Судья Элизабет Глостер: Ну есть, возможно, всевозможные причины, не так ли, господин Рабиновитц? Давайте предположим, что они явились результатом обсуждений между господином Абрамовичем и его командой юристов. Я не вижу пока, куда ваш вопрос ведет.

Г-н Рабиновитц: Хорошо, я не буду настаивать. Давайте вернемся назад, к встрече в Кельне 29 мая 2001 года. Стороны согласны, что на части этой встречи вы и Патаркацишвили были вдвоем, и при этом не присутствовали Фомичев и Панченко. Помните это?

О.: Часть встречи, да, мы вдвоем были. Очень короткая часть встречи вдвоем, да.

В.: Во время этой части встречи, когда вы были вдвоем, господин Патаркацишвили как бы вас убедил увеличить сумму, которую вы заплатите за акции «Сибнефти», до суммы в 2,5 миллиарда долларов. Это верно, не так ли?

О.: Прозвучало «2,5 миллиарда долларов». Это ошибка перевода или это на самом деле вопрос так звучал?

В.: Это включает в себя вопрос, потому что до этой временной отметки обсуждалась цифра 1,3 миллиарда, а когда вы были вдвоем, Патаркацишвили попытался вас убедить увеличить сумму, которую вы бы были готовы заплатить за акции «Сибнефти», до отметки 2,5 миллиарда. Это верно, не так ли?

О.: Нет.

В.: На самом деле что произошло? Вы отказались дальше вести переговоры и отказались платить более чем 1,3 миллиарда долларов, которые, вы раньше уже сказали, что заплатите. Не так ли?

О.: Мы 2,5 миллиарда не обсуждали. Мы на этой встрече схему обсудили, и все. Схему платежа.

В.: В первой части встречи, когда там присутствовали господин Фомичев и госпожа Панченко, господин Патаркацишвили спросил, знали ли вы, какой была основная проблема для него и господина Березовского. Вы помните это?

О.: Я не помню такого, но если меня бы спросили, я бы думал, что это легализация денег. Но я не помню такого вопроса, какая была основная проблема. Бадри вообще загадками не говорил.

В.: Основная проблема, основной вопрос, господин Абрамович, — это было освобождение господина Глушкова, и вы бы об этом знали. Не так ли?

О.: То, что Бадри очень беспокоился о судьбе господина Глушкова, это правда. Но он мне этот вопрос не задавал.

В.: А на самом деле, когда вы остались вдвоем, вы сказали господину Патаркацишвили, что, если он и господин Березовский продадут их доли в «Сибнефти» вам, тогда господина Глушкова освободят. Именно это произошло, не так ли?

О.: Нет.

В.: Сейчас мы говорим…

Судья Элизабет Глостер: Секунду, господин Рабиновитц, мы сейчас говорим о Кельне, да?

Г-н Рабиновитц: Да, мы находимся в Кельне, да.

Судья Элизабет Глостер: Спасибо.

Г-н Сампшн: Ваша Честь, наша позиция заключается в том, что угрозы в отношении господина Глушкова произошли в Мюнхене, и ни в какое другое время.

Судья Элизабет Глостер: Да, именно поэтому я задала вопрос. Можно прояснить, господин Рабиновитц: эти вопросы задаются на основе встречи в Кельне, да?

Г-н Рабиновитц: Простите, господин Березовский сказал, что ему не было четко ясно, откуда это взялось, но мы принимаем, что, скорее всего, это произошло в Кельне, а не в Мюнхене.

Г-н Сампшн: Уважаемый коллега это принимает. Когда мы готовили это дело, то основывались на его состязательных документах. Там говорилось всегда, что эта конкретная угроза была сделана в Мюнхене, и ни в какое другое время. И наш подход в отношении перекрестного допроса и документов ведется именно по этому поводу.

Судья Элизабет Глостер: Пожалуйста, продолжайте перекрестный допрос.

Г-н Рабиновитц: Благодарю. Господин Абрамович, мы заявляем, что вы хотели, чтобы Березовский и Патаркацишвили поняли из этого, что, если они не продадут свои доли в «Сибнефти» вам, вы используете свое влияние на государственных чиновников и сделаете так, что господина Глушкова не освободят из тюрьмы. Не так ли?

О.: Нет.

В.: Вы знали о серьезных проблемах со здоровьем господина Глушкова, не так ли?

О.: Да. Я не знал, насколько они серьезные, но я знал, что у него проблемы со здоровьем.

В.: Вы бы знали, что долговременное нахождение в российской тюрьме могло оказаться для него потенциально смертельным, с летальным исходом, притом что у него были проблемы со здоровьем. Это так? Вы согласны?

О.: Я не понимаю, как на вопрос ответить. Я же не доктор, как я могу понимать? Я не знаю, что с ним на самом деле было, я не знаю, что дальше происходило. Но я знаю, что когда к апрелю 2001 года он ночевал и находился в госпитале, а не в тюрьме сидел, удалось организовать побег. То есть он в городской больнице находился. А насколько серьезны его проблемы со здоровьем, я, конечно, не знал. Даже для самого здорового человека долговременное пребывание в любой тюрьме могло… То есть это не санаторий, точно.

В.: Позиция господина Березовского заключается в том, что вы собирались сделать так, чтобы господин Березовский и господин Патаркацишвили поняли: господина Глушкова не отпустят, пока они не сделают так, как вы им приказали. Хотите прокомментировать?

О.: Это не так.

В.: Хорошо. Хочу вам задать вопросы по поводу соглашения. Стороны согласны, что вы выплатите господину Березовскому и господину Патаркацишвили 1,3 миллиарда долларов. Вы даете целый ряд причин, почему вы договорились об этом платеже. Давайте посмотрим на эти причины. Вы говорите, что это решение было «как деловым, так и личным». Видите эту фразу?

О.: Да.

В.: Вы в следующем предложении даете нам еще одну причину: «Мне нужно было поступить так, чтобы не стать врагами с господином Березовским или господином Патаркацишвили». Видите это, да?

О.: Да.

В.: В другом параграфе вы говорите, что вы будете «покупать [себе] свободу». Видите, 2-я строчка: «Я покупал себе свободу».

О.: Да.

В.: После этого вы там говорите, что это было личное решение, потому что «было очень важно подвести черту, поставить соответствующую точку в [моих] отношениях с господином Березовским». Вы говорите далее: «Тем не менее я чувствовал свою ответственность. Это был способ показать Березовскому, что я оставался лояльным по отношению к нему и всегда буду с уважением относиться к тому, что он для меня сделал». Это вы видите, да?

О.: Да, я вижу. Но вы пропустили первую часть, где я говорю, что это не только деловое, но и личное. Вы сказали, что это только личное. Или это в переводе пропало?

В.: Нет, вы его не пропустили, потому что я его не зачитывал, но не важно. Господин Абрамович, сумма, которую вы согласились выплатить господину Березовскому и господину Патаркацишвили, превышала все ваши предыдущие платежи, не так ли?

О.: Да.

В.: С любой точки зрения это не было окончательным платежом, как вы утверждаете. Далее, вы договорились после этого с господином Патаркацишвили, в какой-то момент после середины февраля 2000 года, что будет еще один платеж в отношении его работы.