– Не опирайся на раненую ногу, – сказал Гюнтер. – Мы поможем тебе дойти до лодки, и ты присядешь.

Фрэнк перевел вес тела на левую, здоровую ногу. Потом глубоко, судорожно вздохнул и, глядя на Гюнтера, разинул рот в безрадостной улыбке, том самом оскале Манкастера. Но теперь оскал выглядел необычно: Фрэнк держал что-то между зубов.

– Нет! – взревел Гюнтер, когда Фрэнк с силой сдавил челюсти и до Дэвида донесся тихий звук хрустнувшего стекла.

Тело Фрэнка вздрогнуло в конвульсии, и он рухнул вперед, подгадав так, чтобы вывести из равновесия Гюнтера и Сайма. Ноги немца поехали на скользкой гальке, и он повалился навзничь. Фрэнк упал на него. Видимо, подумал Дэвид, Наталия отдала ему свою капсулу. Наверное, он смог ее уговорить. Фрэнк сунул ее в рот, выходя из машины в Роттингдине, вот почему после этого он почти ничего не говорил. А теперь он мертв. Фрэнк мертв.

Воспользовавшись общим замешательством, Бен с силой подался назад, толкнув державшего его Кольвица. Немец оступился и зашатался, Бен вырвался у него из рук. Дэвид уперся каблуками в гальку и попытался проделать тот же финт со своим тюремщиком, но тот собрался с силами и уперся, свирепо хрюкнув. Кольвиц восстановил равновесие и потянулся за пистолетом, но Бен оказался проворнее. Он метнулся к одной из пушек, что валялись рядом с Сарой и Эдди, вскинул оружие и пальнул блондину-немцу прямо в грудь. Когда Кольвиц упал, Капп оттолкнул Дэвида и прицелился в Бена. Они с Беном выстрелили почти одновременно и попали друг в друга. Оба повалились на камни. Немец, с дырой во лбу, был мертв, Бен корчился на земле, держась за плечо.

Теперь пляж усеивали тела: мертвые, раненые, связанные люди. Гюнтер лихорадочно пытался сбросить с себя труп Фрэнка. На ногах оставались только Дэвид и Сайм, стоявшие друг напротив друга. Сайм выхватил из кармана пистолет и прицелился в Дэвида.

– А ну не дергайся, на хрен, красавчик! – прошипел инспектор, заговорив вдруг как настоящий кокни. – Руки в гору!

Дэвид поднял руки над головой и посмотрел Сайму в глаза.

Крякнув от усилия, Гюнтер столкнул с себя тело Фрэнка, но не поднялся. Вместо этого он встал на колени у трупа человека, за которым гнался через всю Англию, и снова посветил ему фонариком в лицо. Дэвид увидел глаза Фрэнка, неподвижные и незрячие, как у Чарли в тот ужасный день; гримаса Манкастера застыла на лице, на зубах поблескивали крошечные осколки стекла. Гюнтер протянул руки и взял Фрэнка за плечи, потом опустил голову.

Сайм поглядел на Дэвида:

– Так, скотина, руки за спину. Сейчас мы тебя свяжем. Ты еще сгодишься для особой службы. Гот, прикройте меня.

Гюнтер смотрел на него невидящим взором.

– Вы меня прикроете, на хрен, или нет? – крикнул Сайм, чей голос разнесся по пляжу.

– Да… Да.

Гюнтер заставил себя очнуться, взял пистолет и навел его на Дэвида.

Неподалеку, прямо за Сарой и Эдди, стонал Бен, держась за плечо. Пушка лежала рядом с ним на песке. Сайм наклонился над Беном с перекошенным от злобы лицом:

– Перестань визжать, сука!

– Мне долбаную руку отстрелили! – выкрикнул Бен.

– Я тебя самого сейчас пристрелю на фиг!

Сайм вскинул пистолет и зашагал мимо распростертых Сары и Эдди. Дэвид увидел, как Сара выгнулась и пнула Сайма обеими ногами прямо в пах. Тот взревел, согнулся и выронил пистолет, упавший Саре на лицо. Инспектор потянулся за оружием, но Сара изловчилась и изо всех сил вцепилась ему в руку зубами.

– Гребаная сука! – заорал инспектор, отпрянул, оступился и с воем повалился на гальку.

Дэвид метнулся вперед, схватил пушку Сайма – и услышал, как пуля срикошетила от камня неподалеку, выбив сноп искр. «Гюнтер!» – мелькнула мысль. Дэвид стремительно развернулся и выстрелил, попав немцу в руку. Из раны хлынула кровь, пистолет выпал. Гюнтер удивленно вытаращился на свою руку, а Дэвид тем временем подошел и приставил пистолет Сайма к широкому, вымазанному углем лбу немца. Позади по-прежнему стонал Бен, а Сайм, скорчившись в позе эмбриона, рыдал от боли. Хоть бы тяжелые каблуки веллингтоновских сапог Сары раздавили всмятку его яйца, подумал Дэвид. Жена спасла ему жизнь.

Он посмотрел гестаповцу в глаза. В них не было жестокости и злобы, которые ожидал увидеть Дэвид, как и страха. Скорее печаль и невыразимая усталость. Дэвид вдруг осознал, как он замерз: ноги почти оледенели, а пальцы руки, сжимавшей пистолет, плохо слушались.

Немец стоял так, словно ему не было дела до крови, хлеставшей из раненой руки и стекавшей по пальто. Он криво и печально улыбнулся Дэвиду, потом мотнул головой.

– Вам не победить, – тихо сказал Гюнтер. – Вы лишь на короткий срок отсрочите нашу победу. Это все, на что вы способны. – И добавил, уже громче: – За Германию!

Раздался грохот, мелькнула вспышка – Дэвид всадил немцу пулю между глаз. Гюнтер с шумом повалился на спину и остался лежать неподвижно. Мозги и кровь сочились из проломленного черепа, бело-черного в свете луны, на губах застыла кривая ухмылка, словно он не сомневался в своей правоте. Рядом лежал Фрэнк, с лица которого еще не сошел манкастеровский оскал. Дэвид обернулся к Сайму, который тяжело поднялся на ноги, зажимая руками промежность. Дэвид навел на него пистолет, и инспектор поднял руки. Не спуская с него взгляда, Дэвид нагнулся и бережно закрыл Фрэнку глаза. Вдруг послышался топот – Сайм побежал, медленно и неуклюже, в сторону набережной. Дэвид выстрелил в него, но промахнулся: подвели окоченевшие пальцы. Сайм неловко взбирался по лестнице. Дэвид снова выстрелил и на этот раз попал: Сайм рухнул. Но он был жив и ползком перелезал со ступени на ступень. Чувствуя, как мышцы ног сводит от холода, Дэвид побежал к Сайму, но его окликнул лежащий на земле Эдди:

– Нет! Помогите нам погрузиться в лодку! Мы еще успеваем добраться до субмарины. Но едва-едва!

Дэвид на миг замер в нерешительности. Глянул на часы. Без четверти час. Весь этот кошмар и схватка продолжались всего полчаса. Сайм уже добрался до верха и вползал на набережную. Дэвид снова вскинул пистолет.

– Дэвид, нет! – воскликнула Сара. – Оставь его. Помоги нам встать! И Бен ранен.

– Если не поторопимся, подводная лодка уйдет, – сказал Эдди. – Развяжите нас, скорее!

Дэвид подумал о Наталии, отчаянно надеясь, что ей удалось уйти. Потом посмотрел Саре в глаза, кивнул и подошел к Бену. Тот выглядел скверно: лицо перекосилось от боли, кровь хлестала из развороченного плеча. В глаза бросался обнажившийся обломок кости.

– Я руку не чувствую, – проговорил Бен.