– Горько плакать.

– Эй, я пытаюсь быть вежливым, – произнес Кристофер.

– А что, по-вашему, я должен ответить? – спросил Харви. – Если она захочет стать женой Бейкера, значит, так тому и быть.

– И вы оставите ее в покое? Не будете тайно встречаться с ней?

– А зачем? – изумился Рэндолл.

– Вы что, решили, что я этакий деревенский дурак? – осведомился Джордж. – Наверное, с вашей точки зрения, так и есть. Я жил в Стилвер-Вэлли, когда еще ничто не вынуждало меня жить здесь. Посещал церковь. Занимался сельским хозяйством. Ни танцевальных вечеринок, ни подружек в каждом городе, с которыми я виделся бы в счет представительских расходов…

Рэндолл рассмеялся.

– У меня тоже не было ничего такого! Вы слишком часто читали «Плейбой».

– Неужели? Ну… я допускаю, что я деревенщина, но иногда мне в голову приходило, что, если у человека есть семья, он должен заниматься своим домом. Я никогда не был женат. Однажды обручился, но без толку… а потом узнал, что Морин развелась. Я не то чтобы ждал ее – мне хватило ума сообразить, что она не захочет опять поселиться в долине… да и я не прижился бы в Вашингтоне. Ну а затем ударил Молот. Мы, можно сказать, застряли в Твердыне. Иногда, я думаю, что Морин смогла бы жить со мной. Ведь давным-давно мы хотели пожениться, но в итоге у нас ничего не получилось – мы были очень молоды…

– Зачем вы мне исповедуетесь?

– Потому что мне нужно кое-что сказать. Рэндолл, если бы я был чьим-то мужем, я бы и вел себя соответственно. И, уж конечно, не изменял бы! Пожалуй, Бейкер будет послушным. А вы, черт побери, нет!

– Что?..

– Я понимаю, что делается в долине. И раньше знал, до того как комета столкнулась с Землей. В общем, оставьте Морин в покое. Вы – не тот человек, что ей нужен…

– Почему? И кто уполномочил вас встать на страже общественной нравственности?

– Я. А вы недостаточно хороши для нее. Трахаетесь со всеми подряд. Ладно, переспали и с ней. Я это не одобряю, но и на нее я… не претендую. Ну… тогда – не претендовал. Но вы были женатым человеком. Кем для вас была Морин? Очередная галочка в вашем списке? А это начинает меня здорово злить. Поэтому отойдите в сторонку. Говорю вам: оставьте ее.

Кристофер повернулся пошел прочь – Харви не успел даже слово сказать.

Потрясенный Рэндолл оцепенел.

Он с трудом удерживался от того, чтобы не броситься вдогонку за великаном-фермером.

«Я, должно быть, рехнулся. Я должен ненавидеть ублюдка».

Но ненависти он не чувствовал. Только дикое желание догнать Кристофера и объяснить, что дело обстоит совсем не так.

Он, Харви рассуждал о браке так же, как и Джордж, и они с Морин…

«А она – ей-то что? – подумал он. – И ведь Кристофер по-своему прав. Лоретта пребывала в неведении, ей не пришлось горевать, и Морин тоже, но это – нагромождение отговорок, поскольку ты отлично знал, что ты творишь».

И вместо того, чтобы побежать за фермером, Рэндоллл вернулся в особняк, чтобы побеседовать с астронавтами.

– Горячая вода, чтобы парить ноги, – произнес Гарри. – Еда, приготовленная на плите. Сменная одежда. И, друг, вы нужны им, и они это поймут.

– Я выдержу, – ответил, отдуваясь, Дэн Форрестер. – Без рюкзака я чувствую себя легким… как перышко. Значит, у них есть овцы?

В последние несколько дней он боялся и взглянуть на свои нижние конечности. Ничего, вскоре он перестанет зависеть от них. Они славно ему послужили. Что касается инсулина, что ж, ему приходилось увеличивать дозы. Должно быть, лекарство потихонечку портилось.

– И работающий холодильник?

– Нет. Овцы есть. Потерпите немного. Осталось недолго, вон впереди застава.

Их спутник, идущий широким шагом по безлюдной дороге, внезапно замер и оглянулся. На спине он без натуги нес рюкзак астрофизика.

– Вы со мной, – проговорил Гарри. – Не волнуйтесь.

Хьюго Бек боязливо кивнул, но подождал, пока почтальон и Дэн догонят его.

За пятьдесят ярдов от сооруженной из бревен баррикады был установлен плакат. Он гласил:

ОПАСНАЯ ЗОНА!

ВЫ ВСТУПАЕТЕ НА ОХРАНЯЕМУЮ ТЕРРИТОРИЮ. НИ ШАГУ ДАЛЬШЕ. ЕСЛИ ВЫ ПРИШЛИ ПО ДЕЛУ, МЕДЛЕННО ПОДОЙДИТЕ К БАРРИКАДЕ, ОСТАНОВИТЕСЬ И ЖДИТЕ. СТРЕЛЯЕМ БЕЗ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ. РУКИ ДЕРЖИТЕ НА ВИДУ.

Под баннером оказался второй плакат, на испанском, а под вторым – изображение черепа и рядом с ним – общепринятый дорожный знак «Проезд воспрещен».

– Странно тут встречают гостей, – выдохнул Форрестер.

Работы сменялись по кругу. Ческу наслаждался: настал его черед нести дозор, и пусть сегодня кто-нибудь еще дробит валуны в мелкое каменное крошево. Хотя и быть охранником – не всегда хорошо. Приезжала сюда недавно семья на мотоциклах. Им удалось прорваться через Сан-Хоакин. Они рассказывали байки о людоедах и о всяком похуже. Марк завернул их скрепя сердце. Он показал им дорогу на север. Там находился лагерь рыболовов, которые с трудом выживали.

Четыре человека. Твердыня способна прокормить еще четырех – но кого конкретно? Если, к примеру, вот их, то почему не тех?

Сенатор принял правильное решение – никого не впускать, если на то нет особых причин, правда, от этого смотреть в глаза человеку и гнать его прочь было не легче.

Сейчас Марк спрятался в укрытии за «ширмой» из бревен и кустов и наблюдал за окрестностями.

А его напарники не спускали глаз с Ческу. Однажды Барт Кристофер промедлил секунду, что стоило жизни часовому у ворот.

А к заставе шли трое. Парень разглядел лохмотья серой формы. Почтовая служба США, не иначе!

Он вышел из укрытия и радостно приветствовал Гарри, но улыбка увяла, когда он обнаружил, что все трое поплелись к баррикаде.

Ческу покосился на Хьюго Бека.

– Поздравляю с Днем Хлама, Гарри!

– Его привел сюда я, – с вызовом объявил почтальон. – Вы знаете правила, он под моей защитой. А это ученый Дэн Форрестер…

– Привет, док, – сказал Марк. – Вы и ваша проклятая порция мороженого…

Астрофизик ухитрился изобразить призрачную тень улыбки.

– У него есть книга, – продолжал Ньюкомб. – У него их целая куча, но эту он принес с собой. Покажите, Дэн.