Комендант тем временем продолжил:

— Он поклялся, что не оставит за своей спиной ни одной человеческой твердыни, все их сметет и неудержимо будет идти на восток, пока не достигнет стены, огораживающей мир по краю. Мы думаем, что имеется в виду Драконий Хребет.

— Но в самом начале этот горе-полководец напоролся на Кальп, — задумчиво пробормотал волшебник, глядя в сторону. — И поэтому не может идти дальше? Экая оказия…

— Именно, — кивнул сир Травеор. — Крон, а вместе с ним изрядные зуланские силы находится в лесах на западном берегу Якона. Многие из его последователей потеряли терпение и перешли реку в других местах, либо обойдя, либо взяв штурмом другие, менее подготовленные крепости. Позор! Неужели только я понимаю, где нахожусь?! Почему только я был готов?! Разгильдяи! Их всех уже пожрали одноглазые…

— Это все объясняет, — продолжал бормотать Тобиус.

Волшебник сидел за длинным, грубо срубленным столом в маленьком зале среди военных и, сам того не замечая, барабанил пальцами по подлокотнику старинного кресла, пока в его голове складывалась целостная картинка.

— Зуланы теряли централизованность тем явнее, чем дальше забирались на восток. Авторитет вождя, оставшегося на западе, слабел, у варварской армии не было единого лидера, и поэтому она не могла как следует реагировать на появление регулярной армии. Осаду с Тефраска удалось снять, с других крупнейших твердынь Каребекланда — тоже, хотя, видит Господь-Кузнец, под столицей дикари собрались и действовали слаженно. Сейчас, наверное, герцоги и генералы гонят зуланов обратно на запад. Да, я видел, как они торопятся убраться прочь, у них мало провизии, и боевой дух их подорван, они бегут под крыло своего вожака, надеясь, что он исправит положение, хотя этого не произойдет. Они потеряли слишком много времени и жизней, бестолково проиграв главные баталии.

Люди слушали его рассуждения и одобрительно кивали. Тобиус уже поведал им о том, что зуланская экспансия успешно остановлена и полное очищение Ривена от этой заразы теперь лишь вопрос времени.

— Ваше мнение совпадает с донесениями наших разведчиков, — подал голос человек в сером плаще, который не сел за стол, а предпочел стоять в сторонке. Когда он заговаривал, офицеры как-то сразу притихали и старались не смотреть в его сторону, что не укрылось от внимания Тобиуса. — Зуланы переправляются на западный берег теми же путями, которыми перебирались на восточный, и их количество там растет. Мы думаем, что Крон собирает силы для последнего штурма Кальпа.

— Но это же глупо! Крепость построена так, что подойти к ее стенам невозможно, а тех зуланов, которые взберутся на мост, вы с легкостью убьете издали. Он не смог взять вас с самого начала — разве теперь, когда ряды его орды стали жиже, он сможет?

— Мы думаем, что это не имеет значения. Скорее всего, Крон просто не может отступить: зуланы не простят ему нарушенных клятв, — но пока он будет стремиться вперед, сколь бы бесполезно это ни было, они последуют за ним. Такое поведение вполне характерно для их жизненной философии.

Тобиус вынужден был согласиться:

— Да, головы у них устроены совсем не как у нас, и дело не в количестве глаз.

— Однако нам есть чего опасаться, — продолжил человек в плаще, — разведчики видели в лесу то, чего прежде им видеть не доводилось. Они описывают это как… гигантских зуланов. Дикари и сами по себе немалы, но то — просто настоящие великаны, одноглазые исполины, которые по наущению мелких особей крушат молодые деревья и утаскивают их куда-то. Мы знаем наперечет всех лесных гигантов и великанов, в этих пределах порой появляются эттины,[86]но никогда здесь не было одноглазых гигантов. У вас есть идеи, чар?

— Идей нет, есть только знания. Сайклопсы, или просто циклопы, только они приходят на ум. Полумифические гиганты с одним глазом. Их почти не осталось в мире, разве что где-то на островах Аримеады, говорят, они еще есть. Теперь, оказывается, есть и здесь.

Воцарилось краткое молчание, затем совет продолжился, но Тобиус больше ничего не говорил, а только слушал. Люди обсуждали возможную угрозу от появившихся откуда ни возьмись циклопов и сходились во мнении, что угроза, представляемая ими, призрачна. На мостах, ведущих к Кальпу, не смог бы нормально развернуться даже один осадный звероящер зуланов, а если верить донесениям разведчиков, эти циклопы намного крупнее звероящеров, и даже возможно, что древние камни не выдержат их веса, если великаны попытаются подобраться к крепости по мосту, а Якон в том месте был столь быстр и глубок, что поглотил бы и циклопа. Отвлекшись от рассуждений военных, Тобиус огляделся вокруг — человека в плаще уже не было, он на удивление незаметно покинул совет.

Ночевать волшебника устроили не в солдатские бараки, которые, как и множество хозяйственных помещений, находились на северном дворе Кальпа, а в главной башне, практически под самой крышей, где в просторной, но сильно захламленной лаборатории обитал алхимик по имени Гастон. Лишь свое имя он назвал волшебнику во время их мимолетного знакомства. Тогда Тобиус торопился к солдатам лечить переломы и другие, более тяжелые травмы, с которыми Гастон не справлялся. Будучи алхимиком, он знал кое-что о лекарствах и медицине, но знаний и возможностей его катастрофически не хватало, чтобы обслуживать целую крепость.

Тобиус освободил для себя немного места на старинной пыльной софе, сложив на пол стопки иссохших и поеденных грызунами пергаментных свитков.

Осматривая древние стены, обступавшие его в свете парящего мотылька, Тобиус чувствовал странное сродство с этим местом. Он вообще очень остро чувствовал это самое необычное нечто, которое возникает в душе человека, знающего, что он находится на самом краю изведанного мира. Тем, кто родился и прожил жизнь в сердце Вестеррайха, этого не понять, этой пугающей мистической древности, которая таилась среди древ-великанов в сумрачных лесах на протяжении тысячелетий. Но ривы понимали очень ясно, как и все люди, которые жили на границе с Дикой землей… Неосвоенные земли пугали их, шепча о множестве страхов, притаившихся в чащобе, по которой не ступала нога человека, но и держали крепко, будоража своей близостью. Люди редко переселялись из пограничья, ибо свято верили, что, если попытаются сбежать от Дикой земли, она пойдет за ними, куда бы они ни направились, а потому они оставались на месте, словно бы сдерживая ее на периферии. Именно из этого абстрактного чувства на протяжении веков складывался духовный уклад ривов, из которых вышел Тобиус. Поэтому странным образом он ощущал себя почти как дома, находясь в старинной крепости на границе мира, где он мог в первых рядах защищать всех людей от порождений Дикой земли.

За те недели, которые Тобиус провел в Кальпе, он облазал всю крепость, перезнакомился со множеством ее защитников, изучил состояние защитного вооружения и укреплений, после чего пришел к заключению, что об эту твердыню сломает зубы армия, и стократно превосходящая сам гарнизон. Кальп был насыщен оружием и продовольствием, хотя со вторым наблюдалась некоторая странность. Выгодное расположение крепости делало ее почти неуязвимой, а жестокая дисциплина, которую поддерживал в своих людях комендант, вызывала неподдельное восхищение.