Правда, для самой Альгемы подобное положение по отношению к Острихсу в плане удовлетворения профессионального честолюбия не давало почти ничего, так как добытая ценнейшая информация реализовывалась под другими именами. Зато и статус ее в редакции был особым: «главный» постоянно изыскивал различные возможности, чтобы компенсировать своей сотруднице жертвы, приносимые на общий алтарь. Материалам, которые Альгема готовила по любым другим темам предоставлялась «зеленая улица», а оплата производилась по наивысшим ставкам…

* * *

Знакомство с журналисткой из Старой газеты было жестко запрограммировано, хотя Тиоракис приложил все старания для того, чтобы их первая встреча выглядела случайной.

Он подкараулил Альгему в небольшом кафе при пресс-центре Хаспирской мэрии, где в ожидании последней информации от избирательной комиссии и представителей кандидатов предпочитали проводить время официально аккредитованные корреспонденты. Улучив момент, когда журналистка оказалась за столиком одна, Тиоракис попросил позволения подсесть на свободный стул. Попивая чай на травах, он, сначала как бы вскользь, мазнул взглядом по лицу читавшей пресс-релиз Альгемы, а затем, будто бы вспоминая что-то, уставился на нее с хорошо сыгранной неосторожной пристальностью.

— Что-нибудь не так? — довольно нелюбезно спросила Альгема, заметив упертый в нее взгляд незнакомца.

Тиоракис слегка дернулся и, тщательно изображая виноватое смущение, забормотал:

— Нет, нет! Что вы! Боже упаси! Это я так… Извините…

— Да, ладно! — великодушно смягчилась Альгема, приняв разыгранный перед нею этюд за чистую монету. — Продолжайте созерцать, если вам это доставляет удовольствие!

Тиоракис выдержал небольшую паузу, в ходе которой умудрился даже несколько покраснеть лицом, чем вызвал еще большее сочувствие к себе со стороны сидевшей напротив молодой женщины, после чего, «преодолевая чувство неловкости», поинтересовался:

— Вы ведь Альгема Лиис? Я не ошибся?

Дальше — дело техники. Получив заверение, что это она, собственной персоной, Тиоракис назвался Востой Кириком и достаточно тонко польстил журналистке тем, что показал неплохое знакомство с ее публикациями. После такой приятной затравки молодая женщина охотно приняла предложение выпить за знакомство. Этому способствовало, с одной стороны, то, что она как раз располагала свободным временем, с другой, — что Тиоракис был по-мужски весьма привлекательным объектом, а женские инстинкты играли не последнюю роль в жизни Альгемы.

Стандартная методика обольщения следующим пунктом ставила демонстрацию щедрости, ибо слабость к жмотам испытывают, наверное, лишь какие-то особо утонченные извращенки, к каковым визави Тиоракиса отнюдь не относилась. После краткого выяснения вкусовых предпочтений Альгемы, которые, в общем-то, позволяли кавалеру ограничиться банкой пива, был заказан самый раздорогущий коктейль, имевшийся в заведении. Необходимое ценное очко было заработано, и процесс укрепления завязавшегося знакомства начал развиваться каталитически.

Альгема сама довольно быстро сломала, церемонность, которую ее новый знакомый по собственной неистребимой привычке вносил в отношения с женщинами, и они перешли «на ты». Не желая форсировать события, Тиоракис поначалу намеренно увел разговор от всякого рода профессиональных журналистских тем. По удачно подвернувшемуся поводу заговорили о новинках литературы, а точнее, о том, что ничего нового и по-настоящему интересного никто сейчас не пишет. Все закоснели в унылых формалистических поисках или попытках шокировать читающую публику, что само по себе уже превратились в надоевшую рутину. Вспомнили старую добрую классику времен империи: Вела Йолтсо, Эмома Мэрсора, Мела Ешикла и прочих. Тут, разумеется, обнаружилось, что оба являются горячими поклонниками и знатоками творчества Вада Тараба. Подоспевшая вторая порция коктейля сильно повысила градус восторженности собеседников, — и понеслось: цитирование наперебой ударных мест, ахи — по части мастерски выстроенных сюжетов, охи — по вопросу потрясающих социально-политических пророчеств писателя… Вот здесь-то разговор и соскользнул на день сегодняшний со всеми его довольно точно предсказанными гениальным автором идиотизмами и подлостями. Тиоракис позволил себе обозначить осторожное несогласие с некоторыми оценками политических событий и персоналий, которые Альгема высказывала в своих журналистских публикациях. Та не то чтобы обиделась, но с жаром слегка захмелевшего человека стала отстаивать свою позицию. Тиоракис аккуратно и постепенно, чтобы не дать заподозрить себя в игре в поддавки, сдавал пункт за пунктом как бы под напором логики и неотразимых аргументов своей собеседницы, чем еще более расположил ее к себе. Даже очень умные женщины легко ведутся на признание мужчиной (если это, конечно, не очевидный дурак) силы их логики и интеллектуального превосходства. Вследствие одержанной и честно признанной оппонентом победы, в Альгеме проснулось безотчетное желание взять искреннего и несколько наивного Восту Кирика, которого разыгрывал перед нею Тиоракис, под свое покровительство. Правда, немедленно приступить к осуществлению душевного порыва не удалось, поскольку бармен, воздев к потолку руку с трубкой от телефонного аппарата, стоявшего на стойке, громко провозгласил: «Вызывают Альгему Лисс!»

— Извини, Воста! У меня срочная встреча, — совсем трезвым и очень деловым голосом сообщила Альгема, возвратившись к столу после короткого телефонного разговора. — С удовольствием еще потрепалась бы, но… Ей Богу! С тобой как-то легко… Кстати я так и не поняла, что ты сам здесь делаешь. Что-то на журналиста ты мало похож…

— И тем не менее! — гордо отозвался Тиоракис. — Более того, я владелец журнала!

— Ну-у!! — изумилась Альгема. — Врешь! Ладно, потом обсудим… У тебя вечер свободен?

* * *

С удивлением убедившись, что Воста Кирик действительно владеет зарегистрированным печатным изданием, Альгема поначалу решила, что обзавелась очень полезным знакомством, сулившим ей еще одно надежное место для публикации собственных творений и дополнительные заработки. Однако, расспросив поподробнее охотно разворачивавшего перед нею свою легенду Тиоракиса, она убедилась, что «Независимое Обозрение» мало чем отличается от бесплотного миража. Это была всего-навсего довольно беспомощная попытка реализации идеи фикс, с какой-то стати засевшей в голове ее симпатичного, но немного сумасшедшего нового знакомого. Наличие легкого помешательства, само по себе не могло отвратить Альгему от понравившегося ей человека. Она не отличалась такой высокой степенью практичности. Напротив, сколь-либо интересная личность, по ее мнению, не могла считаться таковой без какого-нибудь присущего только это личности «задвигона». А попытка создать независимое печатное издание с почти стопроцентным риском разориться, — это вполне тянуло на благородное безумие.

Более циничный человек, поняв ситуацию, скорее всего попытался бы выжать из новоявленного и по наивности широкого душой издателя несколько солидных гонораров под какой-нибудь завалявшийся в творческой мастерской хлам (пока этого не успели сделать другие), но Альгема, твердо решившая покровительствовать Воете Кирику, бросилась спасать его от финансового самоубийства.