В антракте незнакомка направилась в буфет – она оказалась молодой, обаятельно-красивой. Пока чета Рахитовых ломала голову над тем, как бы потактичнее заговорить с ней, проблема разрешилась сама собой: они очутились за одним столиком.

Тщеславие любой женщины бывает удовлетворено вниманием, которое к ее одежде, нарядам проявляют другие, – Ирина Петровна не составляла исключения. Видя в жене Рахитова истинную ценительницу прекрасного, она решила пойти на жертву – расстаться с другой парой серег. Рахитов осторожно заметил, что, по-видимому, бриллиантовая вещь стоит дорого, но на лице его жены появилось такое страдальческое выражение, что он предпочел замолчать. Они долго еще болтали о том, о сем, а после концерта Рахитов в своей машине отвез Ирину Петровну к Покровским воротам. Договорились встретиться на следующий же день. Ирина Петровна многозначительно улыбалась, супруга Рахитова, поглощенная мечтой о серьгах, ничего вокруг не видела, а сам он никак не мог разгадать, чего в молодой красавице больше – наивной общительности или возможной доступности. Его к ней влекло, в этом он не мог себе не признаться.

Встреча состоялась на даче Ирины Петровны, в полусотне километров от Москвы. Каких только редких вещичек у нее не было! Рахитовы ходили из одной комнаты в другую, затаив дыхание от восторга и неожиданности, потом пили приготовленный хозяйкой чай и снова вели бесконечные разговоры о пустяках, каждый на свой лад стремясь закрепить наметившуюся дружбу.

К проданным бриллиантовым серьгам Ирина Петровна, в виде подарка, приложила пару каких-то необыкновенных чулок и нейлоновую кофточку.

Еще по дороге на дачу Рахитов обдумывал, как бы побольше узнать о новой знакомой, однако спрашивать ни о чем не пришлось: на стене гостиной он увидел портрет человека, перед которым трепетал, – самого Анания Федоровича Баранникова, Оказалось, что Ирина Петровна – племянница Анания Федоровича, а так как отца ее убили на фронте, то она является как бы дочерью его, почти постоянно видится с ним и в данное время очень обеспокоена состоянием здоровья дяди – у Анания Федоровича инфаркт. О том, что Баранников лежит с инфарктом, Рахитов знал, и теперь он осторожно постарался выведать – не помешает ли Ананию Федоровичу болезнь возвратиться к исполнению обязанностей. Молодая женщина успокоила гостя и обещала завтра же рассказать Баранникову о приятном знакомстве с его подчиненным, но Рахитов постарался отговорить ее от этой затеи: мало ли что может подумать Ананий Федорович.

С этого времени Рахитовы часто встречались с Ириной Петровной. Тимур – единственный сын Рахитова – аспирант одного из институтов, молчаливый, не очень-то жаловал молодую женщину, ставшую своей в их семье. Для такого настороженного и не весьма любезного отношения к ней у Тимура были основания. Во-первых, он любил Марину Нарежную, студентку, и опасался, что любимая им девушка неправильно истолкует визиты Ирины Петровны в его квартиру; во-вторых, он видел то, чего не видела его мать: она была искренне убеждена, что вся дружба с племянницей Баранникова основывается на общей для них страсти к скупке дорогих вещей и на расчете мужа через племянницу стать поближе к всемогущему начальнику.

Вдумчивый и неглупый парень, он не мог не обратить внимания на какую-то искусственность в столь внезапно вспыхнувшей дружбе. В самом деле, что могло быть у Ирины Петровны общего с людьми, по крайней мере в два раза старше ее по возрасту? Что она тут ищет? Удовлетворения духовных запросов? Об этом не могло быть и речи. Рахитовы не такие люди, да и беседы-то всегда ведутся неизменно торгашески-меркантильного свойства… Преследует женские свои интересы? Но Рахитов, ей-же-ей, ничем не блещет, да и незаметно что-то, чтобы она спешила приблизить его к себе. А главное – подруга Тимура, Марина Нарежная, нервничала: частые визиты Ирины Петровны в квартиру Рахитовых мешали ей заниматься и портили отношения между молодыми людьми.

Однажды Ирина Петровна со смехом призналась: о завязавшейся дружбе с Рахитовыми она дядюшке все-таки поведала, и тот просил передать привет и приглашение посетить его, как только он выйдет из больницы. Рахитов рассыпался в благодарностях и постепенно, как-то незаметно для самого себя, стал видеть в молодой красавице частичку могущественного Анания Федоровича. Через Ирину Петровну Баранников обратился к Рахитову с доверительной просьбой – переслать ему служебную справку, затрагивающую некоторые секретные вопросы: он чувствовал себя теперь уже не так плохо и хотел бы продемонстрировать перед начальством, что, мол, «есть еще порох в пороховнице» и он вполне в состоянии приступить к своей прежней работе. Помочь Ананию Федоровичу в такой момент было для Рахитова крайне важно, тем более что именно с его ответственной должностью связывал он устойчивость своего собственного нынешнего положения и свою дальнейшую карьеру. Справку Ирина Петровна получила.

Знакомство с молодой женщиной доставляло Рахитовым и неприятные переживания – на редкие вещи, которые она им уступала, денег не было, и приходилось брать их под расписки, с обязательством уплатить при первой же возможности. Недавнему кандидату наук все еще казалось, что разговоры о деньгах ведутся ею несерьезно, поскольку – он был в этом абсолютно уверен – она отлично знает, что их отношения вскоре примут иной, более интимный характер, и тогда будет не до счетов. Если бы Тимур не избегал оставаться дома, когда там появлялась Ирина Петровна, он, возможно, заметил бы, что молодая женщина действительно стала флиртовать. Рахитов неожиданно для самого себя увлекся ею и, как обычно бывает в подобных случаях, мечтал о новом счастье, готовый произвести, если потребуется, полный переворот в своей личной жизни: в конце концов иметь молодую красавицу-жену и могущественного покровителя в лице ее дяди было бы не так уж плохо, размышлял он.

И можно представить себе его радость, когда, однажды позвонив ему на службу, молодая женщина попросила срочно навестить ее.

Автомобиль пробежал по мосту через канал Москва-Волга, свернул налево, миновал несколько больших селений и уткнулся радиатором в калитку знакомой дачи. Ирина Петровна была одна.

Они поднялись наверх, в ее крошечный кабинетик. По знаку хозяйки Рахитов опустился в глубокое кожаное кресло у письменного столика.

– Полагаю, пора бы окончательно выяснить наши отношения, – сказала Ирина Петровна с многозначительной улыбкой, присаживаясь к столику с другой стороны.

Наконец-то! Рахитов порывисто схватил ее руку и покрыл поцелуями.

– Мы не можем терять время на нежности, – услышал он неожиданно спокойный, насмешливый голос. Не понимая, Рахитов поднял голову и встретился с ней взглядом – в глазах женщины светилось нескрываемое презрение. – Я не та, за кого вы меня принимаете.

Он хотел сказать, что любит ее, что мечтает навсегда связать с ней свою жизнь, но слова замерли у него на губах – со страшной быстротой в ней произошла перемена, и теперь перед ним была как будто другая женщина, со строгим и даже враждебным выражением лица.

– Да, да, Михаил Борисович, вы не ослышались – я не та, за кого вы меня принимаете, я не Ирина Петровна, в родственных отношениях с вашим покровителем не состою и, между нами говоря, никогда с ним не встречалась.