Но скольжение по пищеводу в сгустке слюны было недолгим, ибо мимик, лежавший на плечах мага, изменил свою структуру. Перевертыш превратился в костяной доспех и отрастил длинные шипы, которые Тобиус немедленно вонзил в нежную слизистую. «Снизу», из легких, сквозь голосовые связки ударил шквал горячего воздуха, сотрясший зловонный мрак вокруг, — парзух впервые подал голос. Понимая, что, попав в едчайший желудочный сок, он погибнет почти мгновенно, волшебник вслепую направил посох на одну из стенок пищевода и выстрелил Расщеплением. Пока рана не затянулась, он успел выскользнуть наружу из развороченной шеи зверя. Обернувшись, Тобиус поудобнее перехватил посох и нарастил на нем длинный клинок из собственной кристаллизованной гурханы, как учил его Мальвар, — синий кристалл с пульсирующими бирюзовыми прожилками. Последний удар завершил дело, и огромная голова рухнула вниз, а длинная шея продолжала извиваться, поливая все вокруг кровью.

В Валемаре было крайне мало материалов, способных выдержать удар чего-то столь необычного, как твердая магия, — ни сталь, ни гранит, ни даже алмаз не могли противостоять ей.

Спустившись с небес, Тобиус долго сидел неподвижно на розовом от крови снегу, пустыми глазами глядя, как замедляются вращающиеся в орбитах глаза парзуха. Это древнее чудовище довело в процессе эволюции свои регенеративные способности до абсурда и упорно продолжало жить, даже после смерти. Там, под снегом, судя по дрожи, которую ощущал волшебник, труп еще шевелился. Могучий спинной мозг вечного ящера заставлял мышцы сокращаться, и будь парзух на свободе, его ослепшее обреченное тело все равно могло бы носиться туда-сюда еще несколько часов, давя и сшибая все на своем пути.

— Молодец, малыш, все в порядке, мы теперь вне опасности.

Костяные доспехи опали полами серой материи, и мимик ласково заурчал. Тогда Тобиус приблизился к шее парзуха, мышцы на которой все еще периодически сокращались, вспорол шкуру и отрезал ритуальным ножом кусок мяса. Сначала он откусил сам, утверждая свое главенство в их маленькой стае, а потом закинул оставшееся мясо себе на плечо. В складках живого плаща прорезались длинные острые зубы, и добыча «утонула» в «ткани». На языке волшебника остался вкус сырой плоти, но это едва ли могло заглушить привкус близкой смерти, которая чудом обошла его стороной.

Тобиус выдохнул из легких весь воздух и сделал глубочайший вдох, необычайно сладкий, потому что его могло и не быть.

Скинув с себя всю одежду, волшебник взялся за ритуальный нож: ему предстояло провести грандиозное вскрытие.

В замке его заметили издали, и навстречу магу выехали всадники, которых вели владетель Дятлова Гнезда и сир Рихард. Справляться о том, сопутствовала ли Тобиусу удача, было излишне, так как за его спиной по воздуху плыла громадная «янтарная» глыба, внутри которой темнело сердце парзуха. От желания принести в дар голову вечного ящера Тобиус отказался, ибо, после того как он забрал себе весь рог, жуткий череп сильно потерял в значимости, и волшебник решил нести с собой сердце.

— Восхитительно! Это достойно пира! — радостно провозгласил лорд Лютор Хосс, привставая в стременах.

— Увы, это уже без меня, сир. — Тобиус поклонился. — Я должен спешить, время более не терпит.

— Но как же так, чар Тобиус…

— Путеводная Нить подрагивает от напряжения, она натянута, сир, я должен продолжить путь. Увы. Это короткое знакомство было для меня очень радостным событием, благодарю вас за гостеприимство и желаю, чтобы в стенах Дятлова Гнезда всегда царило счастье. Сир Рихард.

Лесной рыцарь сошел на землю и пожал протянутую волшебником руку, дернул на себя и крепко обнял Тобиуса, похлопав его по спине.

— Вы замечательный человек, чар Тобиус! Если бы все маги были такими, как вы…

— …То они не были бы магами, сир. Примите это.

На ладонь рыцаря легло ожерелье, украшенное несколькими бусинами, яркими перышками и небольшим птичьим черепом, нанизанным на кожаный шнурок.

— В этот артефакт вплетены чары Эльфских Стоп. Передвигаясь в лесах, вы не будете оставлять следов. Во время нашего с вами путешествия к холму это не очень помогало, магия там была слаба, но если вы намерены вернуться в свой лесной дозор, то эта штука может вам пригодиться.

Рыцарь внимательно рассматривал подарок, медленно крутя его в пальцах, затем ухмыльнулся и кивнул.

— Как ответный дар, примите эту карту — она укажет вам прямой путь к Кальпу, и на ней есть несколько тайных троп. Постарайтесь не дать врагу заполучить ее. Счастливого пути, чар Тобиус, да пребудет с вами Господь-Кузнец!

Пробираясь по темному лесу, Тобиус пользовался опытом, полученным от лесного рыцаря. Если тот способен слиться с телом леса, используя грязь, ветки, траву и мох, то владельцу ручного мимика сам бог велел. Не раз он укрывался живым плащом, притворяясь то валуном, то неровностью на древесном стволе в моменты опасности. Ночи волшебник проводил сначала по привычке на земле, окружив себя множеством защитных заклинаний, но чем дальше он шел на запад, чем темнее и выше становился лес, тем сильнее он чувствовал гнет второй астральной аномалии, и ему приходилось выискивать себе убежище на ветвях деревьев, подальше от хищников. Сопутствовавшие головные боли, крепчавшие день ото дня, не оставляли сомнений в том, что он движется навстречу врагу, что там, на западе, есть зуланы.

Касаемо одноглазых, маг обнаружил крайне малое их количество, пока путешествовал в одиночку. Всякий раз он старательно избегал прямых встреч, либо прячась под мимиком, либо на какой-нибудь ветке, за листвой. Зуланы-всадники не представляли большой опасности — все, кого он видел, скакали на запад сломя голову, ведя за собой более медлительные пешие отряды подобных. Варвары выглядели отощавшими, их мелкие прислужники и даже их звероящеры — тоже.

Тобиус следил за стоянками зуланов, замечал, что скакуны худы и озлобленны, постоянно пытаются урвать кусок от своих хозяев и часто жрут подобных, которые ошиваются рядом во время скудного кормления. Многие зуланы были пешими, хотя и носили штаны из красных чешуйчатых шкур, что, как полагал Тобиус, являлось признаком их принадлежности к всадникам. Либо их звери погибли в бою, либо были попросту съедены, что являлось признаком сильнейшего отчаяния. Зуланы уходили на запад, туда, откуда пришли, и волшебник пугливо лелеял в душе надежду, что это уже все, война окончена.

Постепенно становилось понятно, что границы приграничного Ривена остались далеко позади и одинокий путник вошел в Дикую землю. Чем дальше он шел, тем темнее становился лес, тем выше тянулись деревья и ширились их древние стволы. Кроны смыкались высоко над землей, закрывая путь солнечному свету, и даже днем в лесу царил зловещий мрак. Ночами к нему прибавлялся промозглый туман, и с теми существами, которые охотились в нем, Тобиус встречаться не желал совершенно. Он вернулся в царство исполинских деревьев, в корнях которых мог бы спрятаться небольшой домик, вернулся в край, где прожил немало времени, а потому вспомнил науку своих учителей и постарался держаться от земли как можно дальше. Сару-хэм это давалось легко — они не только умели дальше прыгать и великолепно лазать по ветвям, но и строили подвесные мостики, чтобы передвигаться на большие расстояния со сравнительно малым риском. У Тобиуса таких мостов не было, и хотя он помогал себе перебираться с дерева на дерево при помощи чар Крылья Орла, со временем это становилось сложнее, ибо магические силы его убывали. Иногда он взлетал выше деревьев под покровом чар Незримости, чтобы свериться с картой, но, забираясь все дальше, решил держаться близ тонкой и полузабытой лесной дороги, ведущей к крепости Кальп.