Нимиц, Кинг и Форрестол передали для опубликования свои заявления, посвященные Дню Военно-морского флота, с призывом поддерживать «самые мощные Военно-морские силы, которые когда-либо знал мир». Нимиц впоследствии узнал, что Трумэн так и не воспользовался «Миссури». Он принял морской парад с борта эсминца и зачитал обращение, посвященное Дню Флота, перед огромной аудиторией в Центральном парке Нью-Йорка. Нимицу и другим флотским офицерам стало ясно, что в Белом доме больше нет людей, сочувствующих флоту, — каким был Франклин Рузвельт в конце своего правления. Гарри Трумэн, хваля генерала Маршалла, в последнее время пробовал свои силы на людях в синем с золотом. «Маршаллу, — говорил он, — удалось убедить флот сотрудничать с армией». Это был дурной знак.

Примерно в это же время Перл-Харбора достигли слухи о том, что министр Форрестол собирается нарушить свое обещание рекомендовать адмирала Нимица на должность командующего морскими операциями. Небольшая заметка в «Нью-Йорк Таймс» от 1 ноября как будто подтверждала эту информацию: «Сегодня вечером «Бюллетень армии и флота» сообщил, что адмирал Нимиц станет преемником адмирала Кинга на посту КМО. В журнале говорится, что в Конгрессе было соответствующее движение и велась работа по назначению Нимица на этот пост. «Бюллетень» добавляет, что адмирал Эдвардс — выбор министра Форрестолла, а адмирал Кинг поддерживает кандидатуру адмирала Спрюэнса, командующего Пятым флотом». Поскольку Нимиц был уверен, что адмирал Кинг не будет рекомендовать никого, кроме него, Нимица, как своего преемника, он был поражен тем, как много веры было дано рассказам о том, что Форрестол изменил мнение.

Как бы то ни было, Нимиц был не из тех, кто может предоставить событиям развиваться самим по себе, если можно их контролировать. К счастью, через несколько дней после появления сообщения в «Таймс» в Гонолулу прибыл Уильям Уолдо Дрейк, который в начале войны отвечал за связи с общественностью в штабе Нимица. Теперь он был в команде Эдвина Паули, представителя президента Трумэна в Объединенной комиссии по репарациям.

Дрейк принял приглашение Нимица приехать в Перл-Харбор. Во время беседы адмирал упомянул, что говорил Форрестолу о своем желании быть командующим морскими операциями.

— Я не заметил у министра особого энтузиазма, — заключил он. — Я хотел бы знать, можете ли вы предложить что-то, что сможет мне помочь.

— По случаю могу, — ответил Дрейк. — Мой друг Эд Паули приезжает, чтобы вместе с нами сесть на самолет и лететь в Японию, а он — тот человек, который посадил Гарри Трумэна в Белый дом. Ему удалось получить назначение в Чикагскую конвенцию, а позже он стал вице-президентом. Думаю, что он — единственный человек, который мог бы вам помочь.

— Хорошо, — сказал Нимиц. — Пригласите его.

На следующий день Дрейк вернулся в Перл-Харбор, на этот раз в сопровождении Паули. Паули, проницательный политик и бизнесмен, бывший казначей Демократической партии, хотел посовещаться с Нимицем с глазу на глаз, прежде чем одобрить его кандидатуру. Он и адмирал приехали во владения Дэймона[60] на Канео-бич; здесь они могли быть одни. Во время затянувшейся беседы Нимиц убедил своего гостя в том, что он достоин поста командующего морскими операциями, что он обладает особенно высокой квалификацией, чтобы справиться с должностью. Паули отправился к телефону и сделал то, что могли бы сделать очень немногие. Он напрямую позвонил президенту Соединенных Штатов в Белый дом. Паули живо описал Трумэну просьбы и компетенцию Нимица. «Вы можете сами поговорить с ним, если желаете», — предложил он. Трумэн отказался. Затем, после короткого диалога, он сказал: «Я хотел бы помочь ему, Эд, но Форрестол утверждает, что этот человек упрям, как осел, что он не заслуживает этой должности и что он, Форрестол, не хочет, чтобы Нимиц занял ее».

Паули сделал последнюю попытку: «Я довольно хорошо знаю его, я долго с ним говорил. Думаю, что ему следовало бы занять эту должность».

Трумэн снова уклонился от ответа, и разговор окончился. Нимиц был разочарован, но, по крайней мере, поддержка Паули не повредила ему.

В Вашингтоне армия, казалось, вовсю готовилась к объединению. Было запланировано выступление генерала Эйзенхауэра перед комитетом Сената по военным делам, в котором должны были прозвучать аргументы в пользу объединения. Генерал-лейтенант Джемс Дулиттл предстал перед Комитетом 9 ноября и дал волю критике; эта речь всколыхнула все Морское министерство. Дулиттл назвал воздушные силы первой линией обороны США и потребовал такой организации обороны, при которой воздушным силам отводилась бы роль, «по крайней мере» равная роли наземных и морских сил.

Первый урок, преподанный Второй Мировой войной, продолжал Дулиттл, «состоит в том, что нельзя проиграть войну, если есть воздушная команда, и нельзя выиграть войну, если такой команды нет». Он согласился С тем, что базирующиеся на авианосцах самолеты должны оставаться в ведении флота, однако генерал настаивал, что сами авианосцы «постепенно устаревают, достигнув пика своей полезности». У авианосца, сказал генерал, есть две черты: «Во-первых, он может двигаться, во-вторых, его могут потопить. Если у нас будет воздушный флот должного уровня, авианосцы будут нам не нужны». Несколькими днями позже, как бы подчеркивая последнее замечание Дулиттла, В-29 совершил беспосадочный перелет в 8198 миль из Гуама в Вашингтон.

Руководители ВМС пришли к заключению, что адмирал Нимиц крайне необходим в Вашингтоне — как оратор, выступающий от имени флота. По требованию морского министерства адмирал поспешил обратно из Перл-Харбора и 17 ноября предстал перед Комитетом. Он выступает против единого Министерства вооруженных сил, сказал адмирал, так как слияние Военного министерства и морского министерства может затруднить развитие флота и сократить жизненно важную роль морских сил в деле обороны страны. Он не видит смысла в выделении воздушных сил в самостоятельный род войск; такое выделение, сказал адмирал, оправдано не более, чем выделение в самостоятельный род подводных сил. В конце концов, флот насчитывает 250 субмарин, и они сыграли необходимую — и практически независимую — роль в поражении Японии.

Адмирал Нимиц сказал, что мнение в поддержку слияния, которого он придерживался раньше, сформировалось у него потому, что он не имел возможности должным образом изучить вопрос. Он не стыдится перемены мнения, так как точка зрения, которой он сейчас придерживается, «выражает мои убеждения, основанные на накопленном опыте и изучении этой возможности, а также всего, что связано с этим вопросом сейчас». В заключение Нимиц сказал: