Мик нервным шепотом сказал:

— Дай мне…

Симка дернул плечом. Но… тут же отодвинулся. Не хватало еще им заспорить в такой момент! Мик, согнувшись, приник глазом к окуляру.

— Ух ты-ы…

— Что?

— Сейчас… На, смотри.

И Симка глянул в Сонино стеклышко.

В размытом сером круге дрожало маленькое огненное пятно. Оно не было круглым. Оно дрожало, переливалось, меняло формы. Так играет светом в струях ручья отразившая солнце блестящая пивная пробка. Иногда этот беспокойный блик замирал, и тогда… он превращался в крохотный полумесяц с торчащим вверх рожками!

Мик нетерпеливо дышал у Симкиного уха.

— Смотри, — отодвинулся наконец Симка.

Мик смотрел несколько секунд, потом опять сказал «ух ты».

— Видишь, что она месяц? — шепотом спросил Симка. Казалось, громкий голос может спугнуть чудо.

— Вижу, — так же тихо откликнулся Мик. — А почему?

— Наверно, это Венера. Я читал, что в телескоп Венера похожа на ущербную Луну. Это когда она между Солнцем и Землей. Виден только небольшой серп…

— А все равно яркая, — уважительно сказал Мик.

— Конечно. Венера же…

По очереди несколько раз еще посмотрели на Венеру. Она то расплывалась в огненную лужицу, то на секунду опять обретала «лунную» форму — снисходительно давала мальчишкам полюбоваться своим настоящим видом.

Была ли это в самом деле Венера, потом повзрослевших Симку и Мика одолевали сомнения. Но в тот июньский вечер ничто не мешало их радости.

— У меня книжка про полет на Венеру есть, называется «Страна багровых туч». Папа недавно привез из Москвы… — шепнул Мик.

— Интересная?

— Лучше всех, какие я про космос читал. Там все так, будто по правде было…

— Дашь почитать?

— Хоть сию минуту!.. То есть завтра утром.

Симкиной душе стало тепло-тепло. От всего, что сейчас было. От переливчатого полумесяца Венеры, который словно попал сюда из сказки, похожей на историю про африканского Мика. От вечерних запахов нагретого за день кровельного тёса, остывающей после дневного жара лебеды и тополиных листьев, которые пахли, как после дождя, хотя на самом деле дождя нынче не было (наверно, тополя на закате вбирали влагу из воздуха). И оттого, что рядом дышал Мик…

«Может, все это и называется счастье?» — мелькнуло у Симки.

Который Всегда Рядом шевельнулся было, чтобы отпустить язвительное словцо, но Симка мысленно цыкнул на него — так, что бедняга свернулся в клубок и притих, будто набедокуривший кот…

Полюбовавшись на Венеру, пошарили телескопом по окрестным крышам и дальним домам нового пятиэтажного квартала. Крохотные для простого глаза окошки в телескоп казались громадными, занимали все пространства объектива. Но различить в них (бледных и перевернутых) ничего было нельзя, только неясные тени («Да и зачем подглядывать, не шпионы же мы», — сказал Мик).

Потом, запрокинув головы, Симка и Мик увидели, что над ними светит крупная звезда. Почти такая же яркая, как Венера, только не желто-розовая, а голубая. Чтобы посмотреть на нее в телескоп, пришлось ложиться на спину и втискивать голову между низко опущенным окуляром и крышей.

Звезда — это не планета. Известно, что даже в самые крупные телескопы невозможно увидеть шарик или диск звезды. Только блеск увеличивается во много раз. Здесь голубой блеск тоже увеличился, разбросал яркие брызги по всей ширине линзы. И это было здорово! Как путешествие в глубину Вселенной!..

Но главная задача оставалась пока невыполнимой.

Задача эта была — посмотреть на Луну. Какая она будет в «телескоповом» приближении?

— Такое свинство! Когда не надо, она торчит в небе при ясном солнце, а сейчас ее фиг дождешься, — плачущим шепотом ругался Мик.

Но сколько ни ругайся, астрономические законы не изменишь. И по этим законам ближайшее к нам небесное тело должно было взойти посреди ночи, в «ноль два часа ноль семь минут». Это Симка и Мик прочитали в отрывном календаре, который висел у деда.

В конце концов решили, что пока следует полежать, чтобы зря не тратить силы. Мик сбегал в дом и принес будильник:

— Если заснем, он нас растрясет…

Спать не хотелось. Хотелось лежать и неторопливо разговаривать. Мик в своем гамаке крутил над собой мяч. Симка на топчане глядел из-за краешка одеяла на голубую звезду. Рядом с ней проступила в небе еще одна, крохотная.

Мик рассуждал: какого цвета была шерсть у зверя с кошачьей мордой и рогами и какого он был роста? Гумилев ничего про это в своей сказке не написал. Симка попробовал представить со всей точностью: в самом деле, какой он, этот «с кошачьей мордой, а рогат»? Морда виделась отчетливо и была добродушная, как у дяди-Мишиного кота Тимофея. А рога горели золотом, будто у придвинувшейся из космоса Венеры. Симка хотел объяснить зверю, что это неправильно: такими огненными рогами он распугает всех обитателей ночных джунглей. Зверь заспорил: ты, мол, ничего не понимаешь, мне сам Гумилев сказал, что так должно быть. В голосе спорщика почудились знакомые интонации. И Симка вдруг сообразил, что это не только «рогато-кошачий» зверь, но и Который Всегда Рядом . Надо же, спелись… Но зверь перепуганно вздыбил спину и совершенно по-кошачьи сиганул в темноту. Оттого что раздалось тарахтенье!

Это был будильник!

Мик сидел в гамаке и обалдело тер глаза.

Симка помотал головой

Посмотрели друг на друга, засмеялись. Потому что хорошо, когда рядом…

Оказалось, что будильник поспешил. Вернее, наблюдатели поспешили. Луна в «ноль два ноль семь» должна была появиться лишь над горизонтом. А ведь надо, чтобы над крышами! И к тому же… (это Симка сообразил) в календаре-то московское время! А здесь как оно действует?

Забрались на сарай. Ожидание казалось отвратительно долгим. Хотелось спать, но когда начинали клевать носами, сон прогоняла ночная зябкость. Попробовали закутаться в клеенку, которой днем был укрыт телескоп. Но клеенка была холодная, скользкая. Пришлось спуститься с сарая, натянуть рубашки. А потом опять сели на крыше, прижавшись и облапив друг друга за плечи.

Заспанная розовая четвертинка Луны наконец вылезла из-за пятиэтажек.

Засуетились, задевая друг друга локтями, Симка стал наводить… Что-то дымно-желтое, неясное вползло в поле зрения. Симка задвигал дюралевой трубкой, чтобы наладить резкость… Невероятно таинственная страна приблизилась из космической пустоты. Изрытые воронками равнины, скалистые кольца, пики, ущелья, хребты… Выпуклая граница этого неземного мира была очерчена зубчатой кромкой горных хребтов. Другой его край растворялся в пространстве… То и дело лунный пейзаж вздрагивал, терял четкость, по нему пробегали похожие на прозрачных медуз пятна. И все же он был различимым, близким. Прямо хоть рукой потрогай… Восторженный озноб пробегал у Симки под ковбойкой.