Посмертная судьба Ришелье была чудовищной. В ходе Французской революции его останки были вытащены из гробницы, брошены на мостовую, и толпы парижан с хохотом пинали их и гоняли ногами его череп, словно футбольный мяч. Откуда такая ненависть?

Толпа – это явление страшное, особенно в первые годы Великой французской революции. Бастилию срыли до основания! Спрашивается, для чего уничтожать прекрасный замок? Ответ простой – это был символ, ненавистный символ власти, силы и несправедливости. Вот и уничтожили. Ненависть толпы была обращена не персонально к Арману дю Плюсси, а к кардиналу Ришелье, олицетворявшему абсолютизм. Ришелье прожил такую жизнь, что остался в памяти потомков апологетом абсолютной королевской власти. Он не просто монархист. Он супермонархист. Все говорили о нем: «Всесилен, всесилен». А он в соответствии со своей инструкцией только и делал, что воспевал величие короля. Он никогда не был временщиком. Он был первым министром. А король для него – это идея. С этой идеей восставшие в 1789 году французы насмерть бьются, не зная, что это будет названо Великой французской революцией. Они бьются с абсолютизмом, который сделал атмосферу во Франции к концу XVIII века столь удушающей, что отдать в этот момент должное апологету абсолютизма было невозможно.

Сегодня во Франции к нему относятся с уважением, почти как к Наполеону. И это понятно. Французами очень долго владела идея сильной власти. И я не могу сказать, что она полностью исчезла и сегодня. Де Голля ведь тоже подозревали во властолюбии. Во Франции демократии трудно, и иногда начинает казаться, что с идеей всесилия монарха жить проще, однако же это далеко не так. И история демонстрирует это всякий раз, когда власть начинает превышать свои полномочия.

Мы знаем о Галилее не так уж мало: он боролся с церковью, пытался объяснить строение мира, убедился, что Земля вертится вокруг Солнца, но, испугавшись Инквизиции, отрекся от своих взглядов и, отрекаясь, якобы сказал: «И все-таки она вертится».

Говорил ли он эти слова? Или это красивый миф? Слишком рискованно на суде Инквизиции. Мысленно, наверное, говорил. Но дело в том, что с Галилеем произошла удивительная вещь: этот эпизод его долгой, интересной, яркой жизни затмил и жизнь эту, и его самого. О Галилее написано много. И все-таки, в мнении народном, инквизиционный процесс вытеснил все остальное. А между тем Галилей, например, завещал похоронить себя в церкви Санта-Кроче, рядом с Микеланджело. И через сто лет после смерти его воля была исполнена. Этот факт говорит о многом, потому что в его натуре и биографии было много такого, что роднило его с Микеланджело и уж, конечно, не сводилось к знаменитому «все-таки она вертится».

Галилей неповинен в своей посмертной однобокой славе. Это сделали потомки. В разные эпохи люди видели в нем пример – пример революционного мышления. Галилей отказался от привычного видения мира, отверг птолемеевскую систему, в которую верили на протяжении тысячелетия. Верили? Более того, не сомневались: Земля – центр мироздания, вокруг нее вращается Солнце. Это так естественно для людей. Такой взгляд, отчасти опиравшийся на Аристотелеву «Физику», христианская церковь превратила в догму. И потому усомнившийся в этом Галилей – не просто усомнившийся, а совершенно уверенный, что мир устроен иначе, перевернул тем самым всю свою жизнь.

Вспомним факты из его биографии. Он родился в Пизе в 1564 году, прожил 78 лет – срок огромный для XVII века. Умер Галилей в 1642 году под Флоренцией, в Арчетри, в своем имении. Последние годы были омрачены тяготами домашнего ареста – девять лет он был узником Инквизиции.

Его всегда увлекала физика. Механик, технический гений, астроном, он одновременно был и поэтом, филологом, критиком. Он изумительно играл на лютне, доставлял наслаждение слушателям своей игрой, увлекался живописью и писал картины, которые, увы, до нас не дошли. Ему принадлежали трактаты по живописи, по искусству. Словом, он был человек Возрождения!

Его отец – музыковед, страстно увлеченный музыкой, тонко чувствующий искусство, хотел, чтобы Галилео, его старший сын, стал врачом. Врачам очень хорошо платили. А семья беднела. Отец время от времени с неохотой занимался торговлей сукном, чтобы поддержать семью, а потом снова отдавался искусству. В доме всегда звучала музыка. До одиннадцати лет Галилео учился в школе в Пизе. Затем семья переехала во Флоренцию, где он продолжил обучение в местном монастыре. Он изучал историю искусств, латынь, греческий. Классическое образование в эпоху Возрождения! Затем он поступил в Пизанский университет на медицинское отделение, как велел ему отец. Но его влекли математика и физика. Галилей еще не думал о звездном небе, его интересовали проблемы движения. Он задавался простыми вопросами: что такое движение, почему камни, которые он кидал с Пизанской башни, падают на землю. Галилео тайком от родных начинает заниматься математикой с преподавателем, кстати, другом отца. Боясь столкнуться с непониманием, он прячет от посторонних глаз книги по математике, прежде всего Евклида, и свою, можно сказать, настольную книгу – «О физике Архимеда». Когда отец появлялся в его комнате, на видном месте всегда лежали сочинения Гиппократа – на всякий случай, чтобы он думал, что его сын изучает медицину.

Неизвестный художник.

Галилео Галилей. XVII в.

Фото репродукции

Он никогда не превращался в сухого ученого, который занимался только своими профессиональными вопросами. Да это и не было в духе времени. В его доме всегда звучала музыка, слышались разговоры, споры об искусстве. Современник и биограф Галилея Вивиани оставил нам замечательное сообщение: «Так как отец однажды объяснил ему, Галилео, что живопись и музыка, к каковым искусствам Галилей сильно тяготел, имеют своим источником и основой геометрию, то сие побудило в нем потребность в ее изучении». Так, значит, стимулом для изучения геометрии были музыка и живопись!

Галилей – блистательный спорщик – получает среди студентов прозвище Задира. Дискуссия, диспут увлекают его.

Человеком, сильно повлиявшим на Галилея, был его учитель математики Остилио Риччи. Выдающийся ученый, он чуть позже стал советником по вопросам математики при Тосканском дворе. Не правда ли, интересно, зачем при типичном итальянском дворе советник по вопросам математики? Оказывается, нужен: строительство крепостей, укреплений и огнестрельное оружие – все это в его компетенции. Изучение этих наук имело прагматическую сторону и относилось к военному делу – военной инженерии, в то время решительно рванувшей вперед. Между прочим, Леонардо да Винчи, когда искал себе применение при дворах итальянских правителей, позиционировал себя прежде всего как военного инженера: «Умею строить подкопы, умею обеспечить подрыв этого подкопа под крепостью», – заявлял он. Писать трактаты по инженерному делу – для этого необходим писательский талант. Произведение на любую тему должно быть художественно оформлено. Таково требование эпохи Возрождения. И потому среди занятий Галилея есть и литература. А писать по военному делу ему приходилось много, ведь он – основатель баллистики. В других науках он был недоучкой.