– Серега, не пыжи, в натуре на красоту исполнено, а телки…, да пускай знают, что нас ни чего не остановит!.. Кстати, и стряпчего своего, этого адвокатишку, поторопи…

– Да на хрена это надо было то, только ментов злить…

– Это ты сам себе скажи, вспомни-ка, как грека валили, а вместе с ним и пол площади…

– Да ладно там все его пацаны были… Ты ваще еще вспомни «птицинских» и скажи, что «Культик» не правильно тогда разрулил…

– Да хорош!.. Тогда «Иваныч» рулил…, вон… и все их виражи на погосте кончились…

– А так-то, конечно, красава. Вообще, теперь любого достать можно. Ух, перспективки… За адвоката помню, а вот че с «Булкиным» делать – тварь тухлодырая, валить его нужно было, вообще че-то душно стало с этим балластом…

– Слышь «Лыс», ну «Малой» то понятно не согласится, а у нас ведь безысход голимый – мусорков то валить надо…, вон, вспомни, одного в Одинцово, шесть лет назад «порешили» и с ним все проблемы…, хотя может и не все…

– Кого думаешь зарядить?

– «Солдата», только как Андрюху обойти, он у нас, видите ли, чистюля… Короче пустить мульку, типа этих делаешь и расход…, типа лимон баков в лапы – и забыли друг о друге… Или не поведеся?

– Без мазы, «Ось», – не станет он ментов валить… Нееестааанееет. Хотя мыслишка верная, а потом самого в расход, только как? Вот вопрос…

– Дааа, это еще та рысь, чуть почует и тебе голову откусит… – этого на хапок не возьмешь, чем он ща занят то?…

– Да хрен его…, ты ж знаешь – он весь на шифрах и сухарях. С хаты на хату, как белка с дерева на дерево перепрыгивает…

– А ты не перепрыгиваешь?…

– Нууу…, но ты же знаешь, где мой дом в Барселоне, а я твой в Малаге… И ваще – перезваниваемся, встречаемся…, а я как с ним встречаться, так через седьмое колено, и вообще, я как чего не понимаю…

– Андрюха только знает, что он делает и чем занят…, и то – думает, что знает…, и без него нам не обойтись!.. Может какую-нибудь «днюху» (день рождение, как приманку) замутить, и типа его пригласить?…

– Ты давно его на каком-нибудь сходняке то видел… неее – щас то понятно, а года три-четыре назад, я в натуре его не на одном не помню! Хотя если «Малому» намекнуть и в тихую этим воспользоваться… мож новый год замутить?!

– Короче, делай красиво!.. Тут кстати, парняга мой, ну тот, что забирал кассеты…, ну помнишь тогда в Греции, перед Солоником…, корочеее парень, у которого он забирал кассеты… – это пацан «Солдата», но через него мы вряд ли выйдем на Леху, нас увидит и… сквозанет, а то и перевалит… Короче…, в общем этот пацанчик бухает немерено и о делюге с «Валерьянычем» на весь кабак буробит – в натуре палево…

– Че думаешь делать?…

– Вывозим его…, на дыбу. Знает че – хорошо, а не знает – все одно на погост… «Солдату» говорить нельзя, он хоть и выгнал его, а все одно выручать полезет…

– Так может на том и его туда же прибрать?

– А вдруг через этого синюшного…, как его – «Чип», кажется…, вдруг через него и достанем…

– Давай, делай, Серег, если помощь нужна – шуми… Да, вот еще что, скоро будет, примерно через месяц, годовщина смерти кента одного – близкого «Акселя», обязательно там этот «длинный» будет… Шухат – фамилия этого упокоившегося, надо «Малова» навострить, пусть, пока мы «Солдата» не упаковали, хоть что-то заставит его сделать, если на ментов не пойдет, то этих-то они оба не любят, а Андрюха то и вообще подбздехивает… А с ментами… – раз они с нами перетереть хотят…, вот мы их сюда и вытянем… и Лехе деваться будет некуда – придется здесь отработать…

О разговоре четверых, а точнее двоих, в присутствии еще двух молчащих, не узнал Андрей Рылёв и даже не подразумевал Алексей. Жизнь этих двух людей, в сущности во многом схожих по характеру, но различных в судьбах, протекала, если так можно выразиться, по привычному, для каждого из них, руслу. Но если для первого это была вялотекущая жизнь, уже много лет не меняющаяся ни своим распорядком, ни спокойствием, ни даже скоростью, то для второго – это был бурный поток, к которому он не был предрасположен и предпочел бы, пусть и быстротекущую, но однообразную и этим безопасную стремнину.

И того, и другого жизнь затянула в свои жернова, у кого-то они были из перины, а кому-то и каменные казались милостивым подарком. Так или иначе, семейная жизнь на собственной вилле, практически отсутствие поездок дальше границ самой Испании и полная зависимость от установившегося в доме матриархата, разнежила Андрея, и позволила забыть настоящую сущность взаимозависимости его положения в «профсоюзе», его доходов и ответственности за все, к чему он так или иначе был причастен, пусть и не всегда напрямую.

«Солдат» же напротив, не позволял себе не то, что бы забывать, но вынужден был напоминать себе и даже порой гипертрофировать опасности этого мира, свое место в обществе себе подобных, и нависшую тяжесть наказания в случае попадания за решетку.

Разум его, конечно, утрированно, представлял из себя не коридоры, где происходило нечто, до сих пор не понятное людям, но казематы, где то бурлило, то промерзало насквозь, замирая камнем, его сознание, почти никогда не допуская состояния тишины, спокойствия и душевного тепла. Здесь никогда, за последнее десятилетие, не было места комфорту и расслабленности! Все происходящее, даже выпавшие счастливые моменты, имели оттенок с оглядкой на освоенную профессию и сопутствующее ей, хотя профессией он не считал возложенное стечением обстоятельств. Другое дело полноценно выбранное самим…

А потому, если Рылёву, в принципе, темы обсуждаемые в Барселоне были не особы важны, то «чистильщику», понятное дело, в особенности то, что касалось его, было жизненно важным, мало того звучавшие не было неожиданным, но не приятным, требующим точных дат, в особенности заблаговременной информации.

Интуиция уже подсказывала о надвигающейся опасности и о необходимости принятия каких-то мер, но общая неустроенность и жажда, хотя бы внешне казаться самому себе нормальным человеком, заставляли прибегать к общепринятому и терпеть существующее положение вещей, исходящих от работы Весны, своего нелегального положения, подчиненности Андрею, необходимости выполнять какие-то поручения прежней направленности, истекающие из интересов «Сотни».

Провидение давало возможность переносить и справляться со всем…, пока справляться, с чем приходилось сталкиваться или проходя мимо по своей стезе, цеплять чужие…

…Сегодня должна была состояться встреча отца с сыном, которую устраивала сестренка Алексея. Батю он не видел уже лет восемь и даже не представлял, как тот выглядит.

Все, что было необходимо для соблюдения конспирации было соблюдено. Шашлычница, шипящая капающим на угли жиром, принявшая на себя заботу о приготовлении шашлыка, богатый стол и само место, буквально в ста метрах от дома, где провел последние несколько лет своей жизни, сходящий с ума вождь пролетариата в Ленинских горках, теперь носящих его незабываемое имя, из-за потоков крови пущенных им. Все это стараниями сестрёнки было приготовлено для свидания двух родных и любимых ею людей, давно ждущих этого. Суеты не было, зато забота, бившая через край, чувствовалась в каждом её движении.