в которую назначались выборные общинники. Стражники следили главным образом за безопасностью на улицах, соблюдением закона и поддержанием порядка (задерживали пьяных, преследовали воров), но также выявляли случаи незаконного винокурения, наблюдали за тем, чтобы в сухие периоды не зажигали печей: это вело к пожарам, губительным для деревянных русских городов. Пожарной службы как таковой не имелось: снаряжение хранилось у магистрата, и в случае тревоги на борьбу с огнем должны были вставать все способные к этому горожане. Жители города, кроме того, поддерживали инфраструктуру (уличное покрытие, мосты), убирали мусор в своем предместье; магистраты заботились о гигиене, разрешая мясникам работать лишь на окраинах. Торговцы, обладавшие необходимыми умениями и возможностями, служили в качестве государственных счетоводов, оценщиков, инспекторов, управляющих водочными и соляными монополиями, помощников по сбору податей и таможенных пошлин. По оценке Бориса Миронова, в первой половине XVIII века четверть всех податных горожан отвлекались от основной деятельности ради выполнения этих государственных повинностей. После 1754 года, когда упразднили внутренние таможни, тысячи купцов и ремесленников смогли посвящать больше времени своим непосредственным занятиям. Но прочие повинности сохранялись, как видно из жалоб горожан, отраженных в наказах Уложенной комиссии.

Магистратская реформа 1720-х годов не создала ни автономного городского пространства в физическом смысле, ни среднего класса. Горожане, как и раньше, находились на службе государства; город был мозаикой юрисдикций и экономических иммунитетов; городские власти в общем и целом проводили политику, диктуемую государством. Но одновременно некоторые купцы, ремесленники и города в целом добились в этом столетии процветания благодаря росту экономики. Предприимчивые торговцы участвовали в государственных делах, получая контракты на изготовление или поставку различных товаров – оружия, мундиров, припасов для армии. Некоторые добились успеха в промышленном производстве (семейства Демидовых, Евреиновых, Третьяковых). Иностранные купцы благодаря более значительным капиталам и более совершенным материальным средствам все еще составляли конкуренцию русским, но последних защищали протекционистские тарифы.

При Екатерине II города играли важнейшую роль в достижении меркантилистской цели, поставленной императрицей: создать процветающую экономику. Поэтому реформы 1775 года предусматривали для них большую автономию. Согласно им, горожане делились на категории по богатству, а не социальному положению. Члены трех купеческих гильдий платили ежегодно один процент с объявленного капитала вместо подушной подати. Для попадания в первую гильдию необходимо было обладать капиталом в 10 тысяч рублей или больше, во вторую – от 1 до 10 тысяч, в третью – от 500 до 1000. Купцы также освобождались от рекрутской повинности. Ниже них стояли «цеховые», ремесленники, имевшие свои корпоративные организации и поддерживавшие собственные стандарты производства; они вносили подушную подать и не избавлялись от рекрутчины. Екатерина хотела отделить предпринимателей буржуазного склада от мелких торговцев и ремесленников – и преуспела в этом: лишь 11 % тех, кто ранее состоял в купеческих гильдиях, отныне значился купцом в соответствии с размером объявленного капитала. В среде купечества заметно повысилась социальная мобильность: те, кто накапливал достаточный капитал, делались членами этого сословия, те же, кто не мог пережить трудные времена, становились податными; богатые крестьяне-предприниматели записывали себя купцами, не входя в гильдии, так как не имели необходимых для этого навыков. Но и после реформы в большинстве городов население принадлежало к различным сословиям.

Кроме этого, в рамках реформы были сформированы занимавшиеся повседневным управлением «шестигласные» городские думы, куда входили представители купцов и ремесленников. Губернатор осуществлял общий надзор за административными, финансовыми и судебными учреждениями, создаваемыми в соответствии с реформой. «Устав благочиния или полицейский» 1782 года предусматривал усиление и упорядочение деятельности полиции в городах, которые разделялись на равные по размеру «части» и далее на «кварталы», находившиеся в ведении Управы благочиния. Полицейские в небольших «кварталах» должны были оказывать разнообразные услуги, от разрешения споров до патрулирования улиц и обеспечения общественного благосостояния. Раз в три года горожане собирались на заседание общей городской думы, где избирали судей и членов Управы благочиния. Шестигласная дума финансировала Управу и наблюдала за ее работой.

Жалованная грамота городам (1785) предусматривала создание однородного городского общества: все жители считались гражданами и делились на шесть «разрядов», согласно своему состоянию и роли в городской жизни (домовладельцы, купцы, ремесленники, иногородние и иностранцы, именитые граждане, посадские люди (рабочие)), причем «разряды» являлись межсословными категориями. От каждого разряда в шестигласную думу входил один гласный. Эта дума ведала всеми городскими делами: финансами, судебными разбирательствами, обеспечением законности, торговлей. Мы видим, что Екатерина II мыслила города как автономные образования с высокой гражданской активностью.

Екатерина также занялась еще одной нерешенной проблемой городов, которая за предшествующее столетие только усугубилась: из-за массовых рекрутских наборов солдатские жены и дети часто оставлялись на произвол судьбы; перемещение тысяч крестьян, приписываемых к фабрикам и заводам, также разрушало социальные связи и способствовало увеличению числа бродяг. Магистратам и губернаторам вменялось в обязанность заботиться о неимущих, монастыри и приходские церкви предоставляли им самое необходимое, но никаких систематических усилий не предпринималось. Желая провести в жизнь широкую программу образования российского юношества в духе идей Просвещения и гражданской ответственности, императрица поручила Ивану Бецкому создать ряд образовательных учреждений. Среди них были школы для девочек из дворянского и мещанского сословий, училище для обучения купеческих детей, училище при Академии художеств, Воспитательные дома в Москве и Петербурге; кроме того, Бецкой реформировал петербургский кадетский корпус. (Воспитательные дома обеспечивали себя средствами, успешно управляя банковскими учреждениями – Ссудной, Сохранной и Вдовьей казнами, обслуживавшими вдов и детей.) В те времена путь, который выбрал Бецкой со своими двумя воспитательными домами, в свете европейского опыта казался рискованным: он подразумевал создание громадных учреждений, существующих на государственные и частные средства, вместо местного налогообложения, позволяющего наладить помощь и контроль на уровне общин. Как указывает Д. Рэнсел, руководство домов не смогло добиться удовлетворительной выживаемости (в первые 36 лет из более чем 42 тысяч принятых детей выжило лишь 13 %) и сделать из детей представителей среднего класса, полезных членов общества. В XIX веке стал применяться другой подход, более успешный: в воспитательные дома принимали лишь небольшое число подкидышей и незаконнорожденных, остальных отправляли в деревни на воспитание государственным крестьянам, получавшим за это плату.

Петербург и Москва были не единственными городами, где остро стояли социальные проблемы; Бецкой попытался создать аналогичные дома в 30 провинциальных городах, но не смог из-за отсутствия достаточного количества частных пожертвований. Приступив в 1775 году к административным реформам, власти вновь озаботились этим вопросом и сформировали в губернских центрах Приказы общественного призрения для создания больниц, работных домов, школ и прочих социальных учреждений. Здесь успех зависел от энергии губернских властей и ресурсов, которыми они располагали.

Несмотря на определенный прогресс в деле укрепления автономии, русские города в XVIII