– Гуляет? – восторженно прошептала Йора.

– Ага, – страшным шепотом ответил Гига. – Сидишь так у костерка, слышишь шаги. Оглядываешься – никого. Сидишь дальше. А оно тебя по плечу раз!

– Ой! – взвизгнула Йора.

– Оглядываешься, – как ни в чем не бывало продолжил Гига, – а там опять никого…

– Спокойно! – повысила голос Деора. – В Бейн вам еще не скоро.

– Юайса я знаю, – задумался Ласай. – То, что ты, Гига, жив остался, значит лишь одно – он о тебе позаботился. В хорошем месте оставлял. Есть там такие места. Мало, но есть. А то, что он сам жив остался, ни о чем не говорит. Он может живым остаться даже там, где все прочие сгинут без следа и даже пикнуть не успеют при этом.

– А где он? – спросила Гаота. – Ушел куда-то из Стеблей еще весной, и ни слуху, и духу. Все вернулись вроде. А его все нет.

– Ну, – пробормотала Деора, – во-первых, вернулись не все, мы-то еще здесь, а во-вторых, может уже и вернулся. Откуда мы можем знать?

* * *

Расставшись с Фонном у его башни, они провели в Бейнском лесу еще несколько недель. Обучались различать растения – те, что сходны с обычными – из любого леса, и те, что наполнены той или иной магией. Сортировать грибы на съедобные, несъедобные и съедобные с некоторыми ухищрениями. Собирать ягоды и лесные плоды. Заваривать лечебные и снимающие усталость отвары. Учились путать следы и вовсе не оставлять их за собой. Изучали травы, которые отбивают запах или отгоняют ночной гнус. Рассматривали следы лесного зверья. И постепенно все вошло в свою колею. Не прошло и нескольких дней, как принявший воспитанников Стеблей Бейнский лес как будто забыл о них. У него была своя жизнь, у них – своя. Главным было – не переступать границу дозволенного, не наносить вреда, не поступать неразумно или даже просто глупо. Относиться к лесу с уважением, но на особое внимание или ответное почтение – не рассчитывать.

Именно с таким настроением, шаг за шагом юные следопыты продвигались на север. Однажды, когда весь этот лесной быт – с костром, едой в котелке, приготовленной из собранного и найденного под ногами, сон на земле, постоянная оглядка и опаска стали привычными, отряд остановился у пробирающегося между огромных деревьев ручья. Ласай с мальчишками остались у небольшого омута, а Деора отправилась с девчонками выше по течению, где на светлом песчаном перекате позволила им вымыться и заодно постирать с серым прибрежным илом пропитанную потом одежду. Едва они успели развесить рубахи, порты и исподнее на прибрежных кустах и восхититься красотой и изяществом Деоры, которая, обнажившись, оказалась подобна им – такой же тонкой и гибкой девчонкой, несмотря на немалую разницу в годах, как кусты за их спиной затрещали и через них на прибрежный лужок вывалился Гига.

– Тихо, мать вашу! – зашипел он в ответ на поднявшийся визг, прикрывая глаза рукою. – Да не смотрю я, не смотрю! Быстро от берега. Бегом. За кусты и в траву. И чтобы ни звука! Меня Ласай послал. Он мальчишек прикрывает.

– Что случилось? – спросила Деора, как будто нисколько не стесняясь собственной наготы.

– Бейнские волки, – прошипел Гига, начиная резать траву перед собой ножом. – Да прикройся же ты хоть чем, я же не железный!

– Ты должен быть стальным, Гига, – усмехнулась Деора, набрасывая на мокрое тело рубашку. – Не спеши, я тебе помогу. Большая стая?

– Большая, – процедил сквозь зубы Гига, стараясь не смотреть на Деору, которая уже взяла из его рук нож и продолжала резать траву, откладывая вырезные полосы дерна.

– Семена? – спросила Деора.

– Вот, – сказал Гига, протягивая ей перетянутый бечевой крохотный мешок. – А вот и вода. Во фляге.

– Ручей же рядом? – удивилась Деора.

– Нельзя из ручья, они по воде идут, – выдохнул Гига, но Деора уже рассыпала семена по полосе обнаженной земли, разливала сверху воду из фляжки, подхватывала и теребила в руках полосы дерна, кроша землю из корней травы в отмеченный вдоль берега рубеж и вполголоса начинала петь, стонать, ныть, шелестеть, шуршать какую-то песню, что напоминала больше не песню, а шепот, который случается в большом лесу, когда дождь уже кончился, но вода продолжает скатываться с листьев и падать на землю, на траву, на опавшие листья, на хвою, на валежник, на мох, на глянцевые шляпки грибов. И Гига вплел свой тонкий голос в эту странную песню, запищал, заскулил, словно мышонок в норке, выводок бельчат в дупле, голодный птенец в гнезде, подвешенном на тонкой ветке. И под это тихое многоголосье из земли полезли светлозеленые ростки, которые на глазах обращались в стебли, становились серо-зелеными и покрывались мелкими синими цветами. И ощущая что-то гнетущее и дикое, что накатывало из глубины притихшего леса, Гаота, успев подумать, что, похоже, не только Джор может управляться с растениями, толкнула застывших Дину и Йору, сплела с ними пальцы и зашептала самое просто заклинание отворота, с которого в прошлом году Юайс и начал практические занятия по следоведению и противостоянию. И почти одновременно с этим сквозь заросли склонившейся над водой ивы, тяжело хрипя, прорвался огромный кабан и, замерев на долю секунды, помчался дальше по руслу ручья. На его холке запеклась кровь. Не прошло и десяти секунд, как вслед за ним одна за другой промелькнули стремительные тени. Огромные, почти черные, с оскаленными пастями и горящими глазами. Их было больше дюжины. И каждая из них весила куда больше того же Брока.

– Твою же мать, – обессилено упал за выросшей на берегу ручья стеной льна Гига. – Вроде не заметили. Льняной отворот сработал.

– Заметили, – поднялась Деора. – Отворот-то сработал, но то, что поблизости есть еще одна добыча, волки поняли. Могут и вернуться, если с секачом не выгорит. Уж больно здоров. Кажется, пару погонщиков уже покалечил, последние прихрамывали.

«Как она успела разглядеть?» – удивилась Гаота.

– А вы молодцы, – оглянулась на девчонок Деора. – Вас вовсе было не различить. Что применяли?

– Простой отворот, – прошептала Дина, косясь на Гаоту. – Вот… Гаота начала. Кто это были? Имни?

– Имни, – кивнула Деора. – Но непростые. Именно из-за них прежде всего и обходят Бейнский лес стороной, хотя, как вы успели понять, тут и без это пакости полно трудных мест. А этих вот, кстати, некоторые считают айнами, поскольку волки эти очень умны. Но зло заглушает в них разум. Хотя, говорят, кое-кто из них способен становиться людьми. Но только на время. Роут, кстати, считает, что это вырождение. Некоторые из класти со временем и уж тем более из поколения в поколение становятся олфи. А потом и игли. Но это вопрос спорный. Да и не на зачете мы. Одеваемся. Пора уходить из леса.

– Ты уверена? – спросил, прикрывая глаза рукой, Гига.

– Иди к Ласаю, – сказала Деора. – Скажи ему, что лес устал от нас, пора с ним проститься. Хотя бы на время.

– Понял, – пробурчал Гига и скрылся в зарослях.

Где-то в отдалении раздался истошный поросячий визг, а потом и хрип.

– Настигли, – в ужасе прошептала Йора.