подготовка поля для самого трудоемкого процесса — выращивания риса. В календарных обычаях и обрядах это проявляется в общественном характере большинства церемоний, в непререкаемом авторитете односельчан, в особой роли общинных домов, сельских храмов как центров праздничных церемоний и обрядов, в стремлении «получить» покровительство и благодать от единого для всей общины Духа-покровителя.

В-четвертых, синкретизм религиозных воззрений, тот синкретизм, в котором пришедшие извне мировые и национальные религии подчинились ритму и идеологии древней аграрной культовой системы.

В-пятых, культурный синкретизм, в котором влияние древних азиатских античных цивилизаций (древнеиндийской и древнекитайской) переплавилось с самобытной древней культурой народов Юго-Восточной Азии.

Несомненно, спектр факторов, определивших своеобразие культурного облика Юго-Восточной Азии, значительно богаче и может быть дополнен. Между тем материалы о календарно-праздничной традиции вьетов, лао, кхмеров, тай, бирманцев, малайцев, яванцев, балийцев и тагалов свидетельствуют о значимости именно этих моментов.

На календарно-праздничную культуру вьетов, лао, кхмеров, тай, бирманцев, малайцев, яванцев, балийцев, тагалов огромное влияние оказали мировые и национальные религии, пришедшие извне. Вот почему вьеты, лао, кхмеры, тай, бирманцы широко отмечают буддийские праздники. Среди них — День рождения Будды, День успения Будды и достижения им нирваны. В системе праздничного годового цикла — начало и окончание буддийского поста, среди обрядов — подношения даров и одежды буддийским монахам. Календарная обрядность лао, кхмеров, тай и бирманцев свидетельствует о том, что в XIX–XX вв. жизнь буддийских монахов, буддийского храма была теснейшим образом переплетена с жизнью мирян, с их хозяйственной деятельностью. Примечательно, что у тай, лао и бирманцев само понятие календарного праздника, обозначаемого термином бун, неотрывно от буддийской категории бун, обозначающей «заслугу», «накопление добрых, богоугодных дел». А в состав новогоднего праздничного цикла бирманцев входит и обряд пострижения мальчиков в монахи.

У тай и лао к числу самых значительных праздников годового цикла относится праздник чтения буддийского канона «Вессантара-джатака». У тай наиболее популярна версия «Махачат» («Великая жизнь»), рассказывающая историю жизни Будды и его последнего возрождения на земле перед достижением нирваны. Ученые полагают, что уже в XIV в. «Вессантара-джатака» читалась в монастырях мирянам в установленное время, обычно осенью или весной. Со временем чтение «Вессантары-джатаки» стало одним из самых больших календарных праздников у тай — праздника Пхра Вет [Корнев, 1973, с. 41–43] и у лао — праздника Пха Вет.

Среди календарных праздников годового цикла у тагалов наиболее значимыми предстают христианские торжества, и, прежде всего, рождественские и пасхальные циклы. Даже для обозначения самого понятия «праздник» тагалы в настоящее время используют испанское слово «фиеста».

Малайцы и яванцы, исповедующие ислам, отмечают День рождения Мухаммеда, начало и окончание мусульманского поста. В праздничной культуре балийцев прослеживаются индуистские черты.

К древним индийским эпосам «Махабхарата» и «Рамаяна» восходят сюжеты театрализованных представлений яванцев, балийцев, тай, кхмеров, лао, представлений, без которых трудно себе представить праздничную жизнь этих народов.

Но под покровом различных мировых религий, мощных культурных влияний древней Индии и древнего Китая продолжает жить народная земледельческая стихия, поклонение духам земли и вод, Матери (Богине) риса, Духам-покровителям деревни; стихия древних аграрных культов, обрядов, призванных «способствовать» плодородию земли, рода человеческого, продолжению жизни. И вся эта стихия живет в календарных обычаях и обрядах, в праздниках годового цикла вьетов, лао, кхмеров, тай, бирманцев, малайцев, яванцев, балийцев, тагалов. Показать это и было одной из задач авторов книги. И нам представляется несомненным, что календарно-праздничная культура народов Юго-Восточной Азии — тот чудесный исток, который питал и питает самобытность и уникальность культуры народов этого огромного региона, определяет характерные черты историко-культурного облика Юго-Восточной Азии.

Большой интерес в этом контексте, например, представляет анализ системы традиционных календарей, до сих пор используемых изучаемыми народами, хотя в XX в. все они перешли на григорианский календарь. На формирование календарных систем некоторых народов Юго-Восточной Азии значительное влияние оказала шестидесятеричная система летосчисления, которая, как известно, окончательно сформировалась в древнем Китае на рубеже нашей эры. Правда, необходимо отметить, что, проникая к народам Юго-Восточной Азии, древнекитайская шестидесятеричная система сталкивалась с самобытными системами. Так, вьетнамские ученые обращают внимание на тот факт, что у предков вьетов был собственный лунный календарь, о чем, в частности, свидетельствуют древневьетские термины чанг, тханг, служившие им для обозначения луны. Хоанг Суан Хан подчеркивает также близость древневьетского календаря древнему календарю тямов и кхмеров [Хоанг Суан Хан, 1982, с. 142]. Шестидесятеричная система летосчисления проникла во Вьетнам в эпоху правления китайской династии Хань (III в. до н. э. — III в. н. э.). В ходе ее адаптации с древневьетской культурой она приобрела своеобразный облик. Так, пять стихий (вьет. нгу кань), составляющие основу десятеричного цикла («десять небесных стволов»), приобрели следующую «окраску»: «естественное начало» и «обработанное, пригодное к употреблению» (например, металл вообще и металл отлитый; земля невозделанная и земля возделанная, обработанная). В двенадцатеричном цикле животных бык был заменен на буйвола, заяц — на кошку, овца — на козу. Восприняв шестидесятеричную систему, систему 24 сезонов, деление года на четыре времени года, что характерно для восточноазиатского историко-культурного региона, вьеты применили все это к своим природным, историческим и хозяйственным условиям. Хотя для вьетской календарной обрядности характерно деление на четыре времени года, главными для их хозяйственной деятельности являются два — весна и осень.

Шестидесятеричный цикл исчисления времени наряду с другими календарями был известен лао, кхмерам, тай. Так, в кхмерском фольклоре бытуют этиологические по своему характеру сказки, объясняющие появление названия того или иного животного в наименовании годов двенадцатилетнего цикла. В сказке «Как белая мышь стала королевой мышей» объясняется, почему первый год цикла называется годом мыши [Кхмерские мифы, 1981, с. 69]. Другая сказка — «Почему двенадцатый год называется годом свиньи» — повествует о волшебном борове, женившемся на полюбившей его девушке. После многочисленных, разнообразных трудностей и испытаний он превратился в прекрасного молодого человека, а со временем занял и королевский трон. Всю свою жизнь он никому не позволял в своем королевстве обижать свиней и даже «указал мудрецам назвать последний, двенадцатый год цикла, принятого для летосчисления, годом свиньи» (пер. Н.Д. Фошко) [Кхмерские мифы, 1981, с. 69–76].

Традиционно большое значение в системе летосчисления у лао, кхмеров, тай, бирманцев, яванцев, балийцев имели календари, связанные с индуистской и особенно буддийской традицией. Причем у каждого народа наблюдается своеобразное сочетание народных сельскохозяйственных календарей с календарями государственными. Так, тай, использующие григорианский календарь с 1940 г., на протяжении многовековой истории пользовались различными буддийскими системами летосчисления: эра Будды (начало эры — 543 г. до н. э., дата успения Будды Гаутамы), эра Сака (начало эры — 78 г. н. э.), эра Чула (или Малая эра). Широко использовали тай и древнекитайскую шестидесятеричную систему.

Сложнейшая календарная система характерна и для яванцев. В ней нашли