В.: Почему он вас не приглашал? Вы показываете в своих показаниях, что Березовский должен был быть вам очень благодарен. Но вы принимаете, что так или иначе он на свои дни рождения вас не приглашал после этого и ничего с вами общего не имел. Можете ли вы какое-то объяснение предложить, почему? Если, как вы утверждаете, у вас были всего лишь дружеские встречи, на которых вы согласились выплатить ему большую сумму денег.

О.: Я, к сожалению, опять не понимаю вопроса. Я должен объяснить, почему господин Березовский меня не пригласил на день рождения? Я, главное, не понимаю, в чем суть вопроса. Не ко мне вопрос, почему он меня не пригласил. Мое отношение к этому я объяснил. Он свое отношение к этому объяснил. Я не знаю, что я должен еще добавить. Более того, я не очень помню, чтобы я был на его других днях рождения. Может быть, на двух был из наших совместных, я не знаю, 5–6–7 лет, не знаю, сколько мы провели вместе. Но сказать, что я регулярно посещал его дни рождения, я не могу. А главное, я не помню, чтобы он на моих днях рождения был, если это как-то помогает, чтобы разобраться в этой ситуации. Наша дружба, она была очень специфическая, ну такая односторонняя дружба. Хотя мы очень много общались, и действительно мне было очень интересно.

В.: Вы примерно восемь лет вместе ездили в отпуск, на протяжении трех лет, вместе с семьями, не так ли? Мы это видели в первый день дачи ваших показаний.

О.: Да, безусловно, мы ездили отдыхать вместе. Наши жены дружили. А главное, что я могу точно сказать, что, если бы моя жена дружила, с кем я не дружу, или дети дружили, я все равно вынужден был ехать отдыхать, хотя бы из трех месяцев один. Я не могу сказать, что мы не общались. У нас были очень хорошие отношения.

Судья Элизабет Глостер: Вы ездили в отпуск вместе с семьей Березовского весной 2000-го, простите, летом 2000 года?

О.: Я этого не помню. Это может быть, но я этого не помню.

Г-н Рабиновитц: Я хочу перейти к вопросу о запугивании господина Березовского в 2001 году. Но что я хочу сначала сделать, описав ситуацию, это вернуться назад во времени к обстоятельствам, которые окружали арест господина Гусинского в июне 2001 года. Простите, в 2000 году… В 2000 году Гусинский был председателем совета директоров и мажоритарным акционером «Медиа-Моста», который владел НТВ — популярным независимым телеканалом России. Не так ли?

О.: Да.

В.: А в июне 2000 года господин Гусинский был арестован, и против него началось уголовное разбирательство. Это помните?

О.: Я даты не помню, но история была такая.

В.: Вы должны знать, что Европейский суд по правам человека позже, в мае 2004 года, заключил, что имелись факты, которые действительно показывали четко, что во время задержания господин Гусинский подвергался запугиваниям, которые были направлены на то, чтобы заставить его произвести отчуждение «Медиа-Моста» и его интересов в «Медиа-Мосте». Вы это знаете?

О.: Да, я это слышал.

В.: Вы также, наверно, знаете, что господин Лесин, который в то время исполнял обязанности министра печати и по средствам массовой информации, тоже был задействован в этом предполагаемом запугивании?

О.: Я должен это подтвердить или сказать, что я слышал об этом? Что я должен сказать? Я же не знаю на самом деле, что там было.

В.: Но тогда поверьте мне на слово, что господин Лесин действительно был в этом замешан. Вы совершенно ничего об этом не помните?

О.: Ну я помню, что там была история с Гусинским, но вот подробностей, что за чем следовало, я не помню точно. Ну там была какая-то история, да.

В.: Господин Лесин, который был в этом задействован, министр печати, позже стал членом совета директоров ОРТ. Не так ли?

О.: Да, возможно.

В.: И что произошло с господином Гусинским? Это то, что его убедили продать свою долю по цене, которую определил «Газпром», государственная компания, в обмен на то, что была достигнута договоренность, что все уголовные обвинения против него будут сняты. Это верно, не так ли?

О.: Ну из того, что я помню, это верно. Дело в том, что… ну я могу по памяти рассказать историю в двух словах, если позволите.

Судья Элизабет Глостер: Продолжайте, пожалуйста.

О.: Господин Гусинский финансировал свою компанию на деньги «Газпрома». По-моему, долг его составлял порядка 600 миллионов долларов разным структурным подразделениям «Газпрома». В какой-то момент рынок просел, и, по-моему, он не смог вернуть долги. И как-то это было использовано, я подробнее не знаю. Господин Березовский тогда выступил в прессе и сказал, что поскольку канал НТВ занимает антиправительственную позицию, а финансируется на деньги правительства, то этого делать нельзя. Он сказал, что правительство не позволит, если я правильно помню его интервью, использовать собственные деньги и при этом бороться с правительством. Первоначально он был на стороне, условно говоря, правительства, а потом позицию свою поменял.

Г-н Рабиновитц: Я не буду просить вас комментировать подробности дела, господин Абрамович, но понимаете ли вы, что уже в конце 2000 года факты этого дела уже были широко известны в России?

О.: Да. Ну не знаю, насколько подробно это было известно, но было известно.

В.: И было широко известно, что господина Гусинского убедили подписать соглашение о передаче «Медиа-Моста» в обмен на то, что все уголовные обвинения с него снимаются. Не так ли?

О.: Да.

В.: Я утверждаю, господин Абрамович, что если кто-то имел тесные связи с Кремлем и угрожал бы другому бизнесмену в тот момент времени, то государственных чиновников можно было бы убедить использовать уголовное преследование для какой-то незаконной цели. Учитывая то, что произошло с господином Гусинским, если бы кто-то, например, как вы, сказал другому бизнесмену: «Если ты не продаешь своей доли в этой компании по такой-то цене, по сниженной цене, я вас или вашего друга посажу в тюрьму до того момента, пока вы не согласитесь продать на моих условиях». И человек, которому такое сказали, действительно мог бы поверить, что это правда.

О.: Я, честно говоря, в этом сомневаюсь. Ну что я могу сказать? Знаете, вот эта вот история? Если позволите, я прокомментирую?

В.: Пожалуйста.

О.: Эта история, что я мог угрожать господину Березовскому, — это не просто ложь, это такая вот концентрированная ложь, которую можно просто в аптеке продавать. Это вот прямо образец лжи, которой надо специальное помещение выделить, чтобы студентам показывать в университете, что такое «ложь»: что я угрожал господину Березовскому.

В.: Господин Абрамович, это стенограмма радиоинтервью с господином Березовским на «Эхе Москвы» 7 декабря 2000 года. Начинает интервьюер с того, что: «Произошла новая последовательность событий в так называемом „деле `Аэрофлота`“. Николай Глушков, бывший заместитель гендиректора „Аэрофлота“, был взят под стражу, и его посадили в „Лефортово“, в СИЗО. Генпрокуратура подтвердила, что против него были новые обвинения выдвинуты. После прибытия в Генпрокуратуру для обычного допроса Глушков был быстро арестован. То есть новые доказательства его вины недавно были открыты, включая документы, которые представили их швейцарские коллеги. Интересно, что похожее обвинение было предъявлено вчера другому человеку в деле „Аэрофлота“. Это господин Александр Красненкер — бывший директор компании. И когда ИТАР-ТАСС спросил, почему он не был арестован, юрист господина Красненкера ответил: „Наверное, они забыли“. Согласно этому юристу, Борису Кузнецову, ссылка идет на новые обвинения, которые связаны с кредитными соглашениями между „Аэрофлотом“, и компанией „Андава“, и компанией „Форус“, которые датируются 1996 годом. Теперь мы попытаемся дозвониться известному бизнесмену Борису Березовскому, который был свидетелем в деле „Аэрофлота“». Сделаем здесь паузу, господин Абрамович. В отличие от господина Глушкова господин Красненкер, ваш друг, не был арестован. Это верно?