– Как и Британской империи, – тихо вставил Бен.

– Да.

Говоря это, Дэвид не смог скрыть печаль, даже теперь.

– Как понимаю, про евреев в газетах до сих пор ничего не пишут? – спросил у Берта Бен.

– Нет. Но, как я слышал, их депортация на остров Уайт, а оттуда – в Германию отложена на неопределенный срок.

– Но Геббельс и Гиммлер ненавидят евреев так же сильно, как раньше Гитлер. Уж в этом-то подонки едины.

– Английское правительство выжидает, наблюдая за развитием событий, – сказала Наталия. – Если Германия рухнет, Британия возьмет курс на сближение с Америкой, и тогда евреи понадобятся живыми. Они станут предметом торга. Разменными пешками. Туман послужил предлогом, чтобы прекратить транспортировку, спустился очень вовремя.

Сара посмотрела на нее. Ей не нравилась Наталия, казавшаяся суровой и холодной. Поэтому она удивилась, когда Наталия с жаром продолжила:

– До поры евреи оставлены в лагерях временного пребывания. Как им, должно быть, холодно в такую погоду! Как холодно!

Джейн принесла на подносе большие миски с пудингом, над которым поднимался пар, и заварным кремом.

– Они не такие, как мы, – сказала она, ставя блюда на стол. – Не настолько преданы Англии.

Берт зыркнул на жену:

– Мне казалось, ты давным-давно выбросила эту чушь из головы, женщина. Когда это евреи были недостаточно преданы нашей стране? И потом, говоря, что они не такие, как мы, ты имеешь в виду, что в их жилах не течет чистая английская кровь?

– Нет. Простите. Я только… – пролепетала Джейн.

– Во мне нэйт английской крови, – заявил Бен, подчеркивая свой шотландский выговор в стремлении разрядить обстановку.

– Простите, мне следовало сказать «британской», а не «английской», – заявил Берт.

– Нэй о чем переживать. – Бен рассмеялся. – Меня не шибко беспокоит, какая смесь течет в моих жилах. Хотя любой шотландский нацик вцепился бы вам в глотку, скажи вы «английский» вместо «британский». Озабоченность насчет крови и происхождения – вот что завело Европу в эйто дерьмо.

Он пристально посмотрел на Джейн.

– Простите. Я рада, что их не депортировали. С ними плохо обошлись. – Джейн поглядела на Наталию. – И вы правы, бедолаги наверняка страшно мерзнут в своих бараках или где там их поселили. Я просто… Меня воспитывали в духе неприязни к евреям.

– Но на востоке, куда их намеревались отправить, еще холоднее, – продолжила Наталия. – Впрочем, мерзнуть им пришлось бы недолго.

Фрэнк воззрился на нее:

– Что вы хотите сказать?

– Я верю, что слухи об убийствах евреев в концлагерях справедливы.

Наталия повернулась к Дэвиду, и они переглянулись.

Тут Сара поняла, догадалась, что Дэвид поведал Наталии о своем еврействе, – и прочла на их лицах взаимное чувство. Она быстро опустила глаза в тарелку, но была не в силах поднять ложку, не могла есть. Наконец она резко встала.

– Мне как-то нехорошо. Пойду наверх.

– Что случилось? – спросил Дэвид.

– Подташнивает. Думаю, желудок схватило от нервов. Полежу немного, и все будет в порядке.

Последний секрет. Конец. Саре хотелось выбежать из гостиницы и вернуться в Лондон, к Айрин, к отцу и матери. Она подумала о пустом доме, и перед глазами вдруг предстала ужасная картина: крошечный, потерянный призрак Чарли бродит по опустевшим комнатам. Она рыдала и рыдала, но тихо, чтобы не услышали остальные.

К своему удивлению – быть может, из-за крайней усталости, – Сара забылась сном. Когда Бен постучал в ее дверь, было уже темно. Он сказал, что надо спуститься на последнее совещание. Было почти десять. Все собрались в кабинете, за стойкой. Дэвид улыбнулся Саре, но та не ответила. Заметив это, Фрэнк и Бен переглянулись. Наталия внимательно наблюдала за Сарой и Дэвидом, лицо ее оставалось бесстрастным. «Беспокоится, – подумала Сара, – что между нами вспыхнет ссора. Но ее не будет, я должна сдержаться».

Берт и Джейн сообщили, что в Роттингдине по-прежнему тихо, встреча подтверждена. Обещают морозную, ясную погоду. Потом Берт подошел к сейфу в стене и достал два пистолета. При виде оружия Сара вздрогнула, вспомнив об отце, о пистолете, который он носил, должно быть, на Великой войне. Берт отдал один пистолет Бену.

– Вам известно, что у меня есть свой? – спросила Наталия.

– Да. – Берт перевел взгляд на Дэвида. – С оружием обращаться умеете?

– Я участвовал в норвежской кампании, если помните. – Дэвид взял пистолет и осмотрел его. – Я умею им пользоваться.

Он решительно сунул оружие в карман. Берт повернулся к Саре.

– Как насчет вас, миссис Фицджеральд? – негромко осведомился он.

Та покачала головой:

– Я не возьму. Да и вообще, я не знаю, как с ним быть. – Она вздохнула, затем сунула руку в карман, достала переданную Дэвидом капсулу и положила на ладонь. – Но я воспользуюсь ею, если придется.

– Как и все мы, – спокойно произнес Бен.

– Мы должны обсудить еще что-нибудь перед отъездом? – спросила Наталия и обвела всех взглядом, задержав его на Саре. – Поскольку с этой минуты нам следует сосредоточиться только на том, как прорваться.

– Я знаю. – Сара кивнула и снова сделала глубокий вдох. – Я готова.

Они покинули гостиницу в половине одиннадцатого, сев в машину. Выехали из Брайтона, миновали Павильон, купола которого четко выделялись на фоне звездного неба. Вела машину Наталия, Бен сидел рядом с ней. Дэвид расположился на заднем сиденье, Фрэнк – между ним и Сарой. После Брайтона направились на север по пустой, скованной морозом сельской местности. Какое-то время все молчали.

– В новостях передали, что туман над Лондоном рассеялся, – сказал наконец Бен. – Но приемные покои забиты больными с астмой и бронхитом, на Смитфилдской выставке погиб скот. Об этом говорят больше, чем о событиях в Германии. Сообщили только, что Геббельс теперь за главного. Завтра ожидается ветер, а в Шотландии – сильный снег.

– Я ходил там в школу, – промолвил Фрэнк.

Сара повернулась к нему. Фрэнк выглядел очень бледным и испуганным. Но держался он спокойно, совсем не как сумасшедший, хотя было в нем что-то необычное, выбивающееся из нормы.

– А потом поехали в Оксфорд и встретились с Дэвидом? – спросила она ласково. И представила себе, как Дэвид присматривает за Фрэнком, защищает его.

– Да. Простите, что я втянул вас обоих в эту кашу.

– Ты угодил в нее случайно, – сказал Дэвид. – Хотя чего еще ожидать, если безумие охватило всю страну, весь мир?

Фрэнк повернулся и посмотрел на Дэвида.

– Ты – лучший друг, который был у меня в жизни, – произнес он вдруг.

– Ну же, Фрэнк, – отмахнулся Дэвид шутливо. – Ты меня в краску вгонишь.

Фрэнк снова развернулся к Саре, глаза его блестели в полутемном салоне машины.

– Нет, это правда. И быть может, у меня больше не будет шанса