что-то импортное… Вечером по абсолютно тёмной дороге возвращаемся во Владивосток.

28 октября

Пришлось отметиться и в крайкоме партии, в громадной вертикали, на 17-м этаже. Зав. отделом торговли и бытового обслуживания – Николай Брагин, выпускник Плехановки. А потом после всех деловых встреч и разговоров московского журналиста решили ублажить: повезти на запретный Русский остров. Паром «36» за 30 мин. доставил группу начальства с гостем в заповедник в заливе Петра Великого. Длина острова 18 км, ширина 13 км, там военные и спецпропуска. Нас встречает капитан I ранга Юрий Камацкий и на военном газике везёт на безлюдный берег неописуемо красивой бухта Рында. В «кунге» (домике) всё готово для банкета, но ничего меня не радует: не та компания, не тот уровень. Когда солнце село, а садилось оно за горизонт исключительно красиво, матросик около «кунга» разжёг костёр, и беседа под корейскую водку продолжалась.

А дальше сюрприз. Задул ветер, начался шторм, и паром не вышел в море. Мы отрезаны от Владивостока, и пришлось заночевать у военных моряков. В казарме, в ленинском уголке, на матросской кровати под бюстом вождя.

29 октября

Утром за нами приходит катер – приключение на Русском острове закончилось. От офицеров и матросов осталось приятное впечатление: исправно служат родине да ещё пытаются угодить незваным гостям.

В аэропорту пришлось ждать целых 6 часов: самолёт не мог вылететь из Хабаровска. А по радио неслось: «А я бросаю камешки с крутого бережка далёкого пролива Лаперуза…»

30 октября

Обед в 0.45. Летим из владивостокской ночи в московскую. Тяжёлый перелёт, но всё имеет конец. В 2 часа ночи беру в аэропорту частника и мчусь домой усталый, обросший, с ноющей поясницей…. Жаль, не побывал в уссурийской тайге, но в целом доволен: хотя бы немножко, но побывал на Дальнем Востоке. Это тебе, брат, не Кимры, куда зачастил Боречка…

8 ноября

Всё время вспоминал огромный голубой свод Дальнего Востока и приходил в ужас от постоянной московской облачности, серости и задымлённости. В каком каменном аду мы живём!..

3 ноября повезло: достал билеты в Большой: «Моцарт и Сальери» Римского-Корсакова и «Иоланта» Чайковского. Масленников – Моцарт и тяжеловатый Артур Эйзен – Сальери. В «Иоланте» хорошо пел и играл Евгений Нестеренко. Водемон – Соткилава не понравился: толстый грузин на кривых ногах, со смазливой физиономией и лоснящимися глазками, – увы, не герой-любовник… Самое смешное, что в театр мы отправились с сумкой, где лежали… четыре живых рака, подаренных Школьниковым, который привёз их из Астрахани. В сумке раки шевелились, и это придавало особый трепет прослушиванию оперы.

26 ноября

Давно не записывал. Что главное? Угроза войны. Американцы загоняют нас в угол. В ответ на размещение крылатых ракет и «Першингов» в Европе мы разместили свои ракеты в ГДР и Чехословакии. А что дальше? Дальше пуск? И тогда как в американском фильме «На следующий день» – конец всей жизни… Но, может быть, в конце концов разум победит безрассудство?.. На Западе противники войны проводят пикеты, манифестации, возмущаются, бросаются под колёса военных машин. У нас всё иначе. Если нет команды, то все молчат. Дали – вышли на антивоенный митинг. Сам народ ничего не решает да и не хочет решать. «Нам думать неча, коли думают вожди» – так, кажется, сказано ещё у Маяковского.

4 декабря

Тут удивил Заостровский: «Юрий Николаевич, посоветуйте, что почитать?» Дожил почти до пенсионного возраста, но так и не определился, что надо читать и что нет. «Не иметь книг – это высшая степень умственной бедности», – говорил Рескин. «Уединение с книгой лучше общества с глупцами» (Буаст). Цитировать можно без конца, достаточно вынуть из шкафа «Слово о книге». Ну а что читаю я? «Полководец» Карпова в последнем «Новом мире», «Театральная площадь» Свободина, «Воздушные пути» Пастернака – слабая и аморфная проза поэта с отдельными блестками. Любопытная книга Прицкера о Жорже Клемансо. Политик-гигант, ещё занимался журналистикой и даже писал романы. Не чета нынешним политикам, за которых думают и пишут секретари, референты и прочая аппаратная челядь. Любопытна книга З. Шнабля «Мужчина и женщина. Интимные отношения». У нас ведь работать и вкалывать умеют, а как строить интимные отношения – дремучий лес. Ну и главное, пожалуй, – наконец-то прочитана «Лолита». Эстетная книга. «…И когда моя рука нашла то, чего искала, выражение какой-то русалочьей мечтательности – не то боль, не то наслаждение – появилось на её лице».

18 декабря

Я привёз себе из Владивостока куртку «Аляска», а Ще пошила в ателье зимнее пальто шоколадного цвета с воротником из нутрии. Новое пальто – это событие, это целый этап в нашей далеко не богатой жизни. Не шинель Башмачкина, но всё же!

28 декабря

«Проснулся я наутро свежее и душевней», – отмечал «Подросток» Достоевского. Про себя мне так сказать труднее, и всё же я в отпуске. Первый день ушёл на поиски продуктов: холодильник пуст. По Жванецкому: достал – ставь «псису». В кулинарии удалось «отхватить» мясо – жирная «псиса» и т. д.

Сумерки года. Ну и пора!

Хочется лечь на диван и забыться,

Грезить под пледом весь день до утра

О Сингапуре, Гавайях и Ницце…

…Сумерки года – понуро бреду,

Словно я – грешник у Данте в аду.

Из развлечений американский фильм Рене Алена «Мой американский дядюшка». Человеческие жизни и опыты на белых мышах, и делается вывод, что биологическая основа человека и животного одинакова: агрессия… страх… торможение… и каждый человек хочет господствовать, доминировать над другим (другой вопрос: далеко не всем это удаётся). Удивительно, как этот фильм наши купили. Правда, критик Капралов предупреждает: это о язвах капиталистического общества, не о нас, у нас такого нет…

31 декабря

Продолжаю печатать Календарь, благо отпуск. «Тикальщик!» – говорит обо мне тёща. Прочитал «У Германтов» Марселя Пруста. Не очень понравилось – это надо читать в деревне, в тишине, медленно и совсем не отрываясь. А в городе суетно… Осилил декабрьские «Вопли». Любопытна ранняя рецензия Мариэтты Шагинян на первый сборник Цветаевой: «Для всякой чистой женщины мужчина есть враг, и история любви к мужчине есть в то же время повесть о военных действиях, осаде и взятии. Непременно – взятии…» А далее цветаевская строка: «И чует сердце: вы враги». Хорошо бы написать роман на эту тему…

Вдогонку, спустя годы. А ведь написал, да не одну книгу, а несколько (и первая – «Любовь и судьба») о взаимоотношении полов, о любви, о страдании, о встречах и разлуках. Но тогда, в