Он знал, что внимание присяжных, судьи, всех собравшихся в зале привлечено к нему, потому что он вызвал самого загадочного и значительного свидетеля из всех, появлявшихся в этом зале.

— Сенатор Бейнбридж, скажите, пожалуйста, каков род ваших нынешних занятий?

— Я член Сената Соединенных Штатов в Вашингтоне, округ Колумбия. Меня недавно назначил на этот пост губернатор Коннектикута вместо умершего сенатора Моусона.

— Чем вы занимались до того, как стали сенатором?

— Работал деканом юридического факультета Йельского университета в Нью-Хейвене, штат Коннектикут.

— А еще раньше?

— Был судьей апелляционного суда в Коннектикуте.

— Вы занимались в прошлом чем-нибудь, что не было бы связано со служением закону?

— Да. В молодости я десять лет проработал президентом компании, которую оставил мне отец. Он получил ее от своего отца.

— И после этого вы стали судьей?

— Да.

— Могу я узнать, почему вы оставили бизнес и стали судьей?

— Потому что моя семейная фирма больше не нуждалась в моих услугах. Мне показалось, что мои способности в юриспруденции могут принести больше пользы штату и стране.

— Когда вы работали судьей, преподавали в университете, и сейчас, когда являетесь сенатором, вы писали книги?

— Писал.

— Это была художественная литература?

— Нет. Я написал два учебника по юриспруденции.

— А вы знакомы с беллетристикой, классической и современной?

— Как читатель — знаком. И с классикой, и с современной литературой. Я люблю читать во время отдыха.

— Вы читали книгу Дж Дж Джадвея, которая называется «Семь минут»?

— Читал, сэр.

— Вы читали ее один раз?

— Я читал ее многократно.

— Когда вы в последний раз читали эту книгу полностью?

— Вчера ночью.

— Вы знакомы со статьей триста одиннадцать, пункт два, Уголовного кодекса Калифорнии?

— Знаком.

— Вам известно, что «Семь минут» обвиняется в непристойности и в нарушении этой статьи Уголовного кодекса?

— Известно.

— Сенатор Бейнбридж, вы считаете «Семь минут» непристойной книгой?

— Нет. Я считаю ее высокоморальной книгой.

— Как вы думаете, автор написал ее, чтобы вызвать только похотливый интерес к обнаженным телам, сексу и выделениям?

— Я не только так не считаю, но и знаю, что он не хотел пробудить похотливые мысли.

— Вы знаете, что книга была написана не для того, чтобы будить в читателях похотливые мысли? Могу я поинтересоваться, сенатор, откуда вы знаете это?

— Я очень хорошо знаком с обстоятельствами, при которых была написана и издана «Семь минут».

В рядах представителей прессы послышался громкий смущенный шепот. Зрители тоже зашептались. Прежде чем судья Апшо успел ударить своим молотком, зал утихомирил следующий вопрос Барретта:

— Вы не объясните жюри и суду, как вам стали известны эти обстоятельства?

— С удовольствием. Ни один человек на земле, в том числе и уважаемая мисс Касси Макгро, не знал Дж Дж Джадвея так близко, как я.

Барретт заметил, как присяжные с любопытством подаются вперед. За спиной вновь раздался громкий шепот зрителей.

— Сенатор, вы утверждаете, что присутствовали в Париже, когда Дж Дж Джадвей писал «Семь минут»?

— Да, я утверждаю, что присутствовал в Париже, когда он писал «Семь минут».

— Вам известны мотивы, побудившие его написать эту книгу?

— Известны.

— Вам известен образ его жизни в то время, когда он писал «Семь минут»?

— Известен.

— Вы знаете, к каким последствиям для него привело подпольное издание этой книги?

— Знаю.

— Ваша информация, полученная из первых рук, от самого Дж Дж Джадвея, подтверждает или опровергает показания свидетелей народа?

— Моя информация о настоящем Джадвее в его мотивах полностью опровергает показания свидетелей обвинения, прозвучавшие в этом зале.

Услышав у себя за спиной усиливающийся шум, Майк Барретт подождал, пока судья Апшо ударит молотком по столу, и тут же воспользовался наступившей тишиной.

— Сенатор Бейнбридж, вы понимаете, что предыдущие свидетели были приведены к присяге, давали свои показания под присягой и рисковали быть обвиненными в лжесвидетельстве в том случае, если бы они сказали неправду, так же как вы сейчас?

— Они не сказали неправду. Они просто не сказали правду, потому что не знали ее. Все, что до этой минуты говорилось здесь о Дж Дж Джадвее, все, что говорилось о том, как он писал книгу, о его мотивах и чувствах, о его характере и привычках, о том, как закончилась его жизнь, является чистейшей воды вымыслом. Все это придумал сам Джадвей, который не хотел, чтобы в его личную жизнь вмешивались посторонние.

— Сенатор, вы готовы рассказать то, что знаете о жизни Джадвея и обстоятельствах, в которых создавалась книга «Семь минут»?

— Готов.

— Сенатор Бейнбридж, прежде чем вы начнете, мне кажется, что присяжным будет интересно узнать, почему вы решили дать показания.

— Почему решил дать показания? На этот вопрос триста лет назад за меня ответил Джон Мильтон: «Кто убивает человека, убивает разумное существо, созданное по образу и подобию Божию. Но тот, кто уничтожает книгу, уничтожает сам разум, убивает образ Бога». Поэтому, мистер Барретт, я решил дать показания в этом зале.

— Чтобы спасти «Семь минут»?

— Чтобы спасти все книги, радость, которую они приносят, мудрость и опыт. Чтобы спасти тех, кто может извлечь из чтения пользу.

— Сенатор Бейнбридж, расскажите нам, что вы знаете о Дж Дж Джадвее и его книге такого, что не соответствовало бы показаниям, услышанным в этом зале? Сенатор Бейнбридж, пожалуйста, поведайте нам правдивую, по вашему мнению, историю, которая отличается от придуманной самим Джадвеем. Только, пожалуйста, помните, сенатор, что вы дали присягу говорить правду.

— Правда такова. Дж Дж Джадвей написал «Семь минут» не ради денег. Они у него были, он обладал целым состоянием. Он родился в богатой семье. Джадвей не был ни алкоголиком, ни наркоманом, он не был также разочарован в жизни. Его воспитывали в строгости, но он не исповедовал никакой веры. Джадвей получил хорошее образование. Его бунт ничем не отличался от бунта других молодых людей против родителей. Джадвей покинул свой дом в Новой Англии, семью и отправился в Париж на поиск новой свободы и самобытности. Он хотел стать настоящим мужчиной, а не сыном своего отца. Он уехал в Париж, обремененный большой проблемой, появившейся в результате строгого воспитания и влияния окружения. В Париже Джадвей встретился с Касси Макгро и сбросил узы, которые сковывали его и мешали двигаться. Он хотел познать любовь, и мисс Макгро объяснила ему смысл любви. Он хотел исцелиться от комплекса мужской несостоятельности, и она вылечила его. Он хотел стать писателем, бросить этим вызов своему прошлому, и она поощряла его писать. Джадвей создал «Семь минут» как памятник Касси Макгро и их любви, потому что эта любовь оказалась единственным его чувством. Он написал эту книгу, чтобы отпраздновать свое освобождение от сексуальных страхов и стыда, чтобы отпраздновать избавление от слабости и неполноценности, взращенных этими страхами, стыдом и ощущением вины, которые приносили раздумья о сексе.