По стенам бесконечных пещер пробегали волны, сверху стекала водянистая грязь. Паран ошеломлённо глазел на ближайшего великана, который подпирал руками, утыканными алмазами, потолок. Он словно таял на глазах. Инфекция в теле Огни была явно заметна — воспалённые полосы расходились от одной точки прямо над ними.

Великан был не одинок — по всей длине гигантской пещеры, куда ни падал взгляд, возвышались такие же громадные, похожие на детей служители. Если они и заметили появление чужаков, то не подали виду.

— Она спит, — прошептала Килава, — чтобы видеть сон.

Быстрый Бен бросил на неё острый взгляд, но промолчал. Чародей, похоже, чего-то ждал. Паран посмотрел на чучелко, Таламандаса.

— Ты ведь был когда-то баргастом, не так ли?

— Я и по сей день баргаст, Господин Колоды. Мои новорождённые боги — со мной.

На самом деле в тебе куда больше силы Худа, чем твоих баргастских богов. Но капитан просто кивнул.

— Это ты позволил Быстрому Бену использовать Пути.

— Да. Но я — нечто намного большее.

— Не сомневаюсь.

— Вот она! — с облегчением объявил Быстрый Бен.

Паран обернулся и увидел фигуру, которая ковыляла по длинному, извилистому тоннелю. Старуха в лохмотьях опиралась на два кривых костыля.

— Добро пожаловать! — окликнул её Быстрый Бен. — Я не был уверен…

— Молодёжь совсем веру потеряла, и ты, Пустынный Змей, не исключение! — Она перенесла вес на один костыль, а свободную руку запустила в складки плаща. Порывшись, она извлекла небольшой камешек. — Ты ведь мне его оставил, да? Призыв твой услышали, чародей. Ладно, где уж эти ваши зловещие яггуты? Ага — ещё и заклинательница-одиночница здесь. Вот так удивительная компания — чудна́я, должно быть, история свела вас всех вместе! Нет, рассказывать не надо, не настолько мне любопытно. — Старуха остановилась перед Провидцем, и некоторое время разглядывала девочку у него на руках, прежде чем перевести острый взгляд на самого яггута. — Я — старая женщина, — прошептала она. — Старая женщина, которую Спящая богиня избрала, чтобы помочь тебе заботиться о сестре. Но прежде ты должен открыть свой Путь. Холодом ты будешь бороться с этой заразой. Холодом ты замедлишь разрушение, придашь твёрдость легиону служителей. Омтоз Феллак, яггут. Освободи его. Здесь. Сейчас тебя обнимет Огнь.

Паран поморщился.

— Неудачный выбор слов.

Старая ведьма захихикала.

— Но слова-то зато он поймёт, а?

— Если только ты не собираешься его убить.

— Не будь педантом, солдат. Яггут, открывай свой Путь!

Провидец кивнул, распахнул Омтоз Феллак. Воздух стал вдруг очень холодным, заполнился изморозью и ледяным туманом. Быстрый Бен ухмылялся.

— Ну что, холодно тебе, ведьма?

Та вновь захихикала.

— Я сразу поняла, что ты не дурак, Змей Пустыни.

— Честно говоря, это Парану надо сказать спасибо, он подал мне идею. В ту ночь, когда я встретился с Увечным богом. Ну и твои намёки на холод.

Ведьма повернулась и сурово воззрилась на Килаву.

— Заклинательница, — проскрежетала старуха. — Запомни мои слова хорошенько — этот Путь не должны штурмовать ни ты, ни твои родичи. Ты никому не расскажешь об этом, последнем явлении Омтоз Феллака.

— Я тебя поняла, ведьма. Здесь, похоже, начинается и мой путь к искуплению. Я уже столько раз отрекалась от своей родни, что безболезненно сделаю это снова. — Килава повернулась к Быстрому Бену. — Теперь, чародей, я хочу уйти. Ты выведешь нас отсюда?

— Нет, лучше пусть Господин Колоды нас уведёт — так следов не останется.

Паран заморгал.

— Я?

— Сотвори карту, капитан. Перед мысленным взором.

— Карту? Какую?

Чародей пожал плечами.

— Придумай что-нибудь.

Солдаты отнесли три тела в сторону, укрыли их армейскими плащами. Остряк увидел, что там же, спиной к нему, стоит Корлат.

Даруджиец застыл у ближнего к торговому тракту склона, под которым лежал Итковиан. Неподвижный, почти потерявшийся вдали.

Т’лан имассы исчезли.

Выжившие «Серые мечи» медленно приближались к Итковиану — все спешились, за исключением одноглазого Анастера, который сидел на своей ломовой лошади, равнодушный ко всему, включая гигантскую летающую гору в небе над северной грядой и мрачную тень Лунного Семени, укрывшую парковый лес.

На вершине холма, лицом к городу, стоял Каладан Бруд, по правую руку от него возвышался Хумбролл Тор, по левую — Хетан и Кафал.

Остряк видел, как неровной шеренгой выходят из северных ворот выжившие солдаты Дуджека. Их осталось совсем немного. В Коралл заезжали пустые повозки рхиви, чтобы вернуться под бременем тел. До заката оставалось меньше колокола — впереди ждала долгая ночь.

К основанию холма подошла группа малазанских офицеров во главе с Дуджеком. Среди них — провидомин, который представлял капитулировавшую армию Домина.

Остряк подошёл ближе к Бруду и баргастам.

Первый Кулак уже знал — Остряк сразу это понял по тому, как Дуджек сгорбился, как раз за разом проводил единственной рукой по вытянувшемуся лицу. Дух его был явно и непоправимо сломлен.

Справа от Бруда открылся портал. Из него вышли полдюжины малазанцев во главе с Артантосом. Лица — мрачные, но форма — яркая и чистая.

— Смертный меч?

Остряк обернулся. Перед даруджийцем стояла одна из старших женщин в Легионе.

— Да?

— Мы хотим поднять Детское знамя, Смертный меч.

— Не здесь.

— Господин?

Остряк указал на поле перед воротами.

— Там, среди наших павших.

— Господин, это же внутри тьмы.

Даруджиец кивнул.

— Верно. Там и поднимите.

— Будет исполнено, господин.

— И хватит тут сыпать этими «господинами» да «смертными мечами». Меня зовут Остряк. Я — охранник караванов, временно безработный.

— Господин, ты же Смертный меч Трейка!..

Его глаза сузились. Её взгляд метнулся к полю у ворот.

— Этот титул оплачен кровью, господин.

Остряк вздрогнул, отвёл глаза и долго молчал. Затем кивнул.

— Ладно. Но учти, я не солдат. Ненавижу войну. Ненавижу убийство.

И очень хочу больше никогда в жизни не видеть поля боя.

Женщина лишь пожала плечами и отправилась обратно к своему крошечному взводу.

Остряк снова посмотрел на группу малазанских послов.

Артантос — Тайшренн — представлял гостей. Полномочный посол Араган — высокий, покрытый боевыми шрамами мужчина, как будто страдавший от головной боли — явился сюда, чтобы говорить от имени императрицы Ласиин на переговорах о дальнейшей судьбе Чёрного Коралла. С ним было несколько прихлебателей.