Рэйчел зажмурилась и начала молиться, в ужасе забывая нужные слова. Вдруг ее мысли перебил какой-то странный звук.

В воздухе мелькнула длинная серая тень, и в следующее мгновение Арч Баг повалился на пол, а Ролло с рычанием прыгнул сверху, метя старику в горло. Однако тот, несмотря на возраст, был мужчиной крепким, а отчаяние придавало ему сил. Он схватил пса за морду, удерживая оскаленные челюсти, приподнялся и взмахнул искалеченной рукой с топориком.

– Не смей! – Йен рванул вперед, но лезвие уже с чавканьем вонзилось в плоть. Перед глазами у Рэйчел все поплыло. Йен закричал.

Она кинулась было к нему, но кто-то поймал ее за руку и швырнул назад. При ударе о стену из нее вышибло дух, и она, силясь вздохнуть, сползла на пол. По комнате катался клубок из одежды и меха, мелькали руки, ноги, лапы, брызгала кровь.

Кровь была повсюду. На столе и стенах, на полу и на спине Йена. Его рубашка промокла насквозь и прилипла к телу, обтягивая напряженные мышцы. Он стоял на коленях перед Арчем Багом, правой рукой удерживая топорик, в то время как левая висела плетью. Старик вцепился пальцами ему в лицо, пытаясь выдавить глаза, а Ролло угрем вился рядом, рыча и хватая его за ноги. Не в силах пошевелиться и оторвать взгляда от этой ужасающей картины, Рэйчел даже не заметила, что рядом с ней стоит кто-то еще, и испуганно отшатнулась, только когда ее задели ботинком.

– Чем вы так привлекаете мужчин с топорами? – раздраженно спросил Уильям, тщательно прицелился и выстрелил.

Я укладывала волосы, чтобы выйти к чаю, когда в дверь спальни вдруг поскреблись.

– Войдите, – разрешил Джон, надевая ботинки. Дверь тихонько скрипнула. За ней стоял тот странный юноша из Корнуолла, который прислуживал Уильяму. Он неразборчиво сказал что-то Джону – словно и не на английском вовсе – и протянул ему письмо. Тот кивком велел ему идти.

– Ты понял, что он сказал? – полюбопытствовала я, пока Джон вскрывал послание.

– Кто? А, Коленсо… Нет, ни слова, – рассеянно отозвался он и вдруг беззвучно присвистнул, пробегая глазами письмо.

– Что там? – спросила я.

– Записка от полковника Грейвса, – ответил он, аккуратно складывая листок. Интересно, что у них случилось?..

В дверь снова постучали, и Джон нахмурился.

– Не сейчас. Позже.

– Я бы с радостью, – вежливо отозвался голос с шотландским акцентом. – Однако, боюсь, дело безотлагательное.

В комнату вошел Джейми, тщательно притворив за собой дверь. Увидев меня, он замер на мгновение, но тут же сгреб в объятия, укрывая со всех сторон своим телом.

Не знаю, куда вдруг подевалась вся моя кровь. Из головы она отхлынула, потому что перед глазами замерцали звезды – но и в ногах, внезапно подогнувшихся, ее тоже не было.

Джейми целовал меня, обдавая запахом пива и царапая лицо щетиной. Он перебирал мои волосы, а я, прижимаясь к его груди, чувствовала, как набухают соски.

– Ах, вот она где, – пробормотала я.

– Что? – спросил он, на секунду прервавшись.

– Моя кровь. – Я провела пальцами по распухшим губам. – Хочу еще.

– И я тоже, – заверил он. – Но тут слишком много английских солдат, так что, боюсь…

Снизу донеслись глухие удары, и реальность вернулась, щелкнув меня, подобно натянутой эластичной ленте. Вытаращив на Джейми глаза, я одной рукой нащупала позади стул и села. Сердце барабаном стучало в груди.

– Какого черта ты жив?!

Джейми дернул плечом, скривив в усмешке губы. Он сильно похудел, загорел и весь был покрыт грязью, от изношенной одежды несло потом и застарелой рвотой. Кажется, он только что сошел с корабля.

– Если задержитесь еще на несколько минут, мистер Фрэзер, то вновь пополните ряды мертвецов.

Грей, выглядывавший до того в окно, повернулся к нам. Лицо у него было бледным, но сияло ярче восковой свечи.

– Да? Они быстрее, чем я думал. – Сокрушенно покачал головой Джейми и тоже подошел к окну. Но тут же, забыв о погоне, улыбнулся. – Рад видеть вас, Джон! Если бы не обстоятельства…

Ответная улыбка озарила лицо Грея. Он мимоходом потрогал Джейми за плечо, словно желая убедиться в его материальности.

– Взаимно, – ответил он и потянул Джейми к двери. – Однако пора идти. Туда, к лестнице для слуг. На чердаке есть люк, можно через него выбраться на крышу…

Джейми ласково посмотрел на меня.

– Я вернусь. Как только смогу!

Он протянул было ко мне руку, но тут же, страдальчески сморщившись, отвернулся и заспешил вслед за Джоном. Их шаги заглушил грохот с первого этажа. Кто-то колотил в дверь и громогласно требовал ее открыть. Однако миссис Фиг, благослови Господь ее храброе сердечко, не спешила.

Я бы еще долго простояла на месте соляным столпом, но, заслышав гневную отповедь кухарки, наконец встряхнулась.

События последних пяти минут совершенно сбили меня с толку, но в голове, как ни странно, было ясно. В ней просто не осталось места для радости, облегчения или даже тревоги. Единственное, на что я была способна, – это действовать, учитывая опасность ситуации. Так что я схватила чепец, нахлобучила его на макушку и, запихивая на ходу под него волосы, заспешила вниз. Надо вместе с миссис Фиг задержать солдат.

Возможно, мой план и сработал бы, не столкнись я на лестнице с Уильямом – причем в самом прямом смысле: он едва не сбил меня с ног.

– Матушка Клэр! Где отец? Там…

Он подхватил меня, когда я пошатнулась, но тут же отвлекся на шум из коридора. Повернул голову на звук – и разжал руки.

Метрах в трех от нас стоял Джейми. Рядом с ним Грей – белее простыни, как и его сын, выпучивший глаза и похожий не на девятого графа Элсмира… а на внезапного гостя. Уильям повзрослел, заматерел, утратил детскую мягкость черт, и теперь с обоих концов коридора друг на друга смотрели одинаковые голубые глаза Фрэзеров на скуластых лицах Маккензи. Уильям брился не первый год и потому привык видеть себя в зеркале.

Он разинул рот в беззвучном крике. Уставился на меня, потом перевел дикий взгляд на Джейми, снова на меня – и наконец понял все по моему лицу.

– Кто вы? – хрипло спросил он у Джейми.

Тот, забыв о шуме внизу, медленно выпрямился.

– Джеймс Фрэзер, – сказал он, пристально глядя на Уильяма – просто пожирая его глазами, словно видит в последний раз. – Но ты можешь знать меня как Алекса Маккензи. Так меня называли в Хелуотере.

Уильям заморгал и вдруг повернулся к Грею.

– А тогда… кто тогда я, черт возьми?! – спросил он, срываясь на крик.

Джон открыл было рот, но Джейми его перебил:

– Ты чертов папист. И при крещении тебе дали имя Джеймс. – В глазах у него мелькнула тень сожаления. – Это единственное имя, которое я мог тебе дать, – тихо произнес он, глядя на сына. – Прости.