Следуя вдоль реки, блестевшей на утреннем солнце, маленький отряд в полчаса прошел расстояние, которое ночью потребовало добрых двух часов.

В спущенную на воду пирогу поместились восемь пассажиров, а четверо индейцев должны были следовать пешком по обоим берегам реки в качестве разведчиков. Хосе и канадец сели на весла, и лодка опять понеслась по реке. Не доходя до Тесного Прохода, пассажиры принуждены были высадиться на берег и пронести пирогу около этого места сухим путем, так как русло реки здесь было совершенно загромождено плавником, около завала яростно бурлила вода.

Достигнув Тесного Прохода, путешественники могли судить о величине той опасности, которой они избежали лишь благодаря опытности канадца.

В самом деле, отрезанные сзади плавучим лесом, а спереди — целой баррикадой перекинутых поперек прохода деревьев, путники неминуемо были бы перебиты пулями и стрелами апачей, спрятавшихся по обеим сторонам прохода, против которых они не могли бы даже защищаться.

— Видишь? — сказал канадец Хосе, кивая головой на деревья, заграждавшие течение реки. — Индейцы воспользовались бурей, которая свирепствовала третьего дня, и, собрав массу поваленных ею деревьев, сбросили их в реку. Надо отдать им справедливость, удар был задуман верно!

Сверкающий Луч рассказал, как он соединился со своими воинами, и апачи сами попали в ловушку, которую расставили для других. Найдя следы своих воинов, он пошел по ним шаг за шагом. По мере того как он подвигался вперед, следы эти, время происхождения которых индейцы и белые охотники умеют определять с поразительной точностью, становились все более свежими и явственными.

Недалеко от того места, где апачи находились в засаде, команч обнаружил сухие листья, еще трепетавшие, так сказать, под тяжестью ног, которые только что ступали по ним.

Тогда он несколько раз прокричал совой; в этих криках слышались ноты, поразившие чуткий слух канадца и вполне верно понятые теми, внимание которых они имели целью привлечь.

Сверкающий Луч не ошибся, предполагая близость своих воинов. Команчи уже следовали по следам апачей, когда ночная тишь донесла до их слуха сигналы вождя. Ответ не замедлил последовать, и через несколько минут шестеро соплеменников присоединилось к нему. Сверкающий Луч разделил воинов на три части. Два воина спрятались под одно из плывших по реке деревьев и бесстрашно отдались течению, которое понесло их к теснине.

Тем временем Сверкающий Луч, в сопровождении двух других индейцев, перешел реку выше Тесного Прохода и засел на левом берегу, у подошвы одного из высоких откосов, служивших как бы устоями той сломанной арке, которую образовали здесь оба берега. Наконец, последние четверо команчей заняли подобную же позицию на правом берегу реки.

По истечении некоторого времени, когда по его расчетам первая партия должна была находиться в самом проходе или недалеко от него, храбрый команч взобрался на откос, соблюдая полнейшую тишину, то же сделали и два воина, находившиеся на противоположном берегу. На вершине этих откосов затаились апачи, спокойно дожидаясь прибытия пироги.

Несколько выстрелов в упор, поразивших каждый по одному врагу, оглушительный клич нападающих, словно их было двадцать человек, внесли смятение в ряды апачей, и большинство их бросилось в реку, ища спасения в воде.

Здесь их встретили двое команчей, стоявших на стволе дерева, уже застрявшего в проходе. Двух апачей они убили, доведя смятение оставшихся в живых до высшего предела. Пока Сверкающий Луч оставался на месте, покинутый своими воинами, которые ввязались в бесполезную погоню за беглецами, с противоположного берега его увидел Антилопа, также оставшийся в одиночестве. Сосчитав, наконец, число врагов, с которыми он имел дело, апач решил, по крайней мере, отомстить отщепенцу своего племени, который причинил уже столько зла своим родичам. И он, как мы видели, преуспел бы в этом намерении, если бы команчи, поняв бесполезность погони, не вернулись назад и не поспешили так вовремя на помощь своему вождю.

Еще раз поздравив юного вождя с победой, канадец обратился к Педро Диасу, интересуясь, каким образом он оказался среди воинов Сверкающего Луча. Диас рассказал. Известив охотников о грозившем им нападении пиратов, он направился к Развилке Красной реки. Предоставленный собственным силам, авантюрист, лихой наездник и воин, но неважный охотник он вскоре стал испытывать приступы голода. В конце второго дня пути он едва не загнал свою лошадь, гоняясь безуспешно за бизонами и оленями. Вечером этого дня авантюрист, страдая от голода, лежал недалеко от Красной реки, истинное направление которой он уже потерял. Недалеко от него мирно щипал траву его конь, более счастливый, чем хозяин, тщетно искавший каких-нибудь диких плодов или съедобных корней, чтобы обмануть желудок.

Муки голода становились нестерпимыми. Наконец, при заходе солнца он заметил вдали дым от костра и направился к нему, несмотря на то что рисковал наткнуться на неприятелей. В самом деле, вокруг огня сидели шестеро индейцев, но никаких признаков еды вокруг них не имелось. Диас хотел было скрыться, но рысьи глаза индейцев уже заметили авантюриста, и грозный оклик заставил последнего остановиться.

То были шесть воинов Сверкающего Луча. Так как в данное время команчи были союзниками белых, то они приняли своего невольного гостя мирно, расспрашивали его, куда он направляется, на что Диас назвал Бизонье озеро. Оказалось, что как раз туда же направлялись и сами команчи. Присев к костру, он, вместо обеда, должен был удовольствоваться трубкой табаку, смешанного с листьями сумаха.

Однако был ли то обман его голодного желудка, или это была действительность, но только вокруг мексиканца разливался в воздухе аромат жареного мяса. Едва он кончил курить, как один из индейцев поднялся и, отойдя на несколько шагов в сторону, встал на колени у того места, где земля была, по-видимому, недавно взрыта.

Диас следил за его движениями с живейшим интересом, в котором, однако, и сам себе не мог отдать ясного отчета. Он видел, как индеец своим ножом разрыл землю.

Это был уже не обман зрения: ароматный запах, аппетитный и раздражающий, вырвался из-под разрытой земли. Авантюрист испустил рев голодного зверя в ту минуту, когда индеец вытащил кусок как бы обугленной кожи, в котором и сделал широкий надрез. Диас чуть не упал в обморок при виде целой груды благоухающего розового и сочного мяса, похожего на алую и нежную мякоть арбуза, которое дикий повар подал в его черноватой оболочке.

Это был бизоний горб, только что вырытый индейцем из подземного очага, где он жарился в собственном соку и сохранил весь свой аромат, благодаря его кожаной оболочке и земляному слою.

С наслаждением утолив голод, Диас узнал от команчей, что целью их похода являлось нападение на двух пиратов пустыни. С этого времени он оставался в их компании вплоть до схватки, которая только что имела место.

Едва Диас закончил рассказ, как команч сделал знак канадцу и испанцу прекратить греблю, указав при этом на столб дыма, поднимавшийся впереди них из-за леса.

— Хотя виден дым лишь одного костра, — заметил канадец, — все-таки не мешает узнать число тех, кто находится около него!