развернулся, направляясь в сторону центра. Напарники двинулись следом, обсуждая возможное применение в быту людей с реактивным двигателем в заднице и особенности имплантации таковых в полевых условиях. Аргентинец шёл, слушая их вполуха. На беженцев-то ему было плевать. В целом вреда они приносили немного, но скажут гнать — погонят, не скажут — пусть дальше живут. Причём уж лучше последнее: беспокойства от этой шушеры не так чтобы прям много, а вылавливать их по южной окраине — тот ещё геморрой.

Патрулю оставалось метров триста до обжитых кварталов, когда из бокового переулка на них выскочил взмыленный мужик. Увидев перед собой сразу троих вооруженных, беглец резко дёрнулся и вскинул автомат. Аргентинец оказался быстрее и на чистых рефлексах незнакомца уложил. Но пока соображали, кто это и откуда взялся, появились ещё четверо.

Укрыться успели чудом. Старший скорчился за невысоким крыльцом, напарники — за смятым проржавевшим остовом седана, из-за которого вообще не высунуться. А те четверо давили огнём.

Аргентинец торопливо отправил тревожный вызов подкреплению, а одновременно с этим начал орать нападавшим, что они, мля, ёбнулись на патруль кидаться и пусть лучше идут мимо. Но стрельба в ответ только усилилась. Млять! Вот теперь стало невесело. Патронов было немного, хорошо хоть автоматы в этот раз взяли. Да только толку? Противников больше, позиция у них лучше, огнём давят с полным знанием дела и сближаются, мать их! Терять им уже нечего: за нападение на патруль наказание одно — смерть. А так если успеют завалить Аргентинца и его ребят, то, глядишь, смогут удрать.

Блядь! И ведь всего ничего надо продержаться, помощь придёт скоро, но огонь, сука, плотный — не высунешься, только вслепую отвечать! Пришлось вжиматься в укрытие, слушая грохот стрельбы и визг рикошетов.

Всё ближе!!! Еще чуть — и на гранатный бросок выйдут! Одна надежда, что гранаты будут с замедлением, а не на удар, авось получится подхватить и вернуть, тогда…

В этот момент на улице грохнули два взрыва, и огонь со стороны нападавших резко прекратился. Что бы это ни было — шанс! Аргентинец высунулся из своего укрытия. Двое противников лежали на земле, изодранные осколками, ещё один медленно оседал, четвёртый, не задетый, бестолково вертелся, пытаясь найти новую угрозу. Аргентинец снял его короткой очередью, и тут завибрировал комм. На экране высветилась лаконичная надпись «Лето».

— Не стреляй и объясни своим, что мы не из этих, — сказал паренек, не утруждаясь приветствием. — Гранаты нам возместишь?

— Ты где?

— Вверх глянь, не стреляй только.

Старший патруля повертел головой и увидел, как в окне третьего этажа показался собеседник. Бляха! Сколько у него было времени с первых выстрелов, чтобы оценить ситуацию? Полминуты? Минута? А среагировать? Две? Три? Но ведь успел и вышел ровно так, что осталось только выждать и в нужный момент даже не бросить, а просто уронить гранаты за спинами первых двух нападающих.

— Ты откуда здесь взялся? — спросил, обалдев, Аргентинец.

— Так, гуляли, — беспечно ответил паренек, а рядом с ним тут же возникла подружка и помахала рукой.

— Спускайся. Гранаты возмещу.

Потом пошла обычная суета: подоспело усиление, позвонил Оуэн, выяснить, что случилось, тут же оказалось, что один из напарников словил-таки пулю и сам в горячке не заметил, переправили его к доку, осмотрели и обыскали убитых — так и не поняли, кто такие. Хорошо ещё, краем глаза среди всей этой суеты Аргентинец заметил, что подростки собралась свалить. Еле успел остановить.

— Вы куда? — и сказал, кивая на коммуникатор: — Вас Самая Старшая к себе приглашает.

Нари с Лето изумленно переглянулись.

— Идём, идём…

До дома центровой бонзы добрались без происшествий, единственное — девчонка Лето, когда мимо магазинчика с ювелиркой шли, вдруг остановилась и начала махать на своего приятеля руками. Лето перевел недоумевающему спутнику:

— Серьги хочет. Говорит, раз к самой главной, то надо выглядеть соответственно.

Аргентинец покачал головой:

— Не до серег. Сама подумай, неприлично заставлять ждать.

Пришлось девчонке согласиться. Дальше она шла слегка поникшая.

Провожатый же чуть приотстал, на ходу набирая сообщение.

* * *

Лето нервничал. Сама бонза двести четвертого пригласила к себе! Да о ней легенды ходят! Как себя вести? Он ведь из реально крутых только Су Мин знает. А Су Мин — она ж своя, считай. Она тоже с улицы начинала, как Нари — сама рассказывала.

Вот и вход в особняк. Лето знал его, потому что прошлый раз здесь вертелись, когда был вечер бонз — кому-то развлечение, а они — подстраховка на всякий случай. Хотя всё равно повеселились — центр же, здесь не заскучаешь. Нари тогда на Старшую ещё засмотрелась с завистью — та шла такая элегантная, и в ушах крохотные серьги поблескивали красным. У самой Нари, несмотря на все старания, не получалось выглядеть так же эффектно, как Старшая или Мэрилин. Хотя для Лето она всё равно была красивее и той, и другой вместе взятых. Но вот как объяснишь упрямой девчонке, что, хоть наизнанку вывернись, в её четырнадцать круче взрослых не будешь? Да и не надо. Для него она всё равно самая-самая.