Цель этих мандатов заключалась в том, чтобы привести эти страны к независимости, обеспечить их экономическое и культурное развитие. Едва французы и англичане оказались на Востоке плечом к плечу, как начались трения, и вы являетесь свидетелями, что с тех пор они далеко не закончились. Франция взяла в качестве политической директивы, от которой она, поверьте мне, никогда не отступала, задачу привести Сирию и Ливан, являющиеся ее подмандатными территориями, к государственной независимости, обеспечить им самое широкое экономическое развитие и помочь установить наилучшие отношения со странами Средиземноморья и Европы. Не скажу, что это была легкая задача. Нет, легкой она не была. Такой она осталась и сегодня, и осталась по двум причинам. Первая причина — местная. Нельзя не видеть, что Сирия и Ливан — особенно первая — являются, как национальные образования, странами, крайне разобщенными. Есть египетская общность, которая сформировалась по течению Нила. Египет — это авеню под названием Нил. Египет — географическая общность, и, естественно, у него есть собственная политика. Существует политико-географическая общность, именуемая Ираком. Есть небольшая общность под названием Палестина. Но трудно себе представить политико-географическую общность, которая называлась бы Сирией. Сирия — это совокупность резко отличающихся друг от друга районов, населенных разнообразными народностями, исповедующими разные религии. Отсюда вытекают особые трудности для того, чтобы привести Сирию к состоянию нормально функционирующего и нормально развивающегося государства.

Это первый вид трудностей, с которыми Франция беспрестанно сталкивалась в Сирии, начиная с 1918. Другая категория трудностей — не буду скрывать этого, и даже если бы я захотел скрыть, это тут же стало бы явью, — проистекает из позиции, занятой Великобританией. Англичане очень часто говорили — и, скорее всего, даже верили в то, о чем говорили, — что они намерены предоставить Франции возможность вести в Сирии и Ливане свой корабль туда, куда она должна его привести, и тем путем, который она считает лучшим. Великобритания говорила это и, скорее всего, даже верила в то, о чем говорила, но, к несчастью, правда заключалась в том, что действовала она нередко совсем по-другому.

Я не буду перечислять вам все инциденты, которые имели место на протяжении многих лет в силу именно этой позиции. Остановлюсь лишь на тех случаях, которые произошли и усугубляются с тех пор, как временные беды Франции во много крат увеличили возможности нашего партнера чинить нам препоны. В 1941 «Свободная Франция» была вынуждена ввести свои части в ту Сирию, которая находилась тогда под властью режима Виши и должна была попасть под влияние Германии. Именно «Свободная Франция» взяла на себя инициативу войти в 1941 в Сирию и увлекла за собой Великобританию. История подтвердит это документально. «Свободная Франция» ввела, таким образом, свои войска вместе со своей союзницей Англией, и, в результате, французы и англичане оказались на одной территории — в Сирии и Ливане.

Чтобы избежать трений и трудностей, в появлении которых никто не сомневался и которые действительно возникли с первых же минут, я подписал 23 июля 1941 в Бейруте соглашение с г-ном Оливером Литтлтоном, британским министром, ведающим делами на Среднем Востоке; это соглашение, носящее наше название, налагало одновременно и на Великобританию, и на Францию определенные обязательства.

В соглашении «Литтлтон — де Голль» было, в частности, зафиксировано, что Франция продолжает осуществлять в Сирии и Ливане функции, которые были на нее возложены. Было, кроме того, уговорено, что весь Восток представляет собой единый театр стратегических операций в борьбе против германо-итальянского врага и что Франция признает за англичанами стратегическое командование, учитывая значительное — в то время — преобладание британских сил над французскими на этом театре военных действий. Наконец, этим соглашением предусматривалось, что территориальное командование, то есть поддержание порядка на территории Сирии и Ливана, находится исключительно в ведении Франции. Такова была основа франко-британских отношений в Сирии, и таковой она оставалась до 15 час. 30 мин. 31 мая.

Пришло время, и Франция провозгласила независимость Сирии и Ливана, что соответствовало цели полученного ею мандата, заявив о своей готовности начать переговоры о практических условиях развития этих стран по пути независимости. Не буду распространяться относительно тех трудностей, с которыми мы столкнулись в Сирии и Ливане, стремясь выполнить нашу задачу, то есть утвердить их подлинную независимость, обеспечив при этом внутренний порядок в обстановке военного времени. Все атрибуты независимости были нами постепенно им переданы. За Францией осталась лишь одна обязанность, предусмотренная мандатом, — военное командование сирийцами и ливанцами, вступившими в так называемые Специальные войска, созданные именно для поддержания порядка в этом сложном и неоднородном регионе. Мы вывели из Сирии почти все находившиеся там французские войска, которые отправились воевать в Бир-Хашейм, затем в Тунис, Италию и Францию, оставив в Сирии и Ливане незначительную часть собственно французских войск — максимально 4–5 тыс. человек.

Англичане же сохранили на всем Востоке огромные наземные, воздушные и морские силы, которые в настоящее время насчитывают 600 тыс. человек — я не оговорился: именно 600 тысяч, — и держат в Сирии и Ливане целую армию, IХ-ю.

Таковы были объективные условия, в которых должно было осуществляться соглашение «Литтлтон — де Голль». Не буду от вас скрывать, что мы столкнулись с массой сложностей, вызванных занятой англичанами позицией либо наверху, на уровне британского правительства, либо внизу, на уровне многочисленных английских представителей, которые в своей деятельности относились к нам враждебно или, по меньшей мере, критически.

Франция делала все, чтобы сгладить эти осложнения и даже скрыть их, поскольку она сражалась в одном строю с другими объединенными нациями, в том числе с Великобританией, и считала, со своей стороны, необходимым избегать всего, что могло бы усугубить разногласия и встревожить общественное мнение, особенно французское. Оккупированной врагом метрополии вряд ли следовало знать о тех сложных и неприятных вещах, которые происходили в Сирии и Ливане и наносили ущерб ее интересам и достоинству.

Желая положить конец этой пагубной ситуации, мы попытались вступить в переговоры с Сирийской и Ливанской республиками о заключении договоров, которые окончательно урегулировали бы все нерешенные проблемы. Речь шла, во-первых, о культурных и духовных интересах Франции, а они — огромны; во-вторых, о французских экономических интересах в Сирии и Ливане; в-третьих, о возможности для Франции располагать на Востоке определенным числом баз подобно тому, как ими располагает Великобритания, а в настоящее время и Соединенные Штаты, с тем чтобы внести свой вклад в будущее международное стратегическое сотрудничество в этом важном регионе постоянно действующих коммуникаций.

В первых числах мая генерал Бене, генеральный и полномочный представитель Франции в Леванте, направил правительствам Дамаска и Бейрута соответствующие предложения французского правительства, получив в ответ заявление о том, что эти предложения неприемлемы и, следовательно, нет надобности в переговорах. Одновременно, начиная с 8 мая, повсюду стали происходить инциденты, охватившие сирийские города, в частности Халеб, Хомс, Хаму и Дамаск. Вооруженные банды, нередко при содействии местной жандармерии и полиции, находящихся в подчинении у сирийского правительства и получивших, к сожалению, оружие из рук британских властей, несмотря на наши многолетние предупреждения против подобных акций, — эти вооруженные банды напали в ряде мест на французские посты, не щадя отдельных французских граждан, а также на французские военные объекты и даже на гражданские учреждения. Несколько человек были убиты. Сложившаяся ситуация вынудила наши войска к ответным действиям и, естественно, к наведению порядка. Повсюду им удалось это сделать, кроме района Джебель-Друз, оставшегося в руках местных — друзских — эскадронов, сформированных той частью друзов, которая более или менее последовательно выступала за отделение. На всей остальной территории усилиями французских военных властей порядок был восстановлен, хотя в некоторых местах и не без серьезных трудностей, как, например, в Дамаске, где некоторые французские объекты были окружены толпой и жандармерией: чтобы избавиться с меньшими потерями от осаждавших, пришлось использовать артиллерию и даже один самолет. Таково было положение к вечеру 30 мая. Британское правительство обратилось к французскому правительству с настоятельным требованием прекратить огонь и передать управление в Сирии и Ливане британскому командованию, для того чтобы оно могло принять меры, которые сочтет более соответствующими в данной ситуации.