Ковровые бомбежки Танковой учебной дивизии в районе Сен-Ло 25 июля послужили отправной точкой прорыва американских войск в Нормандию. После трех суток непрерывных боев растянутые и сильно потрепанные немецкие дивизии не выдержали. Как и в Белоруссии, в Нормандии вермахт тоже испытывал нехватку подвижного резерва, который позволил бы ему помешать американцам набрать темп. 30 июля пал Авранш, а на следующий день бронетанковые дивизии американской 3-й армии Паттона захватили мост в Понтобо и устремились в Бретань[934].

7 августа американский 8-й корпус приступил к осаде Бреста. С его гаванью и ангарами для подводных лодок город имел большую ценность для немцев, и Ганс Г. очутился среди 40 000 немецких солдат, призванных оборонять важный объект. Боевой дух молодого австрийского бойца парашютно-десантных войск по-прежнему оставался на высоком уровне, как он писал Марии, все так же продававшей билеты в железнодорожной кассе в Михельбойерне: «Теперь томми пытаются прикончить нас бомбами и артиллерией. Но нас это мало волнует, поскольку мы сидим под землей». Еды и выпивки хватало, хотя форсированный марш через Бретань стоил Гансу рюкзака со всеми письмами от Марии, а заодно и бритвенными принадлежностями, не считая полдюжины пар носков и прочих нужных в солдатском быту мелочей. Для него стало огромной радостью получить еще целых восемь писем от любимой в Бресте. Ганс обещал Марии, что их любовь и удача помогут им пройти через все: «Я не позволю моей храбрости поколебаться. Удача не оставляла меня – ты приносила мне удачу. И я знаю, что ты будешь и дальше приносить мне ее». Письмо Ганса ушло из Бреста на борту подводной лодки. Оно стало последним. Брест продержался шесть недель, до 19 сентября. Отбитый у немцев союзниками, город лежал в развалинах[935].

15 августа на Средиземноморском побережье между Марселем и Тулоном высадилась американская 7-я армия под командованием генерал-майора Александра Патча. Тогда как лучшие немецкие войска сосредоточились на севере, в составе группы армий «Б», юго-западную Францию прикрывали недоукомплектованные и слабо вооруженные дивизии группы армий «Г» Иоганнеса Бласковица. Гитлер тотчас принял предложение Бласковица об отступлении в восточном направлении к Эльзасу-Лотарингии, пока оно возможно; в противном случае немцы рисковали очутиться атакованными с двух сторон Паттоном и Патчем.

После дня суматохи и необъяснимых задержек 17 августа Эрнст Гукинг двинулся в путь за рулем одного из грузовиков, перевозивших полевой госпиталь № 1089 из состава 19-й армии. В Авиньоне мост оказался очень сильно поврежден. Тогда, в целях снижения массы, водителю пришлось оставить половину груза, а потом вернуться и повторить путешествие к Оранжу. Слухи о высадках парашютистов звучали все чаще, а угроза атак с воздуха присутствовала постоянно. 18 августа Гукинг очутился под бомбежкой ровно посреди длинного моста, сидел в кабине и смотрел на падавшие в воду бомбы. По дороге на Валанс колонна моторной техники с немецкими ранеными вынужденно остановилась для отражения нападения «террористов», как Эрнст в дневнике обычно называл французских партизан в период Второй мировой войны. Даже теперь, когда под натиском подавляющего численного превосходства американских войск немцы опрометью бежали по враждебной территории, кишевшей бойцами французского Сопротивления, обычная уверенность не покидала Гукинга. Повидав первых американских военнопленных и узнав, что они атаковали из Гренобля с целью отрезать немцам пути отступления на Роне, Гукинг так и лучился оптимизмом: «Они только и могут простреливать долину артиллерией, – писал он. – Их пехота слишком труслива для открытого боя»[936].

На севере немецкая 7-я армия очутилась в пока не совсем закрытом котле вокруг Фалеза. Окруженные с трех сторон, имея лишь узкий коридор между Фалезом и Аржантаном как лазейку для бегства в восточном направлении, лучшие немецкие войска на западе находились под угрозой полного окружения. Заменив Клюге Вальтером Моделем – «пожарным фюрера», едва успевшим закончить подготовку новых оборонительных рубежей по Висле на востоке, Гитлер в конце концов дал разрешение на отступление. Ни много ни мало половина оставшихся немецких войск, от 40 000 до 50 000 человек, смогли вырваться через брешь прежде, чем британцы и канадцы закрыли ее, но при бегстве бросили почти всю бронетехнику и тяжелое снаряжение. Потери немецких солдат убитыми составили от 10 000 до 15 000 человек Сражение стало первой подобной битвой на окружение, развернутой западными союзниками на Европейском континенте, и творившаяся резня поражала их самих. Походив по полю боя, главнокомандующий союзническими экспедиционными войсками генерал Дуайт Д. Эйзенхауэр почти вторил впечатлениям Василия Гроссмана после Бобруйска: «Бывало, что на протяжении сотен ярдов кряду приходись идти по мертвецам и разлагающимся трупам». Четверо суток спустя, 25 августа, освободителей встречал Париж[937].

На юге американцы тоже пытались отрезать отступавших на восток немцев. Для прикрытия отхода 1-й и 19-й армий от Монтелимара группа армий Бласковица располагала всего одним танковым соединением – 11-й танковой дивизией. Большинство немецких войск успели прорваться, пока танкисты и мотопехота дрались за дороги, не позволяя противнику их перерезать. 27 августа застало Эрнста Гукинга в Лионе, где ему удалось развезти раненых по полевым госпиталям, избежать стычек с «террористами» на улицах и набрать себе впрок запчастей для двигателя с разбомбленного госпитального автобуса. «Этим свиньям плевать на Красный Крест», – сетовал он, хотя записи в его же дневнике свидетельствуют как раз об исключительности таких атак. Каждый день на протяжении отступления в небе появлялись истребители-бомбардировщики, но в большинстве случаев они только проносились над головами. Гукингу удалось еще как-то выкроить время и отправить посылку с табаком и два письма домой: первое старым испытанным способом – через уезжавших домой на побывку сослуживцев, а второе – обычной полевой почтой, которая по-прежнему исправно функционировала, по меньшей мере в более-менее крупных городах на пути отступления[938].

3 сентября Эрнст Гукинг при свете луны пересек Рону, проезжая через городок Доль, «кишащий террористами». Дальше путь лежал через Безансон, Везуль, Шампань и Эпиналь. В Ремирмоне не выдержал подшипник ступицы переднего колеса машины Гукинга, и ему пришлось устранять поломку при помощи подручных средств. 10 сентября соединились армии Патча и Паттона, но 11-я танковая дивизия продолжала прикрывать немецкое отступление. 13 сентября маленькая колонна с грузовиком Гукинга достигла перевала на западе Вогезов, где пролегала франко-германская граница и где их приветствовали мальчишки из гитлерюгенда. Гукинг с товарищами помахали им в ответ. «Ну, вот мы и на немецкой земле, – нацарапал он в дневнике в тот же день. – Отвратительное чувство». Измотанные и подавленные из-за отступления, но довольные, что вырвались, солдаты ложились спать прямо в машинах. Невзирая на все попытки союзников, группа армий Бласковица в последнюю минуту сумела избежать окружения[939].